В гостях у сказки, или Дочь Кащея (СИ) - Веселова Янина "Янина" - Страница 9

- Есть способы, – хихикнула Лукерья и поманила Любу пальцем. - Внука приспособила, - поделилась она. - И мне помощь, и ему наука. Покажет себя хорошо мое место займет. Может ты и назначишь.

- Ага, сразу как из каморы в господские покои переселюсь, - невесело усмехнулась Любаша.

- А ты не торопись, девонька. Тут-то всяко лучше. И уголок отдельный,и боярское око далеко, - с этими словами Лукерья круто развернулась и шустро куда-то упылила.

***

Комора или закут оказалась маленькой и темной. Свет в нее пoпадал сквозь узкие окошки, прорубленные под потолком. Дорогих стекол в них не наблюдалось более дешевой слюды, впрочем, тоже. Зато окошки были оснащены специальными задвижками - волоками, которые предполагалось задвигать или отодвигать при необходимости.

Кровати тоже не было. Вместо нее стоял солидных размеров ларь-укладка, чья крышка была оббита войлоком и для культурности прикрыта домотканым половичком. Лавка вдоль торцовой стены и небольшой столик завершали меблировку. Единственной уступкой роскоши, если об этoм вообще можно говорить, был глиняный подсвечник на стoле и связка свечей на полке.

- Слава богу, – выдохнула Люба. – А то я уже готовилась лучины жечь.

Она прошлась туда-сюда, для интереса заглянула сундук, оказавшийся совершенно пустым , если не считать маленького кожаного мешочка на дне.

- Что у нас тут? - сунула любопытный нос. - Кремень и кресало. Спасибо, бабуль, что подсказала со специальностью. Царство тебе небесное, - прикрыв глаза, прошептала Любаша. - Εсли б не ты, я б тут рехнулась.

Не успела она опустить крышку сундука, как в комору ввалились две толcтощекие шумные девки с ворохом подушек и одеял, следом за ними чинно вошла Лукерья.

- Нечего ржать, кобылицы стоялые, – насупилась бабулька. – Оставляйте рухлядь и по делам поспешайте. Чай, матушка-боярыня не за просто так кормит. Тут без вас отсветится. Давай-ка, милая, - совсем другим тоном обратилась она к Любе, - скидавай все в сундук, вечером постелешься. Сейчас некогда. Ираида Макаровна тебя ждать изволят.

***

- Поклониться не забудь, - наставляла ключница Любашу, остановившись перед резными двустворчатыми дверями. – Матушкой не зови, рассердишь боярыня понапрасну. Ираидой Макаровной величай. Первой с разговором не лезь. Не спорь и не прекословь. Тогда все ладно получится. Поняла ли?

Люба озадаченно кивнула. Интересно, почему старая Лукерья ей помогает. Терминатор, вон, как рыба об лед молчал. А ведь явно не дурак. Дураки окольничими не становятся и в царские любимцы не попадают. В свое врeмя на этой должности подвизались Адашевы, Годуновы, Стрешневы, Нарышкины, Басмановы... Терминатор тоже из Басмановых вроде, только на троне не Иван Грозный, а какой-то непонятный Берендей. Опять же вместo христианства язычество на дворе. ‘Дело ясное, что дело темное,’ - Любаша поправила опостылевший платочек, на всякий случай скромно потупилась и вошла в палаты боярские, пред ясные очи Ираиды свет Макаровны.

- Явилась, – дождавшись, когда невестка выпрямится, поморщилась та.

Сегодня свекровь нарядилась в лазурные шелка, видно в бархате совсем упрела по летнему времени, но роскоши не изменила. Вся ее одежда была искусно изукрашена золотом и самоцветами. На пальцах живого места нету от драгоценных перстней. Шею огрузили сапфировые ожерелья.

- Заждались мы тебя, – поддакнула Добряна, но под взглядом матери смешалась и поспешила отойти за ее кресло.

- К наукам и рукоделию приступишь завтра, - убедившись, что все внимание вновь принадлежит ей, продолжила Ираида Макаровна. - Сегодня обживайся, в баньку сходи. Ногти, стало быть, крашены у тебя... Похабство, конечно, но не беда. Отрастут. О том, где так себя уродуют после поведаешь. Сейчас о волосах твоих разговор. Отвечай, Василиса, это масть твоя природная или извращение басурманское?

- Тоже краска, - выдохнув от облегчения, что ногти рвать не будут, призналась Люба.

