Четвертый протокол - Форсайт Фредерик - Страница 46

• Предыдущая
• 46/90
• Следующая

– Ты где, Барри? – раздался женский голос с кухни.

Мужской голос из гостиной ответил:

– Да, сейчас подойду.

Мужчина вышел в коридор. Его жена готовила воскресный ужин. Мужчина поднял трубку.

– Барри?

– Слушаю.

– Извини, что потревожил тебя, это – «Си».

– О, добрый вечер, сэр.

Барри Бэнкс был удивлен и озадачен – такая редкость, когда шеф сам звонит подчиненному прямо домой.

– Послушай, Барри, к которому часу ты обычно приходишь на Чарльз-стрит?

– К десяти, сэр.

– А ты не мог бы выйти завтра пораньше, мне нужно с тобой переговорить.

– Конечно.

– Хорошо, тогда встретимся в девять.

Барри Бэнкс работал в группе К-7 на Чарльз-стрит, обеспечивая в качестве человека сэра Найджела Ирвина связь Ми-6 со службами Ми-5. Что понадобилось сэру Найджелу Ирвину от него и почему в нерабочее время?

Евгений Карпов не сомневался, что секретная операция уже проводится в Британии. Он знал, что Петровский был ас и легко сходил за англичанина из центральных районов этой страны; легенда из картотеки Борисова подходила ему как нельзя лучше; передатчик «Тополь» был законсервирован на севере центральной Англии. И если Волкова взяли как мастера по контрабанде, то наверняка из других управлений тоже привлекли специалистов к этой операции.

Все говорило о том, что Петровский отправится или уже отправился в Британию. В этом не было ничего странного, его специально готовили для таких целей. Странным было то, что ПГУ осталось вне операции. Это казалось совсем неразумным, учитывая его огромный личный опыт в Британских делах.

Вспоминая работу в Англии, Карпов мысленно вернулся на двадцать лет назад. Все началось в сентябрьский вечер 1967 года, когда в баре Западного Берлина он наблюдал за британскими военными, пришедшими туда отдохнуть. Он был тогда молодым и старательным нелегалом.

Его внимание привлек замкнутый и мрачный молодой человек, стоявший около стойки бара. Плохо сидящий гражданский костюм и короткая стрижка были как вывеска: вооруженные силы Великобритании. Они познакомились.

Оказалось, что этот двадцатидевятилетний человек был оператором службы связи Королевских ВВС в Готове, занимался радиоперехватом. И еще он был глубоко разочарован своей судьбой.

С сентября по январь 1968 года Карпов обрабатывал представителя ВВС, сначала представившись ему немцем, что было его легендой, затем признался, что он русский. Англичанин легко клюнул на крючок, пожалуй, даже подозрительно легко. Потом оказалось, что все в порядке. Англичанину льстило, что он привлек внимание КГБ, к тому же он был разочарован в своей стране и в своей службе. Он согласился работать на Москву. В течение лета 1968 года Карпов лично обучал его в восточном Берлине, все более узнавая и презирая своего подопечного. Его контракт с Королевскими Воздушными Силами заканчивался, в сентябре 1968 года он должен был возвратиться в Британию и демобилизоваться. Ему предложили работать в Главном управлении государственных коммуникаций в Челтенхеме. Он согласился и в сентябре 1968 года поступил туда. Звали его Джеффри Прайм.

Карпов для продолжения работы с Праймом был переведен в Лондон в качестве дипломата советского посольства. Он контролировал Прайма в течение следующих трех лет вплоть до 1971 года, когда был отозван в Москву. Он передал Прайма своему преемнику. Карпов был повышен в звании до майора, вернулся в Третий отдел. Оттуда он следил за работой Прайма до середины семидесятых.

В 1977 году Прайм ушел из Главного управления государственных коммуникаций. Англичане пронюхали, что где-то была утечка информации, повсюду сновали их ищейки. В 1978 году Карпов вернулся в Лондон, в этот раз он возглавил резидентуру уже в чине полковника. Прайм, уйдя из управления, оставался агентом КГБ. Карпов предупредил его о необходимости быть как можно осторожней. Ни у кого не было ни малейших подозрений о том, чем он занимался в период до 1977 года. Сейчас только сам Прайм мог навредить себе.

