Любовь по обмену. Разрешите влюбиться - Сокол Лена - Страница 19

– У вас тоже есть фратернити? – Спрашивает он безрадостно.

– Ты про студенческие братства, в которых у вас обычно напиваются до беспамятства на вечеринках?

– Да.

Щурюсь, глядя, как из-за тучки выглядывает солнышко. Его лучи уже не греют, но все равно приятно.

– У нас нет фратернити. – Улыбаюсь. – Мы сами себе фратернити. У нас в каждой группе по пять таких братств. Неофициальных. Мы просто дружим и отрываемся вместе по выходным. Парни и девчонки – вместе. Никаких разделений, взносов, клятв, испытаний и правил. Но зато с русским размахом.

Джастин притормаживает и смотрит на меня в упор.

– Кроме того, что мне нужно будет учить русский, придется заняться и основными предметами. Я этого у себя дома толком не делал, Зоя. Понимаешь?

– Я уже поняла, что ты… – Не могу подобрать ничего похожего на «разгильдяй». – Не важно. – Останавливаюсь и смотрю на него снизу вверх. – У нас все проще. Вот, смотри.

Отворачиваюсь, и мы снова идем вдоль улицы. Впереди уже маячат высотки. Тот район города более оживленный, и парню будет на что поглазеть. И, вообще, неплохо было бы организовать ему настоящую экскурсию на днях.

– У вас меньше лекций, больше самостоятельной работы. – Продолжаю. – У нас – наоборот. Много лекций, но после них мы отдыхаем дома. Задания для самостоятельной работы у вас присылают по почте, у нас редко – и обычно прямо в руки. Групповые работы, презентации – тоже не так часто, как у вас.

– Но учиться все равно надо.

– Конечно. – Беру за локоть и тяну его в сторону пешеходного перехода. – Но тебе будет интересно, как наша система обучения отличается от вашей. Сравнишь, есть плюсы и минусы. – Когда загорается зеленый, мы переходим на другую сторону улицы. Показываю рукой направление, вдали уже виднеется университетская площадь. – Предметы и дисциплины, которые хотим изучать, в отличие от вас, мы не выбираем. У нас есть учебники, мы их изучаем, но все экзамены сдаем в основном по материалу, который дают на лекциях. Поэтому тебе придется много писать.

Изо рта Джастина вылетает ругательство, которое мне доводилось слышать разве что в кино.

– Не переживай, тебе помогут. – Успокаиваю. – Преподаватели, ребята. Я, наконец. – Замираю, когда наши локти случайно соприкасаются. – С утра ты будешь ходить с нами на лекции, в одиннадцать у тебя изучение русского языка, далее иностранный курс – там вы с другими студентами будете изучать профильные предметы на английском.

– Много у вас студентов из других стран?

– Да. Но все в основном русско-говорящие: из Казахстана, Узбекистана, Беларуси и стран ближнего Зарубежья. Даже среди тех, кто имеет российское гражданство, много студентов разных национальностей. У нас многонациональная страна.

– Да в Сан-Диего также.

– Оценки у нас не от Fдо А, от 1 до 5. Что еще? – Перебираю в уме информацию, решая, что могло бы быть полезным для иностранца. – В наших университетах тоже есть библиотеки, кафе, спортзал, но они не круглосуточные, и мало напоминают ваши кампусы – маленькие городки. Здесь все гораздо скромнее.

Мы останавливаемся возле главного корпуса. Джастин оглядывается вокруг, и его взгляд падает на стоящий в отдалении большой университетский стадион.

– О, – Глаза парня загораются. – Кажется, здесь я и играл в футбол. Надо же.

Ничего себе. Значит, он все это время вчера кружил поблизости.

Смотрю на часы.

– Ты готов?

Но он застывает на месте. Выглядит удрученным, ссутуленным, смотрит в одну точку и дышит тяжело, точно приговоренный к смерти.

– Нет. – Уголки его губ опускаются. И повторяет уже по-русски: – Нет.

– Эй, – подбадриваю я, вставая на цыпочки, чтобы поймать его взгляд. – Ты чего?

Джастин вздыхает. Смотрит на меня. Синие глаза полны обреченности.

– Может, не надо? – Спрашивает после недолгой паузы.

– Надо, Джастин, надо! – Смеюсь я.

Мы оформили нужные документы, и теперь идем в аудиторию.

