Четвертый протокол - Форсайт Фредерик - Страница 23

• Предыдущая
• 23/90
• Следующая

Все закивали головами. Хеммингс отправил явно раздраженного Харкорта-Смита к телефону вызвать Престона. Пока все ждали, подали кофе. Престон явился через тридцать минут. Члены комитета разглядывали его с некоторым любопытством. Его посадили в центре стола напротив генерального директора МИ-5 и его заместителя. Сэр Энтони Пламб изложил ему дилемму, мучившую комитет.

– Как все было? – спросил сэр Энтони.

Престон на минуту задумался.

– В машине по пути за город он «сломался», – сказал он, – До этого он держал себя в руках, хотя и с большим трудом. Кроме меня, в машине никого не было. Он начал плакать и рассказывать.

– Да? И что же он рассказал? – спросил сэр Энтони.

– Он заявил, что он фетишист и любит переодеваться в женскую одежду, но его ошеломило мое обвинение в предательстве. Он горячо отрицал это и продолжал в том же духе, пока я не заставил его подумать о случившемся.

– Разумеется, он все будет отрицать, – сказал Брайен Харкорт-Смит. – И все-таки это может быть именно тот, кого мы ищем.

– Может быть, – согласился Престон.

– Каково ваше впечатление, что вам подсказывает интуиция? – поинтересовался сэр Найджел Ирвин.

Престон глубоко вздохнул:

– Господа, я не думаю, что он предатель.

– Можно спросить почему? – поинтересовался сэр Энтони.

– Как сказал сэр Найджел, интуиция, – ответил Престон, – Я видел двоих, у которых все рухнуло и которые считали, что им незачем больше жить. Люди в таком состоянии выкладывают все до конца. Редкие столь хладнокровны, как Филби или Блант, и могут держать себя в руках. Но это убежденные марксисты, предатели по убеждению. Если сэра Ричарда Питерса шантажом заставили продавать секреты, я думаю, что он сломался бы как карточный домик, признался бы во всем и не удивился бы обвинению в предательстве. А он был совершенно изумлен, это невозможно сыграть. Думаю, он уже не был на это способен. Либо так, либо он достоин «Оскара».

Речь, произнесенная перед членами комитета «Парагон», была длинной для столь невысокого по званию и должности сотрудника. После его выступления на некоторое время воцарилось молчание. Харкорт-Смит бросал гневные взгляды. Сэр Найджел с интересом изучал Престона. Он знал об инциденте в Лондондерри, на котором «погорел» Престон, после которого он был вынужден уйти из военной разведки. Он также отметил взгляд Харкорта-Смита и удивился, почему заместитель Генерального директора «пятерки» невзлюбил Престона. Его личное мнение о нем было весьма благоприятным.

– Что ты думаешь, Найджел? – спросил сэр Энтони Пламб.

– Я тоже наблюдал людей в состоянии полного отчаяния. Вассал, Прайм были слабые, неуверенные люди. Они рассказали все, когда их раскрыли. Поэтому, если это не Питерс, то остается Джордж Беренсон.

– Прошел месяц, – отметил сэр Патрик Стрикленд, – нам надо любым способом найти виновного.

– Им может оказаться личный помощник или секретарша одного из наших двух подозреваемых, – заметил сэр Перри Джонс. – Не так ли, господин Престон?

– Совершенно верно, сэр, – ответил Престон.

– Тогда мне нужно либо отвести подозрения от Джорджа Беренсона, либо удостовериться в том, что он тот, кого мы ищем, – сказал Патрик Стрикленд с некоторым раздражением. – Даже если он окажется невиновным, то остается Питерс. А если он не признается, мы возвращаемся в исходное положение.

– Можно я выскажу предложение? – тихо спросил Престон.

Это вызвало некоторое удивление. Его пригласили сюда не для советов. Но сэр Энтони Пламб был вежливым человеком.

– Пожалуйста, – сказал он.

– Десять украденных документов касаются одной темы, – начал Престон. Все согласно кивнули. – Семь из них, – продолжал Престон, – содержат данные о размещении военно-морских сил Великобритании и США в северной и южной частях Атлантического океана. Похоже, что планы НАТО в этой области особенно интересуют «нашего» шпиона и тех, на кого он работает. Можно ли сделать так, чтобы через г-на Беренсона прошел еще один заманчивый документ аналогичного содержания. Если он действительно шпион, он не удержится, чтобы не сделать с него копию и передать заказчику.

