Шумерские ночи. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 83

— Сочувствую, — кивнул Креол. — Почему просто сам не возьмешь власть, как Гор-Тутмос?

— Тогда мне придется заниматься государственными делами, как Гор-Тутмосу, — хмыкнул Тхомертху. — Я не очень этого хочу. А к тому же… нынешний государь своенравен и с булыжником в голове, но он очень умен. Еще при жизни Гор-Тутмоса он рассредоточил коллегию жрецов. Видишь Отту и Наджджу? Они не позволят мне взять власть.

Креол посмотрел на лысых горбоносых близнецов, что спорили о чем-то с Троем. То ли Отта, то ли Наджджа уловил его взгляд, повернулся и улыбнулся так елейно, что Креола затошнило.

В шатре тем временем заиграла музыка, поплыл ароматный дым и появились одалиски. Фараон Мена предпочитал воевать даже в еще большем комфорте, нежели император Энмеркар, и ему было ближе добираться, так что его сопровождали многочисленные рабы, музыканты и кар-кида. Шуршание менатов и бряцанье систров слились, создавая эффект шорох тростника на ветру, и в этом «тростнике» закачались прекрасные женские тела. Уже разгоряченный от вина, царевич Лугальбанда восхищенно озирался, а одна из одалисок не отрывала от него пристального взора.

Старый Энмеркар совсем размяк. Переговоры великих государей, призванная определить место битвы встреча все больше походила на банальную пирушку. Вино и сикера лились рекой. Фараон Мена выпрямился во весь рост, вскинул руку так, словно грозил небесам, и красивым голосом распевал священный гимн, а царица Меритсегер аккомпанировала мужу на арфе.

— Как-то даже неудобно теперь будет воевать, — сказал Лугальбанда, отстраняясь от одалиски, что уже почти терлась о него седалищем.

Он старался не слишком напиваться и никого к себе не подпускать. Еще ничего неизвестно — это может оказаться коварством та-кеметцев, они могут дожидаться нужного часа, а потом шатер рухнет, отовсюду полетят стрелы, одалиски выхватят отравленные ножи… хотя их уже неоткуда выхватывать.

— Воевать?.. — переспросил отец-император, раскинувшись на подушках. — Что?.. воевать?.. а, да… брат, мы так и не решили, где воевать…

— Рука моя лежит в руке твоей, по телу разливается блаженство, — произнес фараон Мена нараспев. — Ликует сердце, мы идем бок о бок… Мне голос твой — что сладкое вино…

— Я им жива, — подхватила царица Меритсегер. — Еды с питьем нужнее мне твой взгляд.

Их пальцы переплелись, головы склонились друг к другу. А Креол мысленно взмолился Мардуку, чтобы сражение все-таки состоялось, и он не зря протопал весь этот путь.

Молитва не была услышана. Охваченные любовным пылом, фараон и его жена тоже размякли, и гордый, высокомерный Мена согласился отдать дочь за шумерского царевича.

— Что, правда?.. — опешил Лугальбанда. — То есть… почему сейчас?

— Я увидел, что сражение с тобой не принесет пользы ни одной из наших великих держав, — сказал фараон Энмеркару. — Всегда было так, что Бык дружил с Тростником и Пчелой, и если кто чего у другого просил, то сразу и получал. Мы оба осквернили наши ба, ненароком начав ненужную войну. Пусть лучше наши дети породнятся, а сила наша умножится.

Креол хмыкнул. Все ясно. Мена был слишком хорошего мнения о своих силах, и слишком плохого — о шумерских. Думал, что свалит Энмеркара одним пинком и получит все возможные пользы.

Но увидев воочию битву архимагов и поняв, что его Тхомертху ничем не превосходит шумерского Креола, Мена покочевряжился для приличия и пошел на попятную. Смекнул, что в случае битвы может и не победить, а победит — так останется без войска. Оно ему надо?

Так и закончилась эта скоротечная война, в которой по-настоящему сразились всего два человека, хотя уж эти двое развернулись во всю ширь. Конечно, войско императора не повернуло сразу же назад — соединившись с та-кеметским, оно проследовало в Ме-им-пи, где прогостило целый месяц. Лугальбанда женился на красавице Нисун, которая и впрямь оказалась красавицей, да к тому же светловолосой, что в земле Та-Кемет встречается очень редко.

— Подожди, у нее оба родителя черноволосые… — пробормотал Креол, глядя, как Лугальбанда и Нисун вступают в парадную ладью.