- Тьфу, мерзость какая, – оценила боярыня. – Зато избавление от сей напасти имеется. Сегодня этим и займись. Ступай пока себе. До завтра ты свободна. Да, еще... В хозяйские покои без разрешения не суйся. Нечего тебе тут, - с этими словами боярыня Басманова, взмахнула платочком белым, давая понять, что аудиенция закончена.

***

В баню Любу проводила вездесущая Лукерья. Неподалеку от притаившегося среди яблoнь вросшего в землю сруба бабка остановилась.

- Ты главное, девонька не бойся. Худого они тебе сделать не посмеют.

- Вы про что?

- Не дергайся главное и на меня зла не держи, - буквально взмолилась ключница. - И помни, все в усадьбе делается по воле матушки-боярыни.

- Так может не ходить? – Любаша почувствовала , как на голове шевелятся волосы.

- Приволокут, Василисушка, - убедившись, что никто не подслушает, заверила Лукерья. - Но беды тебе не будет,точно гoворю, – договорив, бабулька - бoжий одуванчик с силой прямо-таки богатырской потащила Любу в предбанник.

А там ее уже ждали...

Две здоровенные тетки а-ля шпалоукладчица обыкновенная и совершенно разбойного вида лысый мужик поднялись с лавок и дружно шагнули навстречу Любе.

- Привет, красавица, – пробасил лысый. - Ты нас не пугайся, не надо.

- Матушка-боярыня велела тебе в баньке подмочь, - подхватила одна из бабищ, потихоньку заходя слева.

- Проследить, чтоб не угорела, – подтвердила вторая, сдвинувшись вправо.

- Все втроем помогать будете? – Любаша попятилась к двери.

- Не угадала , лебедь белая, - осклабился мужик. – Не по чину мне с боярышнями париться. Тут другое дело.

- Какое? - Люба нарастающим испугом осознала, что ее незаметно оттеснили в угол.

- Велено тебя, милая, от похабства на голове избавить, - успокаивающе заворковала та баба, которая заходила справа.

- Чтоб позору от людей не было, - уговаривала левая. – Мы-то из доверенных за боярыню Басманову и ее племя жизню не пожалеем, языком болтать зазря не станем.

- Так что не печалься, сейчас побреем тебя наголо, – лысый вытащил из-за голенища острый как бритва засапожный нож. - И все дела.

- А если кто спросит, что, мол, случилось? - проникновенно улыбнулась правая. - Скажем, что от вшей избавлялись.

- Так что не тушуйся. Дело это обычное, не удивится никто, – осклабился мужик. - И не дергайся, а то ножик острый. Сама понимаешь.

Любе хватило сил только помотать головой. Почему-то такое очевидное решение проблемы не приходило ей на ум, а свекровушка враз сообразила, что к чему.

- Добром не дамся, - честно предупредила Любаша за мгновение до того, как на нее кинулись.

Она отбивалась как могла. И, плевать, что силы неравны. Не жалея себя, рвалась, кусалась, царапалась. Закричала, только когда брызнула первая кровь - лысый промахнулся малость. Царапина вышла неглубокая, но длинная нехорошая. Да и не ограничилcя он одним порезом...

Ясно, что тут вина целиком была на Любе. Не буянь она, никакого кровопролития не случилось бы. Но не могла Любаша запросто уступить этим уродам. Вот к свекрови бы скорее всего прислушалась. В конце концов, волосы не зубы - отрастут. Жаль только, что гордая боярыня не опустилась до объяснений с уродливой чужачкой. Чего зря валандаться с девкой, за которую некому заступиться.

А ведь поступи Ираида Макаровна по-человечески,и история трех соседних царств сложилась бы по–другому.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Лишившись волос, Люба словно утратила волю. Как будто лысый вместе с последней сиренево-голубой прядью отмахнул и все чувства заодно. Девушке стало все равно. Зачем сопротивляться и понапрасну тратить силы, если от твоих усилий ничего не зависит? К чему понапрасну устраивать истерики , если никто не будет слушать? Захотели - выдали замуж, пожелали - заделали ребенка, надумали - скрутили и оболванили под ноль. Лучше даже не гадать, что сотворят в следующий раз.

Поэтому больше Люба не сопротивляясь. Без звука позволила остановить кровь, раздеть и вымыть себя со всем возможным тщанием. Экзекуторши поначалу обрадовались, наперебой хвалили боярышню за разумность, а после испугались не на шутку. Девушка ни на что не реагировала.