В смысле, Белоснежка?! (СИ) - Разумовская Анастасия - Страница 9

– М-м… да. Там тоже библиотека. И да, запрещённые книги. Очень неприличного содержания.

Не только я тут врунишка. Я потупилась. Жаль, не умею краснеть по заказу.

– Думаю, мне хватит верхней библиотеки… Там столько всего интересного!

– Хватит, – согласился король. – Я буду знать, где тебя искать в следующий раз.

«Не надо меня искать!» – чуть не взвыла я. Почему меня так трясёт рядом с ним? Вот вроде руки распускает Бертран, а король Анри ведёт себя прилично, не тискает, не смотрит характерным раздевающим взглядом, но отчего-то именно с ним мне особенно не по себе. Что не так-то? Почему в каждом его слове, даже совершенно нейтральном, мне слышится угроза? Мужик, вообще-то, планирует меня замуж взять. Вроде нормальное такое желание…

Нет. Не нормальное. Вообще противоестественно жениться на первой встречной. Тем более, он вообще не задавал мне вопросов: кто я, откуда… Задавал, но… Ответов ведь так и не получил. И ему – плевать?

В голову пришла неожиданная мысль.

– Ваше величество, – прошептала я, – должна признаться вам… Я всё хотела, но случая не было…

Голубые глаза пронзили меня пристальным взглядом.

– Конечно, моя девочка, – прошептал король низким и чуть вибрирующим голосом. – Я слушаю тебя.

Он бросил тяжёлый взгляд на портняжку, и тот поспешил покинуть мою комнату, унося с собой целый ворох тканей.

– Я – не девственница.

Почему я не могу поднять глаз? Как будто стыжусь. Но нет! Нет же! Мне не стыдно и вообще не должно быть!

Воцарилось молчание. Тяжёлое. Давящее. Я не выдержала и всё же заглянула в лицо мужчины. Он явно этого ждал.

– Почему?

В его глазах не было осуждения или презрения. Лишь внимание. Хищное и непонятное.

Ну и что ответить на это? Потому что в моем мире так принято? И вообще девственность после двадцати считается чем-то постыдным и подозрительным? Это будет ложь. Опасная ложь.

Потому что меня… изнасиловали? Вот это – правда. Но только… А вдруг и здесь: «сука не захочет – кобель не вскочит»? Почему-то мне казалось, что я снова останусь виноватой. В моём мире много говорят о виктимблейминге, но большинство людей всё равно презрительно кривят губы и всё равно скажут: «порядочных девушек не насилуют». А некоторые даже хмыкнут и отпустят анекдот на тему, что, дескать, кому-то повезло…

Нет, об этом рассказывать нельзя. Уж в мире, где у женщины и вовсе прав никаких нет, не стоит пытаться искать сочувствия.

– Я – вдова, – «призналась» я, вновь потупившись.

И тут же поняла, какая дура. Кто мне мешал сказать, что у меня есть муж? Почему в момент королевского предложения привычная ложь попросту не пришла мне в голову? Как бы это всё упростило! А сейчас уже не вернуться к столь прекрасному варианту, который разрешил бы… ну, если не все проблемы, то, возможно, многие.

Я лихорадочно пыталась придумать, что произошло с моим лже-мужем, и вообще, кем он был, ведь жених спросит непременно… Но он не спросил.

– А дети у тебя есть?

Я задумалась. И тут снова гениальная идея пришла в мою голову. Как я сразу не сообразила! Столько сериалов просмотрено, столько любовных романов прочитано! Вот же я тупая!

– Дочка. Её зовут Анечка. Я почти ничего не помню: ни кем я была раньше, ни как попала в лес. Я даже не сразу вспомнила, что была замужем и что у меня дочь… Наверное, я потеряла память… А, может, это колдовство…

Амнезия! Ну, конечно! Волшебная палочка на все времена.

Король молчал, не отводя от меня глаз. Я не видела, но чувствовала. Собралась с силами, оторвала взгляд от пуговиц на его камзоле, изобразила покаяние, захлопала ресничками:

– Наверное, стоит отменить свадьбу. Королевская невеста должна быть девственницей.

Это был жирный намёк. Ну же, давай, не тупи, Ваше величество!

Губы короля искривились в усмешке. В глазах сверкнули искорки. Ему смешно? Почему? Мужчина нежно провёл тыльной стороной ладони по моей щеке.

