Потапыч (СИ) - "Cyberdawn" - Страница 13

— Вот и всё, — довольно констатировал я, ловко увернувшийся от потоков крови и в этот раз.

Проморгался, убедился в ощущениях, что «засадник» с противоположной стороны от поляны был, ну и перестал быть. И вразвалочку стал оглядывать результаты своего героического подвига. Результаты, в виде равномерно покрытой кусками бандитятины поляны не слишком радовали, да ещё и благоухали, как десяток крупно рубленых человек. Но ради чего начал дело — сделано. Правда… ну баба (или женщина, чёрт, под слоем крови поймёшь) с разорванным сверху платьем, жалобно подвывала, поскальзываясь на окровавленной траве, стараясь спрятаться подальше от страшного меня. Высунувшийся из телеги спиногрыз невнятного толку блевал, перевесив головёнку через борт телеги. И только в самой телеге абрис как валялся, так и валяется. Засунул я туда голову, не обращая внимание на подвывающую и блюющего… Вообще — понять реакции можно, но мне как-то казалось, что в условном средневековье нервы покрепче должны быть. Но, видимо, казалось, или у купчихи и купчёнка повышеная чуйственность и тонкая душевная организация, чёрт знает.

Так вот, заглянул в телегу — лежит тип без уха и части скальпа. Живой и в сознании, кстати говоря, зажимает левую часть головы тряпицей и на меня смотрит… ну очень выразительно.

— Бандиты — мертвы, — бросил я единственному коммуникабельному типу. — А я… — на последнем я высунул голову и оглядел пейзаж.

И вот как-то оставаться тут я смысла не увидел. Трофеи с бандитов в куче ошмётков и крови. И не факт, что что-то ценное есть: вроде как «на дело» с собой богатства несметные не берут. Был бы я гол, как сокол — то покопался бы, но просто из любви к искусству перерывать груду человечины никакого желания не было. Далее, баба эта как бы не кукухой уехала: воет, старается от меня отползти, но при этом и к телеге поближе держаться. Спиногрыз проблевался и сомлел, ладошками лицо закрыв. Помог, потренировался для дальнейшего выживания, но взваливать на себя эту семейку даже за деньги — никакого желания. Самое главное, что как бы баба от моего присутствия совсем и вообще кукухой не уехала — вполне возможный вариант, кстати говоря. В общем — нахрен всё это, доберусь до Гденьска сам, благородно отказавшись от награды.

— Телега на ходу, — начал я перечислять безухому. — Ты и баба твоя с ребёнком — живы. До Гденьска сами доберётесь, а я — пошёл.

— Погоди, благодетель! — слабым голосом просипел купчина, приподнимаясь на локте.

Ну всё, щаз начнёт на жалость давить… Ладно, посмотрим, если убедительно и отдаст много всякого полезного — посмотрим. Хотя, может, и пошлю с ходу.

— Чего надо? — нахмурился я.

— Не гневайся, назовись, чтобы знать за кого век богов молить!

— Кхм… видом Михолап Потапыч я.

Представился и бодро потопал к дороге, пока на меня это «щассье» не свалилось. На обочине наткнулся на пару трупов и пару туш: какие-то деятели в кольчугах и их кони. Это, похоже, охрана купца — не совсем идиот, как выяснилось, чтобы без охраны по лесам рыскать. Но с учётом колдуна-молниемёта ребятам в кольчугах и их коням настал кирдык.

А я, блин, вообще ничего про молнии не знаю, посетовал я, бодрым шагом направляясь к дороге. Правда, уже поворачиваясь, взглянул внутренним зрением на купца и семейство. И, судя по тому, что сидели чуть ли не в обнимку в телеге — сами разберутся. Так что махнул я на этих жертв дорожного бандитизма (и дорожного героизма) рукой, да и потопал по дороге, на всякий случай время от времени зыркая внутренним зрением. А то стрела под лопаткой (кстати, мало того, что вывалившаяся, да ещё и дыра в кафтане «заросла») мне не пойдёт, да и из других мест организма им лучше не торчать.

Мысли бродили не самые приятные. Хотя причина моего недовольства была на лице, а точнее — на морде. Ну ладно — память, тут сам факт наличия тела и какой-никакой информационной наполненности скорее благо. И почему я «тут помню, тут не помню» — прекрасно понятно, ассоциативные цепочки другие, манера мышления и прочая психологическая (есть надежда, что не психиатрическая) мутотень.

