Фейерверк волшебства - Гурангов Вадим Алексеевич - Страница 14
- Предыдущая
- 14/101
- Следующая
Смеялся он минут десять, а потом диковинные ощущения пошли на убыль. «Десять минут, которые потрясли мир Тараканова». И в самом деле, за этот короткий промежуток времени Вовкина картина мира подверглась сильному потрясению, столкновению с чем-то грандиозным, с неведомой силой, аналогов которой нет в обычном человеческом мире, и поэтому ее попросту не с чем сравнивать. Как сказал бы любимый Вовкой дон Хуан, это была встреча с Нагвалем.
Хохотать, как сумасшедший, Тараканов перестал, но беспричинная улыбка продолжала играть на его лице. «Смех без причины — признак дурачины, — подумал он, — а дураки в русской эзотерической традиции самые продвинутые существа». Об этом свидетельствовали многочисленные сказки и пословицы: Дуракам закон неписан; Дуракам везет; Дураками свет красится; Дурак спит, а счастье в головах лежит; Дураком на свете жить — ни о чем не тужить…
Ощущения блаженства и мягкого тепла не исчезли, они сконцентрировались внизу горла в дремлющем состоянии. Долгое время после этого (а отчасти и сейчас) достаточно было Вовке направить внимание на горловую чакру, как лицо его медленно расплывалось в дурацкой улыбке, и на душе становилось легко и радостно. А в тот день он ходил и беспрестанно улыбался. Как последний идиот, улыбался всему: ядреному морозцу, голубому небу, похрустывающему под ногами снежку, заиндевевшим веткам деревьев, галдящим воробьям, озабоченным прохожим, промерзшим автобусам. Жена поглядывала на Тараканова с легким недоумением, пару раз поинтересовалась, чего он такой довольный, а потом и сама развеселилась.
Человек всему ищет объяснение, чтобы сохранить в целости свою картину мира. Испытанные Вовкой ощущения жара в области копчика и горячей волны в позвоночнике были очень похожи на то, что описывалось в литературе по йоге как подъем энергии Кундалини. Именно так Вовка и объяснил себе произошедшее. На ближайшем занятии окрыленный Тараканов поинтересовался у инструктора йоги, что же с ним было, и тот подтвердил его предположение. Правда, особого восторга по поводу «великого» достижения Вовки не выказал, словно для инструктора пробуждение сказочной Кундалини такое же будничное событие, как утреннее умывание. Таракановское чувство собственной важности было слегка задето, но огорчаться он не стал и с удвоенным энтузиазмом продолжал тренироваться.
Повторить невероятное переживание Вовке так и не удалось, хотя состояния, близкие к нему, он потом испытывал. Зато частичный подъем Кундалини стал происходить у Тараканова каждый раз во время занятий йогой, от чего его подбрасывало, как теннисный мячик.
Позавтракав, Вовка подумал, что неплохо бы напоминать себе о существовании волшебной картины мира. Он распечатал на принтере несколько плакатов с надписью «Я танцующий волшебник» и прикрепил их скотчем в разных местах: в шкафу, на входной двери, на дверце холодильника изнутри, и даже под крышкой… унитаза.
Взгляд Вовки упал на сломанный калорифер (батареи отопления в эту зиму были едва теплые), который Марго давно просила починить или отнести в ремонт, каждый раз вопрошая:
— Есть у нас мужик в доме или нет?
У калорифера не включалась спираль накаливания.
Ковыряться в приборе, а тем более тащить его в мастерскую Тараканову было лень, и он задумал испробовать на нем волшебство. В голове автоматически начали прокручиваться возможные причины поломки. Поймав себя на этом, Вовка перестал объяснять, почему в четвертом отсеке сыр отсутствует, и сказал себе:
— Всего-то и надо перескочить в параллельную вселенную, где спираль работает.
Для начала он погорланил «Разжигаю Огонь», двигаясь, как в третьей части танца, вперед-назад, энергично тряся руками и подпрыгивая. Набравшись наглости, он воткнул вилку нагревателя в розетку, нажал кнопку питания, небрежно плюхнулся на диван и прищелкнул пальцами:
— Отменяю поломку!
