Эпоха харафишей (ЛП) - Махфуз Нагиб - Страница 93

— Ты совсем забыл про нас, Дий, — пробормотала с выступившими на глазах слезами Халима Аль-Барака.

Тоном, в котором внешне были слышны сетования, но в глубине таился триумф, Дий ответил:

— Жизнь оказалась намного тяжелее того, что только можно представить себе.

Когда пришло время заговорить о настоящем, Халима и Ашур стушевались, воздерживаясь начинать эту тему. Его образ напомнил им о том, другом образе из прошлого, который не стёрся из памяти, и их охватило тайное волнение. Дий прочитал их мысли и сказал:

— Аллах в конце концов взял нас за руку.

— Слава тебе, Господи, — пробормотала Халима, чтобы нарушить молчание.

Она пытливо посмотрела на него.

— На сегодняшний день я являюсь директором самого крупного отеля в Булаке, — спокойно сказал он.

Он поглядел на Ашура и весело спросил:

— И что ты об этом думаешь?

— Великолепно, — безжизненным голосом ответил тот.

— Я читаю мысли, что вертятся у тебя в голове.

— Разве это не сенсация?

— Да, но это вполне обычное дело. И оно в корне отличается от той катастрофы, что постигла нашего покойного брата…

— Именно этого я и ожидаю.

— Я работал в отеле гарсоном, затем — клерком, благодаря тому, что умею читать и писать, и наконец между мной и дочерью хозяина зародились нежные чувства…

Он ненадолго замолчал, чтобы его слова проникли в их сознание, затем продолжил:

— Я боялся попросить её руки у отца — ведь тогда я всё потерял бы. Но тут он скончался, и мы поженились, а я стал владельцем и нынешним директором отеля.

— Пусть Аллах дарует тебе успех…, - пробормотала мать.

Он пристально посмотрел на Ашура, потом спросил его:

— У тебя закрались сомнения в моих словах?

— Нет, ничуть…

— Трагедия Фаиза никак не хочет стираться из вашей памяти.

— Её никогда не сотрёшь.

— Я пробил себе в жизни иной путь.

— Ну и слава богу.

— Ты веришь мне?

— Да.

— Когда этот мир принял меня в свои объятия, я тут же вспомнил о матери и брате! — горделиво сказал Дий.

— Да хранит тебя Аллах, — сказала Халима Аль-Барака.

— Вот почему я никогда не отказывался от этой старой мечты.

— Старой мечты? — спросил Ашур.

— Вернуться в наш переулок, восстановить наш прежний статус и вместо плевков в лицо получать приветствия в свой адрес.

— Избавься от своей мечты, брат, — решительно сказал ему Ашур.

— Правда? Чего ты боишься? Сила денег способно творить чудеса.

— Мы лишились истинного уважения, ещё будучи богатыми.

— А что такое истинное уважение? — спросил он с обидой.

Должен ли Ашур раскрыть ему и свою мечту? Но он совсем не был уверен в нём.

Он мог найти взаимопонимание среди харафишей, но с этим удачливым и безрассудным человеком — нет.

— Это — то, что мы утратили очень давно, — произнёс он с нотками сожаления.

Дий лишь равнодушно пожал плечами и раздражённо бросил ему:

— В любом случае, пришло время вам попрощаться с такой жизнью среди покойников.

— Ну нет, — твёрдо заявил Ашур.

— Нет? Ты что это, отвергаешь мою помощь?

— Да.

— Это же чистое безумие.

— Эти деньги принадлежат твоей жене, и нас это никоим образом не касается.

— Ты ранишь меня.

— Извини, Дий. Оставь всё так, как есть.

— Ты всё-ещё относишься ко мне с подозрением…

— Совсем нет. Я убеждён, что был абсолютно прям и откровенен.

— Я не оставлю мать, — сказал он в раздражении.

— Ты хороший парень, сынок, но я и сама не оставлю твоего брата одного, — поспешила заявить Халима Аль-Барака.

— И ты тоже подозреваешь меня?

— Упаси боже, но я не брошу его, и пусть всё идёт своим чередом.

— И до каких пор вы будете жить здесь, на кладбище, среди покойников?!

— Мы уже не так бедны, как раньше. И положение наше становится всё лучше день ото дня.

— Сейчас я в состоянии вернуть вам почёт и уважение в родном переулке, — резко заявил он.

— Пусть всё идёт своим чередом, — продолжала умолять Халима Аль-Барака.

Дий склонил голову, пробормотав:

— Какое разочарование!

После ухода Дия Халима сказала:

— Мы плохо обошлись с ним, Ашур.

— Ничего не поделаешь, — упорно ответил тот.

