Прусское наследство (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 11

Спустя два года, вместо того чтобы найти вдовствующей герцогине нового мужа, царь Петр насильно отправил ее на жительство в Курляндию, указав местному дворянству на брачный договор — а там указывалось, что герцогиня должна жить в Митавском дворце, и ей обязаны платить денежные суммы на содержание. Вместе с Анной поехал гофмейстер Петр Михайлович Бестужев-Рюмин, которому царь дал инструкции от себя. А буде местное дворянство кондиции выполнять не захочет, то рижскому генерал-губернатору указывалось немедленно отправить в Митаву, до которой расстояния всего сорок верст, драгун, и уже вооруженной рукою принудить ослушников. Вот только дворянство выказало царю полное смирение перед его волей. Еще бы — Курляндия только номинальный вассал Речи Посполитой, а захвативший Ливонию русский монарх делал там что хотел, да и сами поляки его до дрожи боялись, особенно после непрерывной цепи побед над шведами.

Однако Анну ждало самое горькое разочарование в жизни — резиденция курляндских герцогов была разграблена подчистую, с нее вынесли буквально все, даже стекла вытащили вместе с рамами, не было кровати, на которую могла бы прилечь. В голову не укладывалось, что подобное сотворили дворяне, что ей кланялись — поступили хуже разбойников. И целый год она жила с небольшим штатом придворных в мещанском доме, а заселившись во дворец, покупать новую обстановку. Однако гофмейстер Бестужев-Рюмин оказался хватким и знающим, да и немудрено, будучи старше герцогини на двадцать девять лет. Он исполнил царские инструкции в точности, и для обнаглевшего курляндского дворянства наступили суровые времена.

Найдя герцогский домен разграбленным и опустошенным, он принялся восстанавливать мызы, используя драгун — те живо вернули крестьян в селения, отыскав их по рыцарским замкам и усадьбам. И наложил начеты на все — тем пришлось возвращать скотину и инвентарь, кое-что из имущества, на остальное выдали деньги по начету. Так что дворец за пару лет восстановили, и Анна обрела пристанище, однако постоянно нуждаясь в деньгах. И немудрено — гофстмейстер управлял ее дворцом и имениями, взыскивал подати, но деньги держал при себе, выполняя царские инструкции. Часть отправлял в Петербург, себя тоже не забывал — у Петра предавались воровству все приближенные. Так что, помыкавшись, вдовствующая герцогиня решила сделать гофмейстера своим любовником, или куртуазно выражаясь галантом и фаворитом. А что делать в такой ситуации — сейчас ей всего двадцать пять лет, женское естество ласки требует, одна беда — дите никак рожать нельзя, и грех тут, и проклятие. Да и боязно, и так маменька узнала, что она сраму предается со стариком, отправила своего брата Василия, и тот ругал ее в Митаве матерно, сцепился с Бестужевым, мордобитие с тем учинив по русскому обычаю. Отправился обратно в синяках, и матушке все рассказал, и от себя многое прибавил. И взъярилась вдовствующая царица, три года писала ей письма, облаивала и хулила всячески, запретила в гости приезжать на побывку, не желая ее вообще видеть.

Но сейчас маменька уже притихла, а это Анну немало утешало — младшая сестрица Прасковьюшка также на «передок» оказалась «слабовата», и вовсю блуду предавалась, уже перестарок, с репутацией «б…и». В Москве ее в тереме держат, предлагать иностранным принцам «попорченный товар» как-то невместно для «чести царской». А за своих бояр или генералов выдавать замуж царевен пока не принято, хотя в блуду проживать те могут, вон теток взять и бабок. Та же царевна Софья, сама с князем Василием Голицыным не венчанной и крученой жила, а тот ее много годами старше, пусть и не так, как ее Петрушенька, что не только в отцы, в деды годится. Но деваться было некуда — деньги нужны, и от бабского желание аж зубы сводит, невмоготу порой, ведь ее галант уже силу мужскую подрастерял с прожитыми годами, весьма преклонными — 54 года недавно исполнилось…

— Пока не ввязываться в распрю между сыном и отцом, Анна. Недаром в народе говорят — две собаки грызутся, третья не встревает. А то иначе с нее шерсть клочками полетит в разные стороны, раздерут без жалости. Поклонишься царю, до Митавы драгуны ливонского короля в тот же день прискачут, а норов Петра Алексеевича тебе известен. Подождать нам с тобой надобно, посмотреть что дальше будет в войне с пруссаками.

