Сердце красавицы склонно к измене - Серова Марина Сергеевна - Страница 4

• Предыдущая
• 4/12
• Следующая

С размышлений над делом Конюкова я переключилась на создание образа, способного обмануть «наружку» вокруг больницы. Чтобы не изобретать велосипед, вытащила из стенного шкафа костюм медсестры. Стерла с лица остатки косметики, затем из тайника в спинке кровати вытащила студенческий билет Тарасовского медицинского университета. Взяв за основу свою подкорректированную фотографию, вклеенную в билет, я стала менять внешность.

От природы у меня темно-каштановые волосы средней длины – в данной ситуации слишком ухоженные и привлекательные. С некоторым сожалением я спрятала их под светлый парик из длинных пожухлых, словно солома, волос, собранных на затылке синей резинкой в конский хвост. На зубы поставила желтоватые накладки, имитирующие их кривизну, а выразительные голубые глаза скрыла под безобразными очками в роговой оправе. Пригляделась – вроде неплохо. Из оперативников если кто меня и помнил, то смутно, преступники же, по идее, вообще не должны были меня знать. Чтобы никто не взглянул на меня дважды, я с помощью грима быстро придала лицу измученный вид, изобразила под глазами синяки. Теперь одежда. В «Ворошиловке» нам, студенткам, сотни раз говорили, что агент, маскируясь, должен уделять внимание мелочам. Строгое следование этому совету не раз спасало мне жизнь. Поэтому острыми концами кусачек из косметического набора я поцарапала маникюр. В процессе готовки он и так пострадал, но я не успокоилась, пока не сделала еще хуже. Часы сменила на более дешевые, видавшие виды, с обшарпанным корпусом. Надела бордовую блузку, темно-серую юбку чуть ли не до пят, а поверх нацепила белый медицинский халат, на голову – белую шапочку. Из зеркала на меня смотрела практикантка-неумеха. Я несколько раз улыбнулась разными способами, сказала своему отражению пару фраз, подбирая соответствующий образу голос:

– Я от Бердянского, из меда, меня направили сюда для прохождения практики. Я от Бердянского, из универа, практикантка.

Присев к компьютеру, в два счета выписала себе направление на практику, распечатала, подписалась за ректора и, сложив вчетверо, присовокупила его к студенческому. Из шкафа достала рыжую потертую сумочку, сунула в нее косметичку, два сотовых и другие необходимые для любой девушки мелочи, включая набор отмычек, электрошокер, газовый баллончик с нервно-паралитическим газом и револьвер. Конечно, таскать оружие в сумочке не дело, но кобура под медицинским халатом слишком заметна. Я немного потренировалась перед зеркалом, выхватывая револьвер из сумочки. Дважды он зацеплялся.

Вздохнув, я для страховки укрепила на внутренней стороне бедра кобуру с миниатюрным пятизарядным пистолетом «малыш», предназначенным для скрытого ношения. На запястье защелкнула браслет с замаскированными в нем метательными лезвиями. В памяти были еще свежи воспоминания о таком же невинном визите в больницу к клиенту, который закончился боем с бандой убийц, бегством и длительной погоней.

Мои глаза вновь обратились к часам. Я дала себе еще десять минут на подготовку, съела на дорожку тетин кекс, запила его кофе, закурила и с сигаретой в зубах потянула к себе коробку с обувью из-под кровати. Из всего многообразия мне по вкусу пришлись белые туфли, больше похожие на тапочки. Они отлично подходили ко всему остальному. Напялив их, я прошлась по комнате, еще раз посмотрела на себя в зеркало и, повесив на плечо сумку, вышла из комнаты.

На шорох из кухни выглянула тетя Мила.

– Женя, ты что, уходишь? – В голосе ее звучало беспокойство. Заметив мой наряд, она занервничала еще больше: – Опять дело, да? Господи, когда же это кончится? Ты там осторожнее.

Обычная песня. Я вздохнула, сняла в коридоре с крючка ключи от входной двери. Тетя подозрительно взглянула на меня и со страхом спросила:

– А ты вернешься? То есть я имею в виду, когда ты вернешься?

– Не знаю когда, – буркнула я в ответ, так как действительно не знала. Случиться могло все, что угодно.

– Но ты же вернешься? – не отставала тетя Мила, цепляясь за мой халат. – Если ты обиделась из-за салата, то я не хотела плохого.

– Ай, забудь, – махнула я рукой и, притянув ее к себе, обняла. – Тетя, разве я могу обижаться на тебя из-за какого-то салата. Да это просто ерунда!