– Помещения для лекций бывают большими, – говорю я, – там преподавателя слушает сразу несколько групп одного потока. Либо маленькими, как это, где сегодня заниматься будем только мы. – Поправляюсь. – Только наша группа.

Указываю на кабинет. Направляемся к нему, и чем мы ближе, тем медленнее Джастин передвигает ноги.

– Ну, вот, пришли.

Кто-то, очевидно, залил американцу бетон в толстовку, потому что он застыл и не достает рук из карманов. Даже не моргает, смотрит на меня сосредоточенно, отчего ярко-синие глаза кажутся огромными, почти безграничными. Как океан.

– Вау, – усмехаюсь. – Такой большой мальчишка, а струсил.

– Я?! – Наконец, оттаивает он, и его руки выбираются из плена кофты. – Это не страх. – Проводит ладонью по лицу. – Я просто в ужасе…

Его лицо так напряжено, что мне хочется взять его за руку и успокоить. Но не могу. Для меня это кажется очень опасным. И несправедливым по отношению к Славе. Ведь и так, (и нужно это признать), о Джастине я думаю слишком часто – гораздо больше, чем полагается девушке, у которой есть парень.

– А где тот крутой спортсмен, который приехал к нам два дня назад, а? Который тушил сигареты в горшке с цветами и смотрел на меня… – Гляжу на него исподлобья, насколько это вообще возможно с позиции моего роста. – Вот так!

Его губы растягиваются в невольной улыбке.

– Вот. Вижу. – Кладу ладонь на ручку двери и тяну на себя. – Такой Джастин как раз подойдет.

Открываю дверь и заглядываю внутрь. Нам повезло – препода еще нет. Ребята оживленно болтают о своем.

– Нет, – громко говорит Вика, усаживаясь на подоконник, – я туда больше ни ногой. Что там делать? Комаров кормить? Или ногти ломать на канатном мосту? Пусть ботаники едут, им полезно: спорт, и все такое.

– Поддерживаю, – соглашается Диана. – Я на турслет в этом году ни ногой.

Открываю дверь шире, выдыхаю и делаю первый шаг внутрь. Оборачиваюсь и показываю жестом Джастину, чтобы входил. Он медлит. Вижу, как будто по мановению волшебной палочки, его лицо опять становится суровым – парень напускает на себя жесткий, неприступный вид. А мне-то казалось, сейчас он включит улыбчивого американца сих привычным «howareyou» или «what’sup», но не тут-то было.

– Всем привет! – Объявляю, взглянув на собравшихся одногруппников.

И мой подопечный делает первый, несмелый шаг в аудиторию.

– Знакомьтесь, это Джастин. Он из Сан-Диего, и будет учиться с нами ближайшие несколько месяцев.

Все взгляды устремляются на новичка.

Американец молча входит и окидывает группу взглядом. Не спешит пойти и занять свободное место, видимо, ждет от меня хоть каких-то инструкций. Ребята смотрят на него во все глаза, кто-то приглушенно охает.

– Привет, – вдруг бросает он самоуверенно.

По-английски.

– Привет. Привет. Привет! – Раздается в ответ хор голосов.

Все улыбаются. Девчонки начинают шептаться. Бьюсь об заклад – каждой из них кажется, что он поздоровался именно с ней.

– Джастин не понимает по-русски. – Обвожу взглядом в первую очередь парней. – Так что прошу проявить к нему понимание и помочь, кто чем может.

Аудитория взрывается гулом голосов. Первым к незнакомцу спешит Дима. Крепко жмет ему руку:

– Добро пожаловать! – Хлопает по плечу.

– Спасибо, – Джастин удостаивает его сдержанной улыбкой.

И тут Калинин начинает задавать ему вопросы с такой скоростью, что я почти перестаю понимать, о чем они ведут беседу. Три года в Нью-Йорке для него не прошли даром – он владеет английским в совершенстве, и по лицу американца становится заметно, как это его поражает.

– Совсем-совсем не понимает? – Интересуется Танька, подойдя ко мне ближе.

Довольно киваю, видя, как наши парни по очереди подтягиваются вперед, чтобы познакомиться с новичком.

– Совсем.

– Ни словечка? – Глаза девушки расширяются.

Ее подружки уже окружили меня кольцом.

– Привет, пока, спасибо. – Пожимаю плечами. – Это все, что мы успели вчера выучить.