Некоторые из сидящих за столом закивали в знак согласия.

– Хотите спровоцировать его? – задумчиво проговорил сэр Бернард Хеммингс. – Как ты думаешь, Найджел?

– Мне нравится эта идея. Как это сделать, Перри?

Сэр Перри Джонс поджал губы.

– Это проще, чем вы думаете, – сказал, он. – Когда я был в Америке, мы обсуждали вопрос, о котором я пока официально не сообщил. Дело в том, что, возможно, нам придется увеличить запасы топлива и оборудования на острове Вознесения для ядерных подводных лодок. Американцы в этом очень заинтересованы и предложили поделить расходы, если им тоже будет предоставлено право участия. Если договоримся, нашим подводным лодкам не придется возвращаться для заправки в Феслейн, в Норфолк, где идут бесконечные демонстрации протеста. Я полагаю, что мог бы подготовить по этому вопросу строго конфиденциальную записку и передать ее четырем-пяти коллегам из руководства, включая Беренсона.

– В обычных условиях бумага такого рода попала бы в руки Беренсона? – спросил сэр Педди Стрикленд.

– Разумеется, – ответил Джонс, – он – заместитель начальника по оборонному обеспечению и занимается проблемами ядерных вооружений. Он получил бы такую бумагу вместе с тремя или четырьмя чиновниками. Несколько копий разошлись бы для консультаций с коллегами. Затем бы вернулись и были бы уничтожены. Оригиналы возвращаются лично мне в руки.

Все согласились. Бумага по острову Вознесения попадет к Джорджу Беренсону во вторник.

Когда они выходили из канцелярии кабинета, сэр Найджел Ирвин пригласил сэра Бернарда Хеммингса на обед.

– Хороший парень этот Престон, – сказал Ирвин, – мне он симпатичен. Он достаточно предан тебе?

– У меня нет причин думать иначе, – ответил сэр Бернард с удивлением.

– Это многое объясняет, – сказал загадочно Ирвин.

Воскресенье, 22-го, премьер-министр проводила в своей официальной загородной резиденции Чекерс графства Букингемшир. В обстановке полной секретности она пригласила трех своих ближайших советников и председателя партии на встречу.

То, что она им сообщила, дало пищу для размышлений. В июне исполнится четыре года второго срока ее пребывания у власти. Она была полна решимости в третий раз бороться за победу на выборах. Экономические прогнозы предсказывали спад осенью. Могли начаться забастовки. Она хотела избежать повторения тревожной зимы 1978 года, когда волна забастовок подорвала авторитет лейбористского правительства и привела его к отставке в мае 1979 года.

К тому же двадцать процентов голосов, согласно последнему опросу общественного мнения, были отданы альянсу социал-демократов и либералов, тридцать семь получили лейбористы благодаря провозглашению ими новой политики единства и умеренности. Таким образом, они уступали консерваторам лишь шесть процентов. И разрыв все уменьшался. Короче, она хотела провести досрочные выборы в июне без лишних колебаний подобных тем, что предшествовали аналогичному решению в 1983 году. Она хотела объявить о выборах внезапно и провести предвыборную кампанию за три недели этим летом, а не в 1988 году или осенью 1987 года.

Она уже наметила дату – третий четверг июня и просила коллег не предавать пока ее решение огласке.

В понедельник сэр Найджел Ирвин тайно встретился с Андреевым. Встреча проходила в Хэмпстед-хит. Люди Ирвина должны были удостовериться, что за Андреевым не следят контрразведчики советского посольства. Слежки не было. Дали отбой и британской спецслужбе, осуществляющей постоянный надзор за передвижениями советского дипломата.

Сэр Найджел Ирвин лично курировал Андреева. Это было исключением. Не принято, чтобы начальники службы (любой службы) лично вели агента. Такое происходит либо если агент является исключительно важным, либо если он был завербован до того, как его куратор стал шефом, и агент не хочет переходить к другому. Именно так произошло с Андреевым.

• Предыдущая
• 23/90
• Следующая