«Он был бы сейчас на свободе, если бы держал свои грязные руки подальше от маленьких девочек», – зло подумал Карпов. Он давно знал о его нравственной небезупречности и боялся, что разврат не доведет Прайма до добра. Так и случилось: им заинтересовалась полиция, а он от страха сознался во всем, за что и получил тридцать пять лет тюрьмы по обвинению в шпионаже.

Но в Лондоне его ждала новая удача, которая компенсировала разочарование от провала Прайма. На дипломатическом приеме в 1980 году Карпова представили чиновнику министерства обороны Великобритании. Человек, не расслышав имени Карпова, принял его за британца, и только после нескольких минут вежливого разговора он догадался, что перед ним русский. Когда он понял это, его отношение к собеседнику резко изменилось. За его резкостью и холодностью Карпов различил внутреннее отвращение к нему как к коммунисту и как к русскому.

Это обстоятельство не расстроило его, а заинтриговало. Он узнал, что его собеседника зовут Джордж Беренсон, он ярый антикоммунист и поклонник апартеида в ЮАР. Карпов решил использовать Беренсона для вербовки «под чужим флагом».

В мае 1981 года он вернулся в Москву, возглавил Третий отдел и стал интересоваться просоветски настроенными гражданами ЮАР. Управление «С» сообщило, что у них есть на примете два человека: одного, офицера, звали Герхард, он служил в южноафриканском морском флоте, другого, дипломата, звали Марэ. Марэ только что вернулся в Преторию после трех лет работы в Бонне.

Весной 1983 года, когда Карпов получил звание генерал-майора и был назначен главой управления, контролирующего Марэ, он дал южноафриканцу команду просить о назначении в Лондон в качестве своего последнего места службы. В 1984 году разрешение было получено. Карпов прилетел в Париж, соблюдая глубокую конспирацию, чтобы лично проинструктировать Марэ, которому предстояло работать с Джорджем Беренсоном, и попытаться завербовать его от имени спецслужбы ЮАР.

В феврале 1985 года после смерти Кирпиченко Карпов занял свой нынешний пост, а месяц спустя, в марте, Марэ прислал сообщение, что Беренсон «попался на крючок». В том же месяце в центр поступила первая партия материала от Беренсона, это был материал высшей пробы. С того времени Карпов лично руководил операцией «Марэ-Беренсон». За два года он дважды встречался с Марэ в Европе, подбадривая и воодушевляя его. В тот вечерний час курьер привез последнюю часть материала Беренсона, отправленную Марэ через резидентуру КГБ в Копенгагене.

Время, проведенное в Лондоне с 1978 по 1981 год, принесло и другую удачу. Кроме Прайма и Беренсона, числившимися под кодовыми именами соответственно как Найтсбридж и Хемпстед, появился Челси…

Он уважал Челси настолько, насколько презирал Беренсона и Прайма. В отличие от этих двоих Челси был не агентом, а другом, и занимал довольно высокое положение у себя в стране, как и Карпов, был прагматиком, человеком реальности. Карпов всегда удивлялся западным журналистам, которые считают, что разведчики живут в каком-то фантастическом мире. Для него такими мечтателями всегда были политики, живущие мифами, рожденными собственной же пропагандой.

Офицеры разведки, полагал он, могут ходить по темным улицам, лгать и обманывать, чтобы выполнить свою миссию, но как только они забредают в царство фантазии, что нередко случалось с агентами ЦРУ, они обязательно попадают в переделку.

Челси дважды намекал ему, что, если СССР не изменит свой курс, может случиться ужасная заварушка. Дважды он был прав. Карпов, умевший предупреждать своих людей о предстоящей опасности, пользовался у них большим доверием. Его прогнозы всегда подтверждались.

Он остановился и заставил себя вернуться к конкретной реальности. Борисов прав: не кто иной, как сам Генеральный секретарь разрабатывал свою личную операцию прямо под носом у него, Карпова. КГБ из нее был исключен. Он почувствовал тревогу. Старик не был профессиональным разведчиком, несмотря на то, что руководил КГБ в течение многих лет. Он, Карпов, оказался в подвешенном состоянии, жизненно ему необходимо выяснить, что же происходит на самом деле. Действовать надо осторожно. Очень осторожно.

• Предыдущая
• 46/90
• Следующая