Потусторонний. Книга 4 (СИ) - Погуляй Юрий Александрович - Страница 35

— Получил, безродный? — донёсся голос откуда-то из другого мира, наполненного ватой и киселем,

— Никита, стой. Стой! — закричал кто-то.

Я смотрел на кровавую пелену, чувствуя, как немеют губы. Попытался ухватиться скользкими от крови пальцами за что-нибудь. Чья-то нога встала сверху, ломая тонкие кости на левой руке. Гнида ты какая.

— Мы так не договаривались, Никита! — выли сзади. Что за Никита⁈ Кто орёт?

Сквозь пелену я увидел, как Толстый сграбастал возвышающегося надо мною товарища.

— Как ты со мною разговариваешь, жирдяй⁈ — прорычал маркиз. — Ты забыл кто я⁈

— Нельзя так! Ты убьёшь его!

— Пошёл вон!

Я услышал шум возни над собой. Толстый пыхтел, маркиз почти рычал. Пыхтение сменилось скулежом, и рядом кто-то упал. Кажется, дружба не победила.

— На кого ты поднял руку, жирдяй⁈ — прошипел совсем рядом Никита Рошенов. И тут я встал. Из последних сил, на набитых поролоном ногах. Вложил всё, что у меня осталось, в последний удар. Снизу вверх, с зажатым в кулаке куском неострого кафеля. Бац! Челюсть Рошенова клацнула, а маркиз безмолвно грохнулся на пол. Следом медленно опустился и я, привалившись спиной к расколотой и измазанной кровью столешнице. Мир кружился вокруг, мигал. Звуки то булькали, то исчезали. Я попытался снова забраться под рубашку, чтобы вытащить оттуда поганый артефакт. Но не смог, боль в рёбрах пробилась даже через ватные ощущения, да и рука почти не слушалась.

— Я сейчас… Я сейчас… — прохрипел Толстый. — Я позову…

Он заскользил на крови, плюхнулся на живот, а затем на четвереньках выбежал в коридор, где и заголосил на весь этаж:

— Лекаря! Лекаря! Срочно!

Я отёр кровь с лица. Раны от осколков унитаза жглись. Нехорошо получилось. Где там у меня лечащее что-нибудь? Плевать на тайну кармана. Тут бы не загнуться.

Однако на полпути кисти к пространственному карману силы меня окончательно покинули. Вместе с сознанием.

Когда я очнулся, то первым делом понял, что отомщу. Страшно отомщу. Очень страшно. Вторым поступком стала попытка пошевелить пальцами рук. Отлично, всё прошло без боли. Значит я либо мёртв, либо лекарь уже приходил и смог справиться с последствиями моей не слишком удачной афере.

В Академии целители должны быть прямо матёрые, ибо вон какие чудесные люди здесь учатся. Маркизы да бароны. Ведь если что случится (а оно случится теперь уж точно), высокопоставленные родители будут задавать много вопросов, как же так вышло, что их любимое чадо так пострадало в обители знаний, а не на европейских фронтах.

Хотя, все были молодыми, все всё понимают. Но, тем не менее, руководство дёрнут крепко. Руководство тоже не первый день живёт, и молодых дураков за это время навидалось. Так что, уверен, врачеватели здесь умудрённые. Иначе никак.

— Илья Александрович, как ваше самочувствие? — спросил знакомый женский голос. Хм. Настенька?

Я открыл глаза. Моя распорядительница стояла у койки с планшетом в руках. Карие глаза смотрели с сочувствием, но всё ещё холодом.

— Вы так нас перепугали, Илья Александрович. Как вы себя чувствуете, скажите, пожалуйста?

Вместо ответа я поднял большие пальцы обеих рук. Ничего не болит, можно приступать к коварной мести. Попытался сесть.

— Не спешите, молодой человек, — мне на плечо опустилась сильная рука человека слева от кровати. О, целитель. Грандмастер! Ну, я же говорил.

Кстати, надо отметить, как же хорошо обладать силой. Я даже улыбнулся от удовольствия. Нуль-магию надо запретить! Когда у меня появится власть, отыщу всё и сожгу. Ну или закрою под замок и стану пользоваться сам, хе-хе.

Распорядительница тем временем вышла из палаты, и уже через несколько секунд вернулась обратно. В компании с двумя возрастными дядьками в строгих костюмах.

Один белый, другой серый. Оба мужчины вид имели строгий и суровый.

