Городская Ромашка (СИ) - Кай Ольга - Страница 15

Гулкие щелчки лифтового механизма отражались эхом от бетонных стен. Где-то, очень далеко, шумели автомобили.

- Что? - тихо спросила Ромашка.

Мирослав молчал.

- Вот как! Значит вы, живущие там, за стеной, будете решать, стоит нам жить или нет?

Он все еще молчал. А Ромашка вдруг ощутила себя так, будто ее вытолкнули из окна, и она летит и летит куда-то вниз… Действительно, голова закружилась, и девушка схватилась рукой за поручень. Как-то пусто стало вдруг в душе. Злости не было, только какое-то непонятное отупение. Ноги подкосились, и Ромашка вновь опустилась на ступеньку, одновременно пытаясь отодвинуть от себя придерживающие ее руки.

- Не… не надо! Не надо! - заикаясь, пробормотала она. Мирослав убрал руки, потом отошел. Ромашка не смотрела на него - она пыталась осмыслить то, что услышала, но как-то не получалось. Потом девушка услышала тихий голос и поневоле прислушалась.

- Мы пытаемся договориться с вашими правителями уже более ста лет. За это время границы мертвой земли вокруг города расширились, кроме того, вода в реках вокруг больше непригодна для питья. После Каменного Дождя уцелело не так много городов, но они разрастаются, и со временем, я уверен, ваши правители решат, что могут угрожать нам. Поэтому Совет вынес на обсуждение решение об окончательном уничтожении городов.

- Но ведь тут же мы… тут же люди! - едва слышно возразила Ромашка.

- Люди… - словно эхо повторил за ней Мирослав. - Люди… У нас многие не были готовы принять предложение Совета, и тогда, сообща, вынесли решение: отправить по одному человеку в восемь разных городов, чтобы они прожили там один год, а потом вернулись и рассказали о том, как живут здесь люди, можно ли обратиться к ним, можно ли дать им еще время исправить ситуацию. А время это ограничено, потому что мертвые воды скоро заразят собою великие реки, и тогда будет настоящая катастрофа. Ты понимаешь, Ромашка? Сейчас вокруг города большая пустыня, и если ничего не делать, она будет расти и дальше, и расти очень быстро, с каждым годом все быстрее. Разве ты не замечаешь? Вы почти не видите солнца и звезд, у вас круглый год тепло и не бывает ветра.

- Мы привыкли…

- Вы привыкли! - Мирослав усмехнулся, и Ромашка, наконец, подняла глаза. - В городе у вас действительно страшно, а то, что происходит за стеной из-за вас - еще страшнее. Но вы привыкли, и вам не хочется ничего менять. Вами, как марионетками, управляет жалкая кучка нелюдей, а вы…

Он встал и стер носком ботинка рисунок с пыльной ступени.

- Через семь недель, - сказал Мирослав, - я должен вернуться домой и рассказать на совете обо всем, что здесь видел, и попытаться доказать, что у нас с вами еще есть шанс все изменить. Понимаешь, Ромашка?

Ромашка не сразу смогла ответить.

- Понимаю, - пробормотала она вдруг осипшим голосом. - Понимаю… Нелегко тебе придется на совете. Будешь доказывать, что черное - это белое?

Голос Мирослава был грустным.

- И, тем не менее, я не изменил решения. Я сделаю все возможное, чтобы Совет принял нашу сторону. Я пока еще верю, что в городе есть люди, которым небезразлично то, что происходит.

- Все еще веришь?

- Да, Ромашка, пока верю. Хотя я все еще многого не понимаю…

Уже смеркалось, когда Ромашка и Мирослав вышли из подъезда. Серое небо, как обычно, без звезд, накрывало город, словно купол. Навстречу попадались и одинокие, спешащие домой, прохожие, и группки по нескольку человек. Ромашка очень надеялась, что сегодня они доберутся до ее дома без приключений - а-то вдруг Мирослав все-таки разочаруется в людях. Жизнь в городе почти излечила его от излишней доверчивости и научила осторожничать, ожидая опасности, но вера в людей, в то, что до души каждого человека можно-таки достучаться, осталась неизменной.