Но, в рамках мне известного, я откровенно и опасно тупил. Не учитывал важные моменты, рисковал на пустом месте. И виноват — Михолап, ну и Потап этот, видимо. Ну и я, но немного, а в основном виноваты они — это факт. Тело и реакции таковы, что если «интересно» — надо посмотреть. Мне, блин, приходилось себя силой удерживать, чтобы не пойти «где интересно» без даже той, ущербной «подготовки» что я сделал. А на угрозу жизни — реакция всех убить, надёжно и прочее. Самое смешное, что в воспоминаниях Михолапа при использовании духов столь зрелищной даже не расчленёнки, а фаршировки не было. Так что это, видимо, я сам, с перепугу и подсознательно, нараздавал духам ценные указания, чтоб наверняка.

Хотя и сделать со всем этим ничего не получится, разве что нудно, постоянно, себя заставлять, думать, анализировать и только потом действовать. Кстати, я кажется понял, как этих совершенно чудовищных машин смерти перебили: они, блин, сами подставлялись, дети природы, блин. И если бы не «долгая охота» (ещё б знать, на кого) — то Потапычей не осталось бы совсем.

И надо пробовать наладить коммуникацию с этим Потапом, потому как он если и не источник всей магической силы, то большей её части точно. Хотя, есть подозрения, что эта ленивая мохнатая задница и сама ни черта не знает: работает по принципу «дубина побольше», если его из вечной спячки вытаскивают. Но коммуникация, несмотря на возможные и бесящие заранее пинки — нужна. Знать бы ещё, как…

На последнем я залип и чуть не влепил себе подзатыльник в самом прямом смысле слова: я, понимаешь, на ходу вознамерился попробовать с эти куском медвежатины взаимодействовать. Тот незначительный момент, что я иду по дороге, на которой водятся разбойники и сапогокрады — я проигнорировал. А как эта коммуникация осуществится, если выйдет вообще, буду ли я хоть как-то реагировать на реальность (как-то точно буду, типа: «ой» пропищу, или «умира-а-а!» прохриплю-пробулькаю) — я просто не знаю. Такие эксперименты надо проводить в условно-безопасном месте, а никак не на ходу в чёртовом лесу, да и в лесостепи тоже не стоит.

Так что потопал я, уже без самоедства и мыслеблудства, дальше. Лесостепь сменилась холмистой степью, а через час стало понятно, почему: огромная речища плавно выгибалась в низине. Так же, вдоль неё загибалась дорога, и я, наконец, смог оценить «прелесть» зрения на больших расстояниях. Ни зрением, ни прелестью даже не пахло, так что что-то с этим ТОЧНО надо делать.

Сама же дорога оживилась, да и поселения встречались всё чаще и чаще. На мою пешую персону проезжие позыркивали, но с разговорами не приставали. Так и дотопал засветло к обнесённому двухметровой кирпичной стеной и расположенному на берегу реки Гденьска. С километра от города дорога сменилась на мощёную камнем, а на входе — были ворота, снабжённые специальными стражниками. На них я смотрел с понятным интересом: всё же моё будущее связано с работой примерно в этой же области. И вид этих стражников был не средневековый, а я бы сказал — девятнадцатого века. Открытые, отполированные до блеска кирасы, сапоги под колено, но не кавалерийские. А главное — оружие: этакие пики, стоящие в пирамиде, с небольшим крюком-топором. Сабли у пояса в компании с здоровенным тесаком типа мачете, ну и пистолеты. Однозарядные, судя по виденному — переломные, но опять же — не средние века, точно. Попробовал я понять, что и как «чувством магии» — толком понял, что что-то огненное. Видимо, на взрывном расширении пара работают, что учитывая расширение магией — выглядит даже логично.

— Привратная стража Гденьска, милость корифея на вас, — озвучил один из стражников, на округлом шлеме которого было самые расфуфыренные перья — а значит, главный.

— Угу, — буркнул я.

— Назовитесь, предъявите подорожную, — подождав полминуты, нахмурившись выдал стражник.

— Видом Михолап Потапович, — ответил я. — Подорожной не имею, как и не вижу нужды в подобном.