— Так бояре со стрельцами его изгнали и Алексей Петрович на престоле ныне. Да и патриарх анафеме предал и проклял…

— А что ему с нее — он уже лютеранин, каким и был всегда. Я ведь его вечно пьяные «соборы» хорошо помню, — Петр Михайлович передернул плечами от отвращения. — До царя в Москве далеко, а «герр Петер» в Риге совсем рядом, и в альянсе с королем свейским силу великую обрел. Сама знаешь, что они с королем прусским на Прегеле сотворили, армию его рассеяв. А ну как до Берлина их войска дойдут, и на шпагу город возьмут — кто им тогда противостоять сможет⁈

Анна судорожно кивнула — дядю она до дрожи боялась. А вот с его женой, бывшей полковой «маркитанткой», у нее сложились вполне дружеские отношения. Писали друг дружке, недорогими подарками обменивались, доверительно общались недавно в Риге, хотя Катерина теперь не супруга Петра — ведь тот веру сменил, а ей настрого молодой царь запретил. Но теперь ситуация изменилась — «герр Петер» силу приобрел после громкой виктории. И ослушаться его она не сможет, да и незачем, раз с маменькой разлад. Бестужев ей два раза выгодные партии в прошлом году изыскивал — с герцогом и маркграфом, только Петр кандидатурами женихов оказался недоволен. А теперь, став ливонским королем, вообще отписал, что жениха сам найдет, и чтоб воле его не осмеливалась перечить. А он судьбой своих любимых племянниц озаботится, и чтоб они обе руку Москвы не держали. А замыслят худое — дорого за измену заплатят.

— Я отпишу дяденьке, поздравлю с победой. Петя, боюсь его, и ослушаться не смогу — страшен он в гневе. И замуж пойду, за кого велит — лишь бы супруг молодой был, — Анна не удержалась, чтобы уязвить любовника, тот совсем плох был по той нужной части. Да и знал гофмейстер о своей немощи, и уже сам старался от нее избавиться, муженька подыскивая. Хотя себе во вред — казну ведь держал, и оттуда приворовывал — это герцогиня хороша знала, и сама хотела кубышкой распоряжаться.

— И сестре отпишу, поздравлю — ведь дядя собирается в Штеттин плыть с армией и шведами. А там и сама к ней поеду…

Старшая сестрица Екатерина второй год замужем за герцогом Карлом Леопольдом Мекленбургским, сейчас находилась в тягости, в декабре должна родить мужу наследника — в том почему-то полностью уверена. Герцогу Петр обещал отдать Висмар, но тот оказался пылким поклонником шведского монарха, за что его называли «обезьяной Карла ХII». Год назад попал в немилость у «герра Петера», зато сейчас в ранге ливонского короля тот сменил свой гнев на радушие, кардинально поменяв политические приоритеты. И Анна чувствовала, что сейчас может решится и ее судьба, главное не упустить время и вовремя оказаться в нужном месте…

Такой была в юности «царица престрашного зраку»…

Часть вторая

«ЗЕЛО ОПАСНЫЙ АЛЬЯНС» осень 1718 года Глава 12

— Здесь, Данилыч, наша старинная вотчина! С этих земель на Русь князь Рюрик пришел — тут корни наших пращуров!

Петр Алексеевич с упоением вдыхал солоноватый воздух Поморья, что немцы Померанией называли. Бывал тут уже несколько раз с походами супротив шведов, но словно в «гостях» находился — надобности ведь не имелось, а потому землицу эту охотно раздавал всяким немецким властителям — и курфюрсту Бранденбурга, ставшему королем прусским, и герцогу Мекленбургскому, да и другим «просителям».

Но теперь все, шалишь — сам будет всем владеть и править, по кусочку свою державу тут складывать!

— Мин херц, так это славянские земли, их просто немчики их себе присвоили, мечом завоевав. Лет семьдесят тому назад тут «большая война» закончилась, наших одноплеменников изничтожили во многих местах чуть ли не подчистую. Дальняя Померания вообще обезлюдела, курфюрсты Бранденбурга ее под себя подгребли. Захапали, стервы, и не подавились, мать их в дышло! Народец здешний на вполне понятном языке объясняется, германцы их вендами называют, а так кашубами, в Пруссии имеются, да и в Мемеле встречались. В титле королей шведских есть герцог Кашубии, которым тебя Каролус и пожаловал, а у «твоего брата» Фридрикуса эти земли теперь герцогством Померанским именуются.