– Наплевать, – шепнул хрипло. – Не бойся, ты всё равно останешься моей невестой и станешь моей королевой. Утром будет ещё одна, последняя, примерка платья. Затем мы поедем в церковь, а потом будет свадебный пир и вечерний бал. Ты умеешь танцевать?

– Н-нет…

– Тоже неважно. Будь послушной умницей, и всё будет хорошо.

Он развернулся и вышел, а я осталась стоять с отвисшей от изумления челюстью.

Плевать?! Да ты, дорогой, маньяк какой-то.

Ох, что-то не так во всём этом! Что-то совсем не так!

Я долго взирала на дверь с видом того самого барана из поговорки. Но дверь так и не стала воротами и не обновилась. Зато в неё поскреблись. Я проигнорировала. Поскреблись отчётливее. Что там такое? Кошка что ли? Или собака, может быть?

Вздохнула, подошла и распахнула дверь.

Не кошка. Кот. Стоял и ухмылялся самодовольной улыбочкой. Я закатила глаза. За что мне это?

– Я согласен на поцелуй, – торопливо заверил Бертран и тотчас поправился: – На два. Думаю, двух хватит.

– Рада за тебя.

Захлопнула дверь. В неё снова поскреблись. Громче и отчаяннее.

– Один? – грустно уточнил Бертран, жалобно взглянув на меня, едва я соблаговолила вновь открыть дверь.

Я выразительно подняла бровь.

– Почему? – горестно воскликнул парень с профессиональным драматизмом. – Ты так жестока… Ужас просто! Я ведь ничего больше, чем поцелуй, не прошу. Тебе сложно что ли?

И он бочком протиснулся в комнату. Так незаметно, что я не поняла, в какой момент дверь оказалась за спиной нахала.

– Хорошо, – кивнула, – поцелуй так поцелуй. Но, так как я – невеста твоего дяди, то сначала, будь любезен, сгоняй к королю за разрешением. Мне нужен документ с печатью и подписью.

В зелёных глазах озадаченность сменилась какой-то хитрой мыслью, и я поспешно добавила:

– И его личное подтверждение. Буду целовать тебя только в присутствии самого жениха.

Лицо парня вытянулось.

– Ну ты… зверь! – восхищённо и одновременно обижено выдохнул он.

И уважительно посмотрел на меня.

– Не смею задерживать такого очень-очень занятого человека.

Я снова открыла дверь, сделав приглашающий жест. Бертран аккуратно её закрыл.

– Хочешь, я тебя выкраду?

Ч-что? Это испытание такое? Проверка: соглашусь или нет? Его дядя подослал, может быть?

– Ты решил жениться на чужой невесте? – удивилась я. – И даже не чужой, а на невесте собственного дяди?

– Жениться? – озадачено переспросил Бертран.

Мы уставились друг на друга. И тут я поняла, что Кот лопоух. За шапкой кудрявых волос это совсем не было заметно, но вот когда его уши запылали…

– Да, конечно, жениться, – отважно солгал парень, глядя на меня честными умильными глазами котика.

Всё с вами ясно, молодой человек. Я рассердилась, и при этом мне стало смешно. Ну что ж, сам напросился.

– О-о… Да! – воскликнула я, схватив его за рукава. – Да, милый! Ты немедленно усыновишь моих семерых детей и… Прямо сейчас пойдём в церковь, правда?

– Скольких детей? – испугался Бертран, трусливо отступая назад.

– Семерых. Это ж прекрасное число, не так ли? А я-то думала, кто будет сидеть с моими младенчиками! Но, милый, у меня условие: из дома без спроса не выходить! Мы будем очень счастливы вдвоём, так что ты и забудешь слова «гулять», «друзья», «свобода»… Потому что какая может быть свобода, когда любовь, верно?

Кот побледнел и попятился. Я уцепилась за его рукава покрепче.

– О, Боже, милый! Тебя-то я и ждала! – продолжила патетично. – Всю жизнь! Верно говорят: двенадцать – священное число. Двенадцатый мужчина – тот самый, который нужен. Надеюсь, ты умеешь готовить?

– Готовить?

Голос его предательски дрогнул.

– Да, потому что, честно признаюсь, хозяйка из меня так себе. И в постели я – бревно бревном, но ведь это не важно, главное – любовь, правда? Ну и потом… зачем секс, если у нас уже есть семеро детей? Им отец нужен, а не это всё…