С прибором ничего не происходило. Тогда Вовка подошел к нему, уверенно постучал по железному корпусу и, копируя начальственные интонации Марго, приказал:
— Тук-тук, включайся!
Внутри раздался легкий треск, и, к Вовкиному удивлению, спираль засветилась, но тут же погасла. «Огня изнутри тебе не хватает, вот чего, — осенило Тараканова. — Сейчас мы тебя развеселим». На память пришел анекдот, иллюстрирующий идею Болеслава, что волшебник на все дает санкцию: утвердить событие или отменить его. Стоя перед агрегатом и изображая анекдот в лицах, Вовка заговорил:
— На капитанский мостик шхуны вбегает юнга и отдает честь развалившемуся в кресле капитану:
— Сэр, разрешите доложить!
Капитан, пыхнув трубкой, с ленцой пробурчал:
— Докладывай…
— Солнце всходит!
Кэп небрежно махнул рукой:
— Не препятствовать!
На последней фразе калорифер громко затрещал, как будто захохотал, и спираль зажглась ровным малиновым светом. Экспериментатор потряс прибор, пошевелил шнур, чтобы убедиться в устойчивой работе обогревателя, но тот и не собирался больше ломаться. «Анекдот понравился, — заключил Вовка. — Кстати, фраза «Не препятствую!» — отличная волшебная команда, ведь своими картинами мира мы препятствуем свершаться чудесам».
Входная дверь распахнулась, и на пороге показался Никита. По тому, с каким грохотом полетел в угол рюкзак, было ясно, что сын не в духе.
— Чего такой суровый, Профи? — обратился к нему Вовка.
— Достала меня эта Вика! Сегодня на консультации из-за почерка ко мне докопалась. Вообще завтра на экзамен не пойду, — с возмущением отозвался Никита.
Пятнадцатилетний Никита, компьютерный фанат, учился на программиста в техникуме. С детства Вовка называл его «Профи», а почему, уже и сам не помнил. Вообще-то, сначала Никита был «Профессором». Возможно, из-за рассудительности. «Профи» звучало короче и значительнее, тем более что сын, увлекаясь чем-то (баня, роликовые коньки, «Dendy», компьютер), проявлял необыкновенное упорство и становился профессионалом в этом деле.
Сейчас на повестке дня были: игра на гитаре, сетевые игры в Интернете и качание в тренажерном зале, отчего Профи раздался в плечах и приобрел красивую мускулатуру. В тройку призеров никак не входили русский язык и литература, преподавательница коих, Виктория Моисеевна, постоянно придиралась к Никите и оценки выше трояка принципиально не ставила. Тараканов-старший грузился по этому поводу весьма правдоподобной картиной мира: молодая училка неравнодушна к симпатичному, атлетически сложенному и талантливому парню. Кроме того, независимый Никита частенько высказывал свое мнение, а таких учителя недолюбливают и делают из них козлов отпущения. Вика ставила ему в пример Толстого с Достоевским, а он в ответ мог залепить что-нибудь из Пелевина, Баха, Лукьяненко или Желязны.
Немного поразмыслив, Вовка предложил Профи сделать «ход конем»:
— А ты ей предъяви свою картину мира — все гениальные люди писали неразборчивым почерком: Ленин, Пушкин, Толстой…
Никите идея понравилась. Он оживился и стал выспрашивать, кто еще из великих писал как курица лапой. Он даже придумал распечатать из Интернета рукописные тексты гениев, предвкушая, как обалдеет «железная Вика».
Вдохновившись, Тараканов показал сыну танец про Огонь, и они поплясали вдвоем. Профи, чувствующий энергию, с горящими глазами объявил, что это круто, и стал допытываться, где папа такому перцу научился. Вовка поведал о семинаре танцующих волшебников, о состоянии Внутреннего Огня, о жонглировании картинами мира, о копчении трусов, о параллельных вселенных и технике материализации-отмены. Особенно впечатлился Профи историей с отменой уроков. А излучающий тепло калорифер поверг его в восторг.
Когда Вовка, спохватившийся, что ему сегодня надо еще заскочить на работу, покидал квартиру, вослед ему донеслось щелканье и победный клич к экзамену:
- Предыдущая
- 14/101
- Следующая