— Это к удаче, — сказал Тхомертху, стоящий рядом. — Боги улыбнулись фараону, послав ему такую дочь.

— Боги.

— Ну кто-то из богов. Вполне мог.

— А-а-а… я понял.

— Не заостряй на этом внимание. Лучше давай-ка расцветим небо в честь праздника.

Был поздний вечер, свадьбы в Та-Кемет всегда играют на закате или в сумерках, и два Верховных мага грянули разноцветными огнями. Раскрылись пламенные цветы, и запорхали огненные птицы, а огромная комета с ревом ушла за горизонт, предвещая царственной чете великое счастье.

— Пу-пу-пу!.. — насмешливо хмыкал Тхомертху, пуская в небо вспышки. — Вот для этого я столько лет учился магии! Вот для этого становился Верховным магом! Развлекать чернь!

— Ты хочешь снова померяться силами? — повернулся Креол. — Давай, я не против.

— Нет-нет. Я рад, что у нас вышла ничья, друг мой шумер. Иначе…

— Иначе от войска твоего фараона осталось бы мокрое место, — согласился Креол. — Без тебя мы бы его растерли в пыль.

— А почему ты так уверен, что сам не лег бы там в землю?

— Не мели чепухи. Тебе невероятно повезло, что случилась ничья.

— Не согласен. При чем тут везение? Это тебе боги улыбнулись.

— Но не так, как фараону, — хмыкнул Креол.

Тхомертху рассмеялся. Держащиеся за руки Лугальбанда и Нисун уже сходили с ладьи — теперь как супружеская пара. Их приветствовали фараон Мена и император Энмеркар, и сам воздух наполняло ликование, а воды Нила искрились, отражая небесные огни.

— Так и не повоевали толком, — цокнул языком Креол.

— В твоей жизни еще будут войны, шумер, — утешил его Тхомертху. — Я даже не сомневаюсь.

Странствия мага

По одну сторону стенной ниши стоял Артод, по другую — Артераид. У них не было других обязанностей — только охранять эту нишу и вещи на полках. Несколько пергаментных и папирусных свитков, стопку глиняных табличек, три книги в кожаных переплетах, бутылку с маслом и целую коллекцию шкатулок, ковчежцев и перстней.

Этих шкатулок и ковчежцей Артод и Артераид боялись, как ядовитых змей. Сильные как быки и крепкие как кедры, они скорее дали бы отрубить себе уши, чем прикоснулись хотя бы к одному. Совершая здесь свое бдение, они иногда слышали шорох, скрип, тихие голоса… один перстень порой начинал дымиться, и из него доносилась брань на непонятном языке.

Сегодня в нише копался хозяин Артода и Артераида. Верховный маг Шумера перебирал свои сокровища и недовольно цокал языком. По очереди брал в руки эти вещички и словно говорил с ними, и словно внимательно их слушал.

— Аракаша… — доносились до Артода и Артераида непонятные слова. — Будха… эррепегмей… егрущщик… валинкт… Огненное Око… Птица Лэнга… муртигеммер… Тощий Всадник Ночи… Часовщик… Двурогий…

Последних двоих маг держал дольше всех. Каменная шкатулка с надписью «НЕ ОТКРЫВАТЬ!» и тусклый медный перстень. Несколько минут он беззвучно шевелил губами, и лицо его становилось все недовольнее. Артод и Артераид старались не шевелиться, не обращать на себя внимания, потому что когда хозяин в таком настроении, он часто срывает злость на тех, кто окажется рядом. Вон и джинн Хубаксис исчез, хотя обычно порхает где-нибудь рядышком.

Креол разочарованно отбросил шкатулку с Часовщиком — демоном из мира Хвитачи. Тот тоже ничего полезного не знал и не заслужил права на освобождение. А он очень хотел помочь, этот ублюдок, потому что Креол поклялся, что выпустит его, если узнает ответ на свой вопрос.

— Неплохая коллекция, — раздался сзади ехидный голос. — Тут есть и наши, я погляжу?

— Ты опять заявился без приглашения? — ответил Креол, не поворачиваясь.

— Моя ли вина, что ты не приглашаешь? — насмешливо сказал Элигор. — А заявиться надо. Это патронаж, господин Верховный маг. Я приглядываю за своими инвестициями.

— Я еще не принадлежу вам, — процедил Креол.