Дорогой Солнца. Книга вторая (СИ) - Котов Сергей - Страница 39

Видимо, только запредельная наглость моего плана позволила ему успешно осуществиться.

Когда мы вернулись к центральному атриуму, двери уже были заблокированы. Все — кроме нашей. Её оставили, видимо, для прохода подмоги штурмовиков, с которыми мы разминулись на считанные секунды. Я успел увидеть их, когда мы уже были внутри спиральной лестницы, дублирующей центральные лифты. Тут не было блокирующих дверей, видимо, из соображений пожарной безопасности, так что мы беспрепятственно поднялись до самого верхнего уровня.

Чего это стоило Рубину оставалось только догадываться. Он не стонал, и не жаловался — только плотнее, до скрипа сжимал челюсти.

И вот мы наверху. Тут был небольшой контрольный пост. Часовые даже понять не успели, что с ними произошло — нам было не до церемоний.

Планёр действительно был на месте. Возле основания искусственно устроенной горки, которая обрывалась у кромки двухцветной горы. Двухместная модель, с двумя крохотными спаренными реактивными двигателями, выдвигающимися на пилоне позади кабины.

Оставалось только надеяться, что он полностью заправлен и готов к полёту.

Пристегнув Рубина, я открыл панель управления двигателями. Тут всё было предельно понятно, все кнопки снабжены пиктограммами.

Я включил стартер. Движки загудели, медленно раскручиваясь.

Эти секунды, пока я устраивался в кресле пилота, наблюдая за показаниями движков, были очень, очень длинными.

— Рукоятка тормоза справа, — прохрипел Рубин.

Я молча кивнул.

Я ожидал, что в любой момент из горы выбегут штурмовики, расстреливая хрупкий аппарат из автоматов, лишая нас последней надежды на спасение…

И они действительно выбежали и начали стрелять. Уже тогда, когда мы были в воздухе. Я видел внизу, среди стелящегося по склонам тумана, вспышки автоматных очередей.

— Компас открой на телефоне… — сказал Рубин.

Теперь его голос звучал куда слабее.

— Ты как? — спросил я, доставая смартфон и корректируя направление.

Восходящее Солнце теперь светило прямо в глаза, приходилось щуриться.

— Время есть… — уклончиво ответил Рубин. — Куда летим-то? Есть план?

— В Сасово есть уцелевшая больница, — ответил я. — Специально смотрел до выезда. Вот, пригодилось…

— Хорошо… — вздохнул Рубин, после чего добавил: — Узнал чего-нибудь полезного?

— Они что-то готовят, — ответил я. — Какой-то запуск. Кажется, это как-то связано с нашей миссией, с аэродромом.

— Запуск? Когда? Ты слышал?

— Да вроде чуть ли не завтра, — ответил я.

— Завтра?

Тон, которым Рубин произнёс это слово, заставил меня обернуться, пускай и в кабине планёра сделать это было достаточно сложно.

Он глядел на меня чуть затуманенным от боли, но вполне осознанным взглядом. Если бы я его не знал, то решил бы, что он напуган.

— Тор… — сказал он. — Надо лететь в Жуковский…

Я ничего не ответил, даже не думая корректировать курс.

— Тор, ты не понимаешь… — продолжал Рубин.

— Не понимаю, — согласился я, наблюдая за тем, как движется указатель горючего. До обидного быстро. — Мне нужна помощь. Как восходящие потоки находить? По облакам?

Я оглядел горизонт. Как назло, ни одного облачка…

— Нам надо в Жуковский… любой ценой…

— Ты умрёшь. Ты понимаешь это?

— Значит, ты сам справишься, — ответил Рубин.

Я глядел в нежно-голубое рассветное небо, до боли стискивая зубы.

Я рассуждал просто: у Рубина оставалось часов пять жизни, максимум. Может, и того меньше. Это если не доставить его в медицинское учреждение. А до завтрашнего «запуска» непонятно чего и зачем — сутки. Пускай даже чуть меньше, двадцать часов до ровного счёта. Двадцать ведь больше пяти, верно?

Так что нужно заниматься вопросами по степени их срочности.

Приняв решение, я продолжал набирать высоту, двигаясь вдоль естественного ориентира — Москва-реки. За остатками Коломны она впадает в Оку, которая доведёт меня до Рязани и дальше. Хорошо, что есть реки. Иначе мне, неопытному штурману, пришлось бы реально тяжело.

