Сохраняйте спокойствие! (СИ) - Ра Юрий - Страница 17

Звонок в такую знакомую дверь дома в Арбатском переулке, открывает торнадо по имени Жанна.

— Привет, Жорж!

— Елена, Марк, здоровья вам, радости! Я вашу принцессу заберу⁈

— Не ори, нет никого. У нас есть еще пять минут?

— Нету, стемнеет скоро. Погнали!

— А куда?

— На Цареборисовские пруды! — Всё это набегу, на гулкой лестнице.

— Я такие не знаю! Борисовские знаю!

— Они и есть!

Сидим в машине, горячий мотор завелся моментом, также моментом мы трогаемся с места. Двадцать километров без пробок и излишнего пиетета к правилам движения. Уж точно нет нужды тянуться с установленной скоростью в шестьдесят километров. А на девяноста поездка укладывается в пятнадцать минут. По пути рассказываю историю. Не просто историю из жизни, а реально Историю с большой буквы. Про царя Бориса Годунова, который повелел на речке Городне запрудить и зарыбить большие пруды в начале семнадцатого века, про село Борисово, которое основали тогда же и назвали в его честь, то есть честь царя. Про невезучую церковь троицы Животворящей, которую несколько раз перестраивали да переносили чуть не вместе с кладбищем. И всё из-за прудов Цареборисовских, которые незаметно подползли вплотную к храму. Откуда я это знаю? Так жил рядом с речкой Городней в той Москве того будущего.

Сейчас здесь нет ничего, вернее нет ни застройки, ни людей. Совхоз «Борисовский» закрыли, начали строить микрорайон, который по непонятной мне причине разбили не вплотную к существующей городской застройке, а особняком, как на острове. Речка течет причудливой змейкой, выползая из-под каменной массивной дамбы. Кстати, тут еще недавно было даже рыбное хозяйство, когда совхоз функционировал. А сейчас в речном овражке можно устроить стрельбы без опасности кого-нибудь продырявить или быть услышанным. А даже если какие-то пацаны и поймают звук пистолетной стрельбы, то не страшно — не побегут звонить дяде Стёпе милиционеру, времена изменились, народ всё чётче дистанцируется от силовиков. Интересно, почему?

Это мы удачно вырвались, еще пара недель, и земля намокнет осенними дождями, и получится такое, что не то что проехать на Шерхане моём, пешком идти не захочется.

— Жорж, мы прямо тут стрелять будем?

— Угу — я прилаживаю первую мишень к фанерке самодельными скрепками. Давно для себя определил этот вариант — из самых тонких электродов или проволоки-двойки гну классические канцелярские скрепки, только большие, и ими прихватываю бумагу мишени к щиту. Тем более, что двухсторонний скотч наша социалистическая промышленность не выпускает. Срубленными палками обозначаю рубежи в десять и двадцать метров. А потом подумал и отмерил шагами пятидесятиметровый рубеж для стрельбы из пистолета-пулемета.

— Жанна, вот это у меня в руке итальянский пистолет «Беретта-92»…

— Ого, да у тебя губа не дура, Милославский, любишь ты фирму́.

— Не егози, между прочим, это один из самых мощных стволов, какие попадаются на просторах СССР. Хотя мире есть мощнее, не суть. Если ты освоишь его, то всё остальное будет тебе как семечки.

— Ой. Может, не надо тогда?

— Надо, Федя, надо. Как минимум для того, чтобы в крайней ситуации я знал, что ты прикроешь мою спину.

— Как жена разведчика?

— Да, как она, хоть ты и не жена. Но так ты даже лучше.

— Чем?

— Чем жена. Не перебивай теперь. Запоминай. Вот магазин, он вставляется так. Пистолет без магазина обычно не стреляет. Но пока это тебе знать рано. В магазине должны быть патроны, видишь? Вот такие желтенькие или зеленые, серые… любого цвета на самом деле.

— Ага, не дура. Давай ты уже нормально будешь учить.

— Лады. — Тут главное не сорваться, а то контакт с учеником потерять легче легкого. Тем более в таком непростом вопросе, как обучение женщины стрельбе. — Предохранитель как выключатель, в таком положении пистолет не выстрелит. Запомнила? Снимай с предохранителя.

— А патронов же нет.