В этот вечер Ромашка стояла на коленях пред распахнутым окном. Лист бумаги и баночка с водой - на подоконнике. Сначала девушка нарисовала два дома, два черных дома, а потом… потом скомкала рисунок и бросила на пол промоченный акварелью, комок. Взяла новый лист. Она все еще сомневалась, с чего начать, и выходило, что без этих двух домов она никак обойтись не могла, потому что хоть что-то на ее рисунке должно быть привычным, реальным. Вздохнув, Ромашка снова обмакнула кисть в черную краску и нарисовала эти два дома, но на сей раз уделила им на листе намного меньше места. "Это как будто я забралась на крышу своего дома, или даже еще выше" - решила Ромашка. Стену она рисовать не стала, вместо нее обозначила край города рвом. Ромашка не знала, как должна выглядеть ядовитая вода, но уж явно голубой краской ее рисовать не стоило, и поэтому жидкость во рву получилась желто-зелено-бурой, а за рвом Ромашка нарисовала мертвую землю. Мертвую, думала она, это значит без зелени, то есть пустыню, но не такую, где песок… Поэтому мертвая земля была у нее на рисунке красно-желтая, с темными трещинами, которые паутиной уходили к горизонту. А за мертвой землей - тут уж Ромашка не удержалась - высился зеленый холм с густым лесом у самого подножия, и все это освещало застывшее высоко в небе яркое, лучистое солнце.

На третий день после встречи с Мирославом случилось, в общем-то, самое обычное: вечером где-то в городе сначала раздался неимоверный грохот, потом, несколько минут спустя, послышались выстрелы. Ромашка бы и не обратила на это никакого внимания, если б наутро в новостях дикторша с милым лицом не сообщила, что вчера проводились ремонтные работы возле стены, из-за чего граждане могли слышать грохот. Диктор очень старалась успокоить людей и уверить, что ничего особенного в тот вечер не произошло, и вот это как раз показалось Ромашке подозрительным. Когда, через некоторое время, стали рассказывать о нападении каких-то бандитов на патрульных полицейских, девушка, сопоставив звук взрыва и выстрелов с представленной в новостях информацией, решила про себя, что на самом деле все было по-другому: ведь говорил же Мирослав, что пытается отговорить каких-то людей делать подкоп или взрывать стену. Наверное, они так и не послушались. Ромашка пожалела про себя смельчаков, которых, скорее всего, сейчас уже допрашивали в отделении. "Наверное, в новостях больше ничего не скажут" - подумала она, но рука ее задержалась до того, как пальцы нажали кнопку переключения на пульте.

- Во время вчерашнего нападения, - говорила диктор, - были зверски убиты пять человек. После опроса свидетелей полиции удалось составить фото-робот преступника. Если вы обладаете информацией о возможном местонахождении этого человека или…

С экрана смотрело с трудом, но все же узнаваемое лицо чужака-Мирослава.

- Этого не может быть!

С такой мыслью Ромашка ложилась спать и просыпалась уже несколько дней. От Мирослава вестей не было, но девушка точно знала, что его пока не нашли - в каждом выпуске новостей сначала показывали его фото-робот, а потом и фотографию. Увидев ее впервые, девушка испугалась, но потом вспомнила, что Мирославу уже довелось познакомиться с полицией. Наверное, его фото, сделанное при аресте, нашли в базе данных.

- Он просто не мог этого сделать, - повторяла Ромашка сама себе каждый раз, когда видела его лицо на экране. Для такого, как этот чужак, убить человека, наверное, было чем-то невообразимо страшным. Ромашка верила, что он так и не пересилил в себе внутренний запрет на жестокость, хотя обстоятельства, без сомнения, часто его к этому вынуждали.

Через день к списку злодеяний всюду разыскиваемого чужака прибавили еще четыре убийства, а потом еще два. О преступнике, покушавшемся на жизнь горожан, теперь говорили даже в университете, куда девушка забежала побеседовать с преподавателем насчет своего дипломного проекта. Неизвестный человек, которого каждое утро, день и вечер, показывали по телевизору, внушал страх. Но, тем не менее, когда в присутствии Ромашки преподаватели принялись обсуждать последние новости, ее руководитель только посмеялся тихо.