В смысле, Белоснежка?! (СИ) - Разумовская Анастасия - Страница 22

– От обжорства?

– Ну да, – Кот снова зевнул. – Когда твоя мать – тюремный повар и готовит такие офигенные пирожки… Это, знаешь ли, очень опасно.

– А… их мать – тюремный повар?

– Ага. Беляночка нормальной девкой была, пока не вышла замуж за Медведя, тюремного охранника. С детства её пирожки люблю. Так что, всё у них хорошо. И это точно не те люди, о которых стоит беспокоиться ночью и не давать спать одному великолепному… коту.

Я лежала, широко открыв глаза и глядя в пустоту. Пыталась переварить информацию. Я ела пряник злой ведьмы, которая пока ещё не покушалась на детей… Меня охранял тот самый Медведь-Заколдованный-Принц, которого спасла Беляночка… Гензель и Гретель держали наши с Анри обручальные кольца.

Уф-ф…

– А та ве… торговка пряниками, она – кто?

– Мать Рапунцель, – сонно пробормотал Бертран. – Да-да, когда её мамашка припёрла домой целого короля с непременным требованием выйти за него замуж, Мари перестала сбрасывать матери косу. И тогда та построила в лесу домик… Ну, Розочке пряники всегда больше, чем пирожки, удавались, если честно.

– Розочке?!

– Ага. Забавное имя, правда? Это сестра Беляночки. Нет, их, конечно, по-другому зовут, но как-то все привыкли уже… Всё, спи. И не буди меня.

«Подождите, – подумала я, – то есть… Сказки совмещаются? Не только персонажами, но… Ты можешь быть героем одновременно двух сказок?». Сердце билось так, как будто я поняла что-то очень важное. Но на глаза действительно навалилась темнота. Я зевнула, расслабляясь, однако в последний момент, прежде, чем провалиться в сон, дёрнулась:

– Бертран, а ты – кто?

Тот снова фыркнул.

– Кот, очевидно.

– Кот в сапогах?

– Ага. А ещё в штанах и камзоле. Но ещё слово с твоей стороны, и я их сниму. И начну приставать.

Угроза возымела действие. Я замолчала и быстро уснула.

Когда я открыла глаза, то не сразу поняла, где нахожусь, кто меня держит и зачем. Осторожно выскользнула из крепкого объятья, обернулась. Бертран спал и улыбался во сне. Совсем по-детски, невинно и простодушно, положив ладонь правой руки под щёку. Я умилилась, а затем направилась вниз. Надо было как-то нагреть воду, вымыться, чем-то расчесаться, и очень хотелось в туалет.

Кстати, насчёт причесаться… Вернулась, захватила с собой комплект мужской одежды, который вчера купили для меня…

– Э-э… Майя?

Надо было видеть вытаращенные в ужасе глаза Бертрана, когда он спустился в мастерскую Рапунцель (она же обеденный зал, кухня, гостиная...)! Парень застыл в дверях, не сводя с меня шокированного взгляда.

– Доброе утро, Бертран! Проходи, присаживайся. Будешь кашу с тыквой?

– Твои волосы… они…

– Мне идёт?

Я кокетливо приподняла и рассыпала волосы по ушам. До плеч они уже не доставали. Бертран простонал и бессильно прислонился к дверному косяку. Взгляд его сделался жалобным.

– Зачем, Майя? О, Боже…

– Мы же будем переодевать меня в мужчину, так? Так. Разве мужчины носят длинные волосы?

Бертран закрыл лицо рукой.

– Можно было убрать их под шапку, – несчастным голосом напомнил он.

– Ага. Чтобы в самый неподходящий момент шапка слетела, и все увидели, что перед ними женщина. Дурацкий эпизод. Есть во всех фильмах, где девица переодевается в мужчину. Хочу хоть раз увидеть, чтобы злодей сдёрнул шапку, волосы рассыпались, и подлец такой: «Ага! Женщина!», а к нему оборачивается волосатый, бородатый байкер и басом: «Чё?».

Бертран отнял руку от лица, недоумевающе взглянул на меня.

– Всё, – я махнула рукой. – Проехали. Не парься, отрастут ещё. Ты есть будешь? Если продолжишь ахать и охать, то каши тебе не достанется.

Кот мигом оказался за столом, аккуратно подвинул документы и умильно взглянул на меня. Нет, права я была, когда решила не заводить в квартире усатых-хвостатых. Мои нервы не выдержали бы таких взглядов. Я нашла глиняную миску, вытащила из неё какие-то металлические козьи ножки, пару лучин и кусок мыла, заботливо протёрла рукавом и положила кашу. От души положила.