— Молодец, заметила. Потом патроны вставлю, сейчас снимай с предохранителя и передергивай затвор. Помнишь, как в школе у автомата это делается? Тот же принцип — возвратным движением затвор вышибает из магазина патрон и пихает его в ствол.

— Как эротично, Жорж! Я теперь знаю новое слово: передергивать. Ты часто так делаешь? — Замурчала как кошка моя ученица. Ну и ладно, если у неё работа с оружием вызывает неприличные мысли, то и бояться она его не будет.

— Умничка ты моя. Жми на спуск! — Боёк обиженно щелкнул, не найдя под иголкой ударника капсюль. Погоди, мой маленький, дойдет очередь и до огневых спусков. И до очередей дойдет.

— У меня получилось!

— Получилось, получилось. Ставь Беретту на предохранитель.

— Зачем? Он же без патронов.

— Затем, что я сказал. И чтоб ты научилась пользоваться прибором. Клади в карман куртки. А теперь вынимай, снимай с предохранителя… умничка! Передергивай — Я аж поморщился от эротического стона в исполнении хулиганки, когда она передергивала затвор. — Резче выполняй. Теперь правильно, наводись на мишень и стреляй.

— Я всё поняла, когда по-настоящему шмалять будем?

— Фу, какое ты слово сказала нехорошее! Так выражаться не надо, тебе не к лицу. Запоминай, главное правило обращения с оружием: не наводи его на того, кого не хочешь убить. Никогда.

— Ну это понятно.

— Да? Меня сейчас валить не собираешься? А какого хрена тогда ты ствол мне в живот уперла? Только что же объяснял!

— Ой.

— Вот тебе и «ой». Мне было достаточно тех, кто меня хотел убить, чтоб еще и ты тыкала пистолетом в мой ливер.

— Да понятно, сказала же! Извини. И вообще, боишься — не надо тогда меня учить.

— Жанна дорогая, запомни — человек должен учиться всегда и везде, при любом удобном случае. Кто знает, что и когда может понадобиться из умений. Даже тебе.

— А я что, отказываюсь? Тем более, что может когда-нибудь подвалить роль в детективе или про войну. А тут я такая опытная вся из себя.

— Верно мыслишь. На экране, кстати, видно актера, который с оружием знаком. Он его иначе держит, по-другому им размахивает.

— Точно? — Жанна села на своего любимого конька. Теперь её пинками с нашего импровизированного стрельбища не выгонишь.

— Точно. Еще два раза снимаешь с предохранителя, взводишь и производишь спуск.

— Какой ты скучный.

— Зато живой. Молодец, а теперь правильная вкладка. Держи двумя руками вот так. Ноги чуть расставила, колени чуть согнула…

Эдак я дотемна провожусь с ней, но раз взялся, то надо учить, а не «дай разок шмальнуть». Худо-бедно процесс пошел, мы даже отстреляли с ней целый магазин.

— Жор, а тут что, патроны никогда не кончаются?

— В магазине пятнадцать патронов, как в двух милицейских.

— Ого! А зато и тяжеленный какой. Ты сам-то стрелять будешь?

— Сейчас ты отстреляешь еще магазин с десяти метров так, чтоб попадала по мишени, и закончим с пистолетом. А то скоро стемнеет. Мне из другого пострелять надо.

— О как, у нас целый арсенал? Я думала, ты в сумку набор для пикника сложил.

— И это тоже.

Второй магазин был расстрелян после того, как я набил первый. Не дело это, когда неожиданность поймает тебя со спущенными штанами. То есть если это понос, то ладно — без штанов даже удобнее, а все остальные варианты лучше разруливать в штанах. На удивление оторва вполне хорошо управляется с мощным пистолетом для больших мальчиков. Впрочем, тут большой импульс патрона гасится работой автоматики и весом — он на триста грамм тяжелее «Макарова» Это если без патронов взвешивать. А если брать заряженные, то разница в весе уже четыреста грамм — весьма ощутимая. Жанна с десяти метров уверенно стала попадать в квадратную фанерку размером полметра на полметра. Мало того, она даже не зажмуривалась при выстреле — для девушки это достижение, я считаю. С непривычки каждый второй норовит зажмуриться. В смысле защурить глаз до упора, а не помереть.

Ладушки, время итальянца прошло, ваше слово, товарищ Судаев!