Ярость - Михаэлидес Алекс - Страница 3

С этим противоречием между двумя образами Ланы – публичным и частным – мне приходилось бороться долгие годы. Знаю, что Лана тоже с ним боролась. Особенно когда она впервые оставила Голливуд и перебралась в Лондон.

К счастью, долго мучиться не пришлось, так как по воле судьбы Лана влюбилась в англичанина. Чуть младше ее, красавец-бизнесмен по имени Джейсон Миллер. Была ли эта влюбленность даром судьбы или всего лишь удобным поводом забыться – представившимся Лане шансом отложить, возможно, на неопределенное время, все эти головоломные экзистенциальные вопросы о себе и своем будущем, – вопрос открытый. По крайней мере, для меня. В общем, Джейсон и Лана поженились, и Лондон стал для нее постоянным местом жительства.

Лане в Лондоне понравилось. Думаю, в основном благодаря английской сдержанности: ее никто не преследовал. Англичане никогда не позволят себе приставать к бывшей кинозвезде на улице с просьбой дать автограф или вместе сфотографироваться. Благодаря этому Лана по большей части могла спокойно гулять по городу.

Гуляла она много. Любила ходить пешком – когда позволяла погода… Ах да, погода! Как и у каждого, кто хоть сколько-нибудь прожил в Великобритании, у Ланы появился нездоровый интерес к погоде. Шли годы, и постепенно климат сделался постоянным источником ее расстройства. Сам город и его погода превратились в синонимы. Они стали неразрывны: Лондон означал «влажный», «дождь» и «серый».

Этот год выдался особенно пасмурным. Близилась Пасха, но весной и не пахло. В воздухе ощущалось приближение дождя. Бродя по Сохо[4], Лана взглянула на потемневшее небо. И конечно, тут же почувствовала, как на лицо упала капля. А другая – на руку. Черт… Лучше повернуть обратно, пока не ливануло.

Лана возвращалась той же дорогой, в голове крутились те же мысли. Вновь возник неприятный вопрос, который давно сидел занозой. Что-то не давало Лане покоя, но она не понимала, что именно. Уже несколько дней она чувствовала некое волнение. Смутную тревогу, тяжесть на душе. Лану словно что-то преследовало, а она пыталась убежать – торопливо шагала по узким улочкам, низко опустив голову, будто стараясь скрыться от того, что шло по пятам. Но что же это?

«Думай! – скомандовала себе Лана. – Соображай!» По пути она мысленно раскладывала по полочкам свою жизнь, пытаясь отыскать в прошлом серьезные неудачи или трудности. Может, дело в замужестве? Вряд ли. Джейсон переживал из-за работы, но это не новость. На их семейных отношениях это никак не сказывалось. Значит, проблема не здесь? Тогда где? В сыне? Лео? Это из-за вчерашнего разговора? Но они всего лишь мирно побеседовали о его будущем. Или все гораздо сложнее?

Ее рассуждения прервала очередная капля дождя. Лана с досадой посмотрела на тучи. Неудивительно, что мысли путались. Если б только увидеть синее небо… увидеть солнце! Пока Лана шла домой, ее разум ухватился за идею сбежать от плохой погоды. По крайней мере, эта задача решаема. Как насчет смены декораций? На следующих выходных Пасха. А что, если рвануть в путешествие – в поисках солнца? Почему бы не в Грецию на пару дней? Например, на остров?

Действительно, почему бы нет? Поездка пойдет им на пользу – Джейсону, Лео и особенно Лане. Она пригласила бы Кейт и Эллиота. Да! Это будет здорово! От одной мысли о солнце и ясном небе настроение мгновенно улучшилось. Лана вытащила из кармана телефон. Нужно немедленно позвонить Кейт!

У Кейт вовсю шла репетиция. Через полторы недели в театре «Олд Вик»[5] должна была состояться долгожданная премьера спектакля «Агамемнон» по трагедии Эсхила. Кейт играла Клитемнестру.

Сейчас шел первый прогон всей пьесы на сцене театра, и получалось не очень. Кейт никак не давалась роль – точнее, текст; на столь позднем этапе подготовки это не сулило ничего хорошего.

– Черт возьми, Кейт! – заорал из партера режиссер, Гордон, произнося слова с сильным шотландским акцентом. – У нас премьера через десять дней! Ради всего святого, неужели нельзя сесть и выучить чертов текст?!