– Ой, Женя, а я подумала, что ты обиделась и решила уйти, – всхлипнула тетя Мила.

– На что ж обижаться? – проговорила я ласково. – Ну не получился у меня салат, так не получился – с каждым может быть. Ты честно высказала свое мнение. Я тоже буду с тобой честной и признаюсь, что кофе у тебя неудачный вышел из-за водки. Паленую, наверное, подсунули. Привкус противный.

– Что?! – пораженно прошептала тетя Мила, отстраняясь. – Я делала все по рецепту.

– Да кто на эти рецепты смотрит, – пожала я плечами, копируя тетю.

– А, я все поняла, – сузив глаза, прошептала тетя Мила, глядя мне в лицо. – Это месть. Ты мне мстишь.

– Да разве я способна на такое, – усмехнулась я. Не дав тете развить тему, чмокнула ее в щеку и выскочила за дверь, на прощанье обещая звонить, если что.

– Будь осторожнее и не связывайся со всякими мерзавцами! – кричала мне вдогонку тетя. Оказавшись на улице, я прошлась немного пешком до стоянки, где стоял мой темно-вишневый «Фольксваген». Солнце успело пройти зенит и уже клонилось к закату, растеряв большую часть жгучих лучей, что поливали Тарасов с половины десятого утра. Жаркие волны теперь исходили снизу от раскаленного за день асфальта. По моим прикидкам, его температуры вполне хватит, чтобы пожарить яичницу. И это конец августа. А на Кубани вообще сорок девять в тени. Тарасову еще повезло – всего каких-то тридцать семь несчастных градусов.

На стоянке от блестевших на солнце машин исходил жар. Из-под «Волги», припаркованной у въезда, на меня глянул серый дымчатый кот и тоненько, жалобно мяукнул, сетуя на свое невыносимое существование. Сторожевые собаки, валявшиеся по другую сторону в тени сторожевой будки, на его мяуканье лениво гавкнули несколько раз, проводили меня мутными глазами и уронили головы на землю, измотанные жарой.

Я прошла мимо них к «Фольксвагену», незаметно оглянулась по сторонам, достав из кармана зеркальце в металлической оправе на складной телескопической ручке. Раздвинув ручку на всю длину, поводила зеркальцем под машиной, исследуя днище на предмет взрывных устройств, перерезанных тормозных шлангов и других пакостей, грозящих моей жизни. Количество врагов, коими я обзавелась в Тарасове, оправдывало такие предосторожности. Многие из моих врагов, конечно, в данный момент находились в местах не столь отдаленных и даже не догадывались, кто их туда упрятал. Но, несмотря на мои старания, сидельцы могли как-нибудь докопаться до истины, и тогда жди беды. Я готовилась к этому заранее, чтобы не быть застигнутой врасплох.

С днищем был полный порядок. Отключив сигнализацию, я заглянула под капот. Тонкий слой пыли на деталях, маслянистая грязь – ничто не указывает на чужое вмешательство. Осмотрела салон, багажник, уселась, завела двигатель и лишь затем отключила блок глушения, который препятствовал взрыву машины дистанционно. Заделанный под приборную панель, он был незаметен, питался от аккумулятора и глушил все сигналы, направленные на машину, кроме частоты отключения сигнализации.

Я плавно вырулила со стоянки. Немного покружила по городу, проверяя наличие «хвоста», и уже потом, со спокойной душой, покатила к медсанчасти.

Машину я оставила за квартал до места на платной стоянке. До медсанчасти дошла пешком. Миновала проходную, не возбудив ни малейших подозрений, вошла во двор, вымощенный бетонными плитами. Больные в пижамах прогуливались между клумб с завядшими от жары цветами, сидели на лавочках под старыми молчаливыми в эту безветренную погоду тополями. Главная дорога, по которой подъезжали машины «Скорой помощи», шла через тополиную аллею и кольцом опоясывала главное пятиэтажное здание из белого кирпича. Перед главным корпусом за небольшой площадкой для «Скорых» располагалась маленькая аптека, а дальше за ней мрачное приземистое здание морга. Проверка окрестностей не выявила ничего подозрительного. Только на площадке у аптеки я заметила «Жигули»-«десятку» с милицейскими номерами. Внутри сидели два молодых парня в штатском. Шофер курил, стряхивая пепел в окно, а его сосед с озабоченным видом разговаривал по сотовому телефону.

• Предыдущая
• 4/12
• Следующая