– Я, кстати, ещё воды нагрела. Ты потом искупайся, – намекнула я.

Бертран искоса взглянул на меня, потянул воздух носом, вздохнул.

– Вас, кстати, ищут. Маманька сегодня приходила, – вдруг сказала Рапунциль. Она тоже наворачивала кашу, правда сидя на подоконнике – за столом свободного места уже не нашлось.

– И что ты ей сказала?

Бертран насторожился. Девушка хмыкнула.

– Попросила, если вас встретит, направить ко мне. Пообещала лично выдать страже. Между прочим, за ваши головы обещают пятьдесят серебряных.

– Серебряных?! – возмутился Кот. Бровки его поднялись домиком. – В смысле, серебряных? Это за племянника-то короля и последнюю из королев? Серьёзно? Вот жмотина Снежка!

Он был искренне обижен, даже доел завтрак совершенно без аппетита. А затем направился во вторую половину.

– Бертран, – позвала я, – что дальше будем делать?

Кот обернулся. В глазах – вселенская обида. Передёрнул плечами:

– Лично я – мыться. И спать.

– Ко-от, – тихо позвала я, а потом подошла и положила руки ему на плечи, – заканчивай обижаться!

– Я ещё даже не начинал.

– Бертра-а-ан!

Он выдохнул, взглянул на меня. Взгляд потеплел.

– Вечером, когда начнёт смеркаться, пойдём в замок. Сейчас слишком светло и опасно.

Я чмокнула его в щёку. Бертран отстранился и вышел.

– Мужики – все идиоты, – резюмировала Рапунциль, внимательно наблюдавшая за нами. – Поможешь мне собрать насос?

И я стала помогать.

За это утро мы очень сдружилась с Мари-Элизабет. Она показала мне откуда брать дрова, воду, продукты и всё, что было нужно для жизни – на первом этаже башни, где оказался склад всякого разного. К моему удивлению, тут был даже порядок. Не считая своего предвзятого отношения к мужской половине человечества, Рапунцель оказалась вполне мила и доброжелательна.

К обеду мы собрали страшный с виду агрегат, оказавшийся лишь мини-моделью, к тому же без двигателя. Две огромные ноги, два громадных колеса, которые вращали эти ноги-рычаги, или лебёдки. Рапунцель насвистывала и грызла карандаш. Мне вдруг стало жаль, что я так плохо соображаю в физике и технике. Как много всего я могла бы ей рассказать!

– А что у нас на обед? – жизнерадостно поинтересовался Бертран, появляясь на пороге. Потянулся, сладко зевнул. В красных волосах торчали соломинки.

Точно! Обед! Я совсем забыла!

– Чё приготовишь, то и будет, – фыркнула Мари. – Очаг там.

Бертран с упрёком взглянул на меня, затем подошёл к окну, сбросил косу и был таков.

– Не вздумай только за него замуж выйти.

Я стушевалась под острым взглядом Рапунцель.

– Э-э… И не собиралась даже. А почему, кстати, не выходить?

– Эгоист он до самых пяточек.

– Пяточек?

Мне стало смешно. Я хихикнула, Рапунцель за мной, и вскоре мы едва не катались от беспричинного хохота. Отсмеявшись, изобретательница вытерла вспотевший лоб.

– Бертран только о своей шкуре способен думать. Он с тобой, пока ему с тобой хорошо. Он неплохой парень, не мешает. Я это очень ценю в людях. Но если ему станет некомфортно, Кот сразу уйдёт. Вот как сейчас. Безответственный.

Мне стало не по себе.

– А Румпель?

И тут же пожалела, что спросила. Откуда ей знать Волка?

Однако Мари нахмурилась:

– А этот через чур ответственный. Знаешь, если выбирать между ними, я бы вышла за Кота. Ну и пусть уходит, бросает, гуляет сам по себе. По крайней мере, с ним не тяжело, если изначально только на себя рассчитывать. Румпель – другой. Он как моя маменька: посадит под замок, и будешь век куковать по его указке. Но лучше никого не выбирать.

– Мне казалось, вы с Бертраном друзья...

– Друзья, – согласилась она, спокойно и твёрдо глядя мне в глаза. – Он был ещё котёнком, когда обнаружил мою башню, подслушал, как маманька крякает уточкой и пробрался ко мне. А потом уже постоянно приходил. Это меня очень развлекало и утешало. Но выходить за него замуж я бы не стала. Одно другому не мешает.