— Ты не поверил его словам?

— Нет.

— А я верю ему.

— Я уверен, что он сбился с пути.

— Кто же не извлечёт урок после той трагедии, что стряслась с Фаизом?

— Мы. Вся история нашей семьи — это бесконечная череда отклонений с правильного пути, бедствий, напрасных уроков…

— Да, но я ему верю…

— Как знаешь…

Она немного подумала, а потом спросила:

— А как же твой секрет — ты не доверил его ему?

— Нет. Он не верит в то, во что верю я, — выразил сожаление Ашур.

— А возможно ли, чтобы он присоединился к вам?

— Нет. Он не верит в то, во что верю я, — спокойно повторил Ашур.

Да, и впрямь Дий явился в неподходящее время, — когда Ашур уже был готов сделать после продолжительных страданий решающий шаг.

Однажды, когда переулок жил своей привычной, унылой жизнью, а зима следовала к концу, из-под арки вышел человек: обладатель гигантской фигуры, щеголявший в синей рубахе-джильбабе, кофейного цвета шапочке и с дубинкой в руке. Он шёл уверенно и спокойно, будто возвратился после часового, а не многолетнего отсутствия. Первым, кто увидел его, был Мухаммад Аль-Аджал, и в замешательстве отвёл глаза, пробормотав:

— Кто это?! Ашур?!

Ашур медленно приветствовал его словами:

— Мир вам, дядюшка Мухаммад.

На него тут же отовсюду устремились удивлённые взгляды: из лавок, открытых окон, всех уголков переулка. Но он не удостоил своим вниманием никого, направившись прямиком в кафе. Хасуна Ас-Саба сидел там на своём кресле, поджав под себя ноги, с краю от него расположились Юнус Ас-Саис, шейх переулка, а также шейх местной мечети, Джалиль Аль-Алам. Ашур вошёл в кафе, и глаза всех присутствующих в изумлении воззрились на него. Сам же он прошёл в уголок со словами:

— Мир вам!

Ответа на приветствие он не услышал. Стало ясно, что главарь клана ожидал от него индивидуального приветствия, сопровождаемого примирительным заискиванием, однако тот прошёл к своему месту, не обратив на него внимания, и сел. Присутствующие тут же стали ждать поворота событий. Ас-Саба не вытерпел и грубо спросил:

— Что вернуло тебя сюда, парень?

Тот выдержанно отвечал:

— Когда-нибудь человек должен вернуться в свои родные места…

— Но тебя изгнали отсюда, отвергли и прокляли! — заорал Ас-Саба.

Со спокойной уверенностью Ашур ответил:

— То была несправедливость, а любой несправедливости должен когда-то прийти конец.

— Подойти к нашему главарю и попроси у него прощения, — вмешался тут же шейх Джалиль.

— Я пришёл сюда не за тем, чтобы просить прощения, — холодно сказал Ашур.

— Мы не знали, что ты такой высокомерный и бессовестный, — закричал Юнус Ас-Саис.

— Ты был искренен в своих словах, — саркастически сказал Ашур.

Тут Хасуна Ас-Саба раздвинул скрещенные ноги и поставил их на пол, заявив предупреждающим тоном:

— На что ты полагался, возвращаясь сюда, если не на моё прощение?

— Я полагался лишь на Всемогущего Аллаха.

— Убирайся отсюда подобру-поздорову, пока ноги носят, или тебя вынесут но носилках! — взревел Ас-Саба.

Ашур поднялся, сжав в руках дубинку. Мальчик-гарсон бросился наружу, зовя на подмогу членов клана. Остальные бросились за ним вслед в страхе. Ас-Саба вцепился в свою дубинку, и обе дубинки обрушились друг на друга с яростной силой, от которой рушатся стены. Завязалось беспощадное, жесточайшее сражение.

Члены клана подходили к кафе со всех уголков переулка. Люди же попрятались, заперев лавки и заполнив собой все окна и балконы.

Тут случилось нечто неожиданное, потрясшее весь переулок, словно землетрясение: с развалин и тупиков хлынули харафиши, крича, размахивая попавшимися под руку кирпичами, кусками дерева, стульями, палками. Они устремились вперёд, подобно селю, и накинулись на людей Ас-Саба, застигнутых врасплох, и вынужденных перейти с нападения на оборону. Ашур ударил главаря клана по руке, и тот выпустил дубинку, которая свалилась на землю. В этот момент Ашур атаковал его и сцепил в кольцо своими руками, сжав так, что у того хрустнули кости, затем поднял его над головой и швырнул в переулок, где тот приземлился, потеряв сознание и достоинство.