— Илья Александрович, рад, что вы пришли в себя. Моё имя Алексей Зайцев, я сотрудник службы безопасности кампуса, — представился гость в белом костюме. — А это господин Вениамин Волчок, он наблюдатель со стороны этического комитета. У нас к вам есть несколько вопросиков. Вы позволите?

Владелец серого костюма коротко кивнул. Смотрел он участливо, прямо добрый дядюшка.

— Прежде всего, Илья, хочу принести вам глубочайшие извинения, — заявил Вениамин. — Недопустимейшый проступок, череда грубейших нарушений. Я не оставлю это просто так, чудовищнейшая ситуация. Чрезвычайнейшая.

— О чём вы? — спросил я с недоумением.

— О вашем небольшом конфликтике, Илья Александрович, — вежливо уточнил Зайцев.

— Конфликтике? Конфликтище! — возмутился Волчок. — Преступление жесточайшее! Таким монстрищам место в Самарканде.

— Я не понимаю, — улыбнулся я. Распорядительница нахмурила свои изящные брови, глазки её потемнели ещё больше.

­— У нас есть все сигнатурки, Илья Александрович. Мы сняли всё отзвуки и следы. Мы знаем, кто участвовал и как. Нам нужна лишь самая маленькая деталька, — Зайцев показал указательным и большим пальцем, насколько маленькая.

— Расскажите честно, что случилось в этом побоище, Илья, и мы отправим этих подонков туда, где им самое место! В глубочайшую шахту. Никто им не поможет, клянусь. Этическая комиссия так этого не оставит! — запальчиво сказал Волчок.

— Просто пара словечек и всё. Илья Александрович, расскажите, что случилось в том туалетике.

— Я не помню, — честно улыбнулся я.

— Ваше Могущество? — Зайцев тут же перевёл взгляд на целителя. Грандмастер развёл руками, но глаза хитро блеснули:

— Такое возможно. Чудо, что мне вообще удалось собрать его.

— Илья, это глупо. Скажите правду, — вмешалась распорядительница. Хороша, чертовка. Кое-что про неё мне удалось узнать. И вообще про распорядительниц кампуса. На должность эту брали только молодых девочек, которые проходили цепь суровых отборов. Устав у них здесь был похлеще воинского. При этом все распорядительницы обязательно отбирались среди неодарённых. Не знаю, почему и для чего.

— Я правда ничего не помню.

— Илья, умоляю. Вы остановите этих малолетних чудовищ на старте. Представьте сколько жизней они поломают! Глупейшая ошибка будет придерживаться ваших приютских правил. Это иной мир, он жесток!

— Да, Илья Александрович, вы совершаете ошибочку, — покачал головой Зайцев.

— Простите. Я правда ничего не помню. И голова очень сильно болит, — сокрушённо вздохнул я.

Зайцев и Волчок переглянулись.

— Очень жаль, — почти синхронно проговорили они.

— Без вашего голоса мы бессильны. Поправляйтесь, Илья.

Они ушли, распорядительница Настя смотрела на меня с поджатыми губами. Хороша в гневе, ничего не скажешь. Энергия прёт.

— Это было глупо.

— Простите.

Она тоже вышла из палаты, чуть ли не хлопнув дверью напоследок. Понимаю ваше негодование, но…

Мстить я буду сам.

— Люшка, я тебя совсем не узнаю… Что ты устроил? — сказала Лиза, когда я, наконец-то, был выпущен из стационара Академии. Как только моя сокурсница поняла, что со мною всё в порядке, взор её налился холодной яростью. Этого ещё не хватало.

— А что я устроил? Вроде, пока, ничего такого, — обезоруживающе улыбнулся я. Приятно, когда ничего не болит. — Пока я только планирую.

— Что ты планируешь⁈ — прищурилась Лиза.

— Мстить! — улыбка стала мечтательной. — Страшно. Люто!

— Мстить? — опешила Лиза. — Ты дурак, Илья?

О, она совершенно точно была на взводе. Необычно. Я всё ещё не понимал, что произошло. Ну, подрался, бывает. Ну, переживает, бывает. Однако почему это пробивается через моё влияние на девушку?

Не, я очень рад, что ни Лиза, ни Василиса не стали восторженными кусками мяса без внутреннего мира. Вот только сейчас, по-моему, мне хотят устроить сцену, а это не входит в перечень вещей, приносящих мне удовольствие.

— Кто дурак, тот сам знает, — машинально ответил я. — Позволь поинтересоваться, а чего ты так злишься?