— Тор, ты что творишь? — спросил Рубин. Судя по всему, напарнику моё решение не понравилось.

— Везу тебя в больницу, — бодро ответил я. — Ты, кстати, помогать обещал, помнишь?

— Нет, Тор, нет… не делай глупостей. Ты должен лететь в Жуковский…

Чувствовалось, что разговоры даются ему не просто.

— Успеется, — возразил я.

— Ты не представляешь себе…

— Так расскажи мне, — предложил я.

Последовала долгая пауза, в течение которой я пытался вычислить, насколько хватит горючего в баках. Мы набрали около полутора тысяч метров, и выше двух я забираться не намеревался: для Рубина это не слишком полезно, в его состоянии. Значит, скоро нужно будет движки выключить, после чего искать восходящие потоки.

— Не могу… — наконец, ответил Тор. — Но это очень важно, поверь.

— Верю, что тебе так сейчас кажется, — ответил я. — Учитывая твою рану, ты не можешь быть в ясном сознании.

— Вот упёртый… — выдохнул он. Снова последовала пауза, после которой он сказал: — как заглушишь движки, ориентируйся… на сигнал высотомера… это такой писк будет, когда высоту набираешь… поймёшь…

Он говорил с паузами, давая себе возможность отдышаться.

— Понял, понял, — кивнул я. — Лежи смирно. Говори только если увидишь, что я какую-то откровенную глупость делаю. Дыхание береги.

— Ты… уже делаешь глупость.

Я посмотрел на стрелку высотомера. Тысяча восемьсот. И ещё полбака горючего. Неплохо живём! Я потянулся, чтобы вырубить движки, и только теперь заметил, что у меня вся левая рука в крови. Вспомнил про свою рану, досадливо цокнул.

Заниматься перевязкой внутри тесной кабины, управляя аппаратом, за штурвалом которого оказался впервые в жизни — такое себе удовольствие. Однако же я справился. Правда, пришлось порвать майку, больше никакого материала под рукой не было.

Вырубил движок, и стал высматривать облачка, едва наметившиеся в утреннем небе.

Первый восходящий поток я поймал вовсе не под облаком. Стоило залететь в полосу над рекой, как меня довольно резко подхватило и понесло наверх. Запищал высотомер. Довольно удобная штука оказалась: по частоте его писка можно определить, с какой скоростью ты поднимаешься.

— Спираль… закручивай… — выдохнул Рубин.

— Высота тысяча восемьсот, — возразил я. — выше не полезу.

— Ясно… держи курс на облака… и воду внизу…

— Понял, понял… — сказал я.

Эх, жаль, что рации мы оставили в машине. Шифрованный канал недоступен — а ведь ситуация сложилась такая, что экстренный выход на связь был более, чем оправдан.

В кабине планёра была своя радиостанция, выключенная. Немного поколебавшись, я активировал её.

— … канал. Предлагаем допуск, — тут же ожил встроенный динамик. — Гарантируем участие.

Говорил мужчина. Вероятно, повторяющееся сообщения, рассчитанное на нас. «Интересно, чем будут пробовать нас соблазнить», — подумал я.

Однако через пару секунд передача прервалась.

Я задумался, стоит ли передать информацию по открытому каналу. Хотя бы чтобы в больницу подмогу выслали; времени-то останется совсем мало, чтобы разрулить ситуацию в Жуковском. Уже даже потянулся, чтобы перестроить канал, но тут рация снова ожила.

— Видим, что рация активирована, — произнёс низкий мужской голос. — Ещё не поздно передумать. Собственно, у вас выбора нет: процесс остановить вы уже не сможете. Возвращайтесь, и мы гарантируем участие в программе первого уровня. Для вас и ваших семей. Поверьте, это лучшее будущее, которое вы можете обеспечить себе и близким.

Последовала пауза. Предполагалось, что мы знаем, что такое «программа первого уровня»?

Я оглянулся и посмотрел на Рубина. Тот сидел, бледный, напряжённый, стиснув зубы. Заметив мой взгляд, он отрицательно мотнул головой.

— Алексей Смирнов, вы опасно ранены, — продолжал тот же голос. — Ваш аппарат не сможет своевременно доставить вас до медицинского учреждения нужного уровня. Возвращайтесь на базу.