– Да знаю я текст, Гордон! – вспылила она. – Дело не в этом.

– Тогда в чем? Умоляю, просвети меня, дорогуша! – ядовито сказал Гордон и, не дожидаясь ответа, крикнул: – Дальше!

Между нами говоря – entre nous, как выражалась Барбара Уэст, – я не виню Гордона за то, что он сорвался. Несмотря на большой талант – Кейт обладала колоссальным актерским дарованием, не стоит заблуждаться на сей счет, – она была неорганизованна, неаккуратна, склонна к перепадам настроения, постоянно опаздывала, часто затевала ссоры и нередко злоупотребляла спиртным. Зато отличалась блестящим умом, обаянием и чувством юмора. А еще она безошибочно чувствовала фальшь – и в актерской игре, и в жизни. И все это, вместе взятое – как скоро выяснил бедняга Гордон, – превращало работу с Кейт в сущий ад.

Ох, нечестно подсовывать свое мнение, так сказать, под шумок. Вот я хитрец, да? Пообещал быть объективным, насколько в моих силах, и позволить судить вам… Что ж, придется сдержать обещание. Отныне я постараюсь держать свое мнение при себе. И стану придерживаться фактов.

Кейт Кросби была британской театральной актрисой. Она выросла в Лондоне, в простой рабочей семье, в неблагополучном районе на юге города. Однако даже малейшие следы акцента были давным-давно стерты годами учебы в театральной школе и уроками по постановке речи. Кейт говорила с тем классическим произношением, которое принято называть «английский дикторов BBC». Очень правильная, официальная манера речи.

Зато лексикон Кейт был крайне далек от возвышенного. Она любила эпатировать, балансируя «на грани приличия», как выразилась Барбара Уэст. Я бы использовал другое слово – «вульгарность». Ходила известная история о том, как Кейт встретила короля Карла III (который тогда был еще принцем Уэльским) на устроенном им благотворительном обеде и поинтересовалась у него, далеко ли туалет. «А то меня так приперло, сэр, что еще немного, и я налью прямо в раковину». Чарльз якобы расхохотался, совершенно очарованный. Несомненно, этой шуткой Кейт обеспечила себе титул дамы, которого позже и была удостоена.

К моменту начала нашей истории Кейт приближалась к своему пятидесятилетию. Или уже разменяла шестой десяток. Сложно сказать. Ведь дата ее рождения, как и у многих знаменитостей, постоянно менялась. В любом случае Кейт не выглядела на свой возраст. Миловидная, но по «масти» полная противоположность светловолосой и голубоглазой Лане – с темными волосами и карими глазами.

Кейт, по-своему столь же привлекательная, сколь и ее американская подруга, в отличие от Ланы, не стеснялась использовать косметику: густые стрелки и щедрый слой черной туши подчеркивали большие глаза. Причем Кейт никогда не появлялась с естественными ресницами (видимо, красила их всегда).

По манере одеваться она больше походила на типичную актрису, чем Лана. Многочисленные украшения, цепочки, браслеты, шарфики, необычные сапоги, объемные пальто – Кейт лезла из кожи вон, чтобы ее заметили. Зато Лана, во многом по-настоящему исключительная личность, одевалась очень скромно – как будто ей было неловко привлекать к себе излишнее внимание.

Кейт была эмоциональной натурой. Яркая, с неуемной энергией. Она постоянно курила и много пила. Думаю, в этом, как и во многом другом, Кейт и Лана представляли собой две противоположности. Признаюсь, их дружба всегда оставалась для меня загадкой. Казалось бы, у Кейт и Ланы нет ничего общего, и тем не менее они были очень близкими подругами – и эта дружба длилась уже много лет.

На самом деле из всех переплетенных в нашем повествовании линий отношения Ланы и Кейт начались раньше остальных, длились дольше – и закончились, пожалуй, самым печальным образом. Как два столь разных человека вообще смогли подружиться? Подозреваю, большую роль сыграла юность. Друзья нашей молодости редко являют собой тот тип людей, к которым мы тянемся в более зрелом возрасте. То, что мы знаем этих людей давно, наделяет их в наших глазах неким ореолом ностальгии; особым статусом; правом на полный доступ в нашу жизнь.