"Фантастика 2024-98". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Мальцева Наталья - Страница 100

Сейчас в наших руках находятся почти вся верхушка заговора, за исключением председателя Верховного Совета: председатель Совета Министров Соловьёв, министр внутренних дел Манаков, заместитель главы СГБ Сквирчевский и ряд других лиц. Все города Советской Республики осудили заговор, призванный законсервировать нашу деградацию и не допустить улучшения нашего положения. Все батальоны самообороны, включая оба батальона в Советске, контролируются нами. Флот, первоначально выступивший на стороне заговорщиков, перешёл на нашу сторону, а его командующий застрелился, чтобы избежать ответственности. Вы все прекрасно знаете, что сейчас происходит на площади перед Верховным Советом.

Пять минут назад мне сообщили, что на вокзале Советска высадился сводный батальон самообороны из Загорья, возглавляемый лично заместителем председателя Совета Министров, начальником Службы госбезопасности генералом Воздвиженским. Городские батальоны самообороны готовятся к выходу из казарм, чтобы присоединиться к батальону из Загорья.

К сожалению, за два последние дня уже были и погибшие, и раненые с обеих сторон. Мы не хотим дальнейшего кровопролития. Поэтому, чтобы избежать его, предлагаю вам вернуться к местам вашей службы, сдать оружие и боеприпасы в оружейные комнаты. Противостояние закончено. И мы, и вы должны вернуться к несению своей службы в обычном режиме.

В госпиталь я попал только часа через полтора.

Рану почистили, промыли, заштопали. Всадили несколько уколов и приказали завтра явиться на перевязку. Пожелание скорейшего выздоровления содержало предупреждение быть аккуратнее сегодня ночью, чтобы свеженький шов случайно не повредить. Ну, это я и без них понимаю, что пару ночей на животе придётся спать!

Поблагодарив за заботу, вышел к ожидавшим меня в коридоре Чёрному и Серому, назначенным Воздвиженским моими охранниками.

— Куда теперь?

— В гостиницу! На сегодня ты уже отвоевался!

— Мужики, у меня же ни денег ваших ни копейки, ни документов здешних.

— Об этом мы действительно не подумали. Но решим вопрос! — чуть подумав, заверил Чёрный. — Ты как? На троллейбусе доедешь или лучше машину вызвать?

Я шевельнул рукой на перевязи:

— Лучше на троллейбусе: там к спинке можно не прижиматься. Мне обезболивающего вкололи, потерплю.

— Ну, тогда пошли!

Троллейбус оказался стареньким ЗиУ-5 с крошечным оконцем в корме. У нас в Миассе бегали более новые, «квадратные» саратовские, а эти, «округлые», мне доводилось встречать лишь в Питере и Одессе.

Из-за выходного дня, как мне пояснили ребята, народу в троллейбусе немного, даже имелась пара свободных мест, но мне сидеть было неудобно, а мужикам положено торчать рядом со мной. Вот и стояли на задней площадке возле кассы. Той самой советской, в которую нужно было самостоятельно бросать монеты и откручивать себе отрывной билетик. Ностальгия, блин!

— А вы, молодые люди, чего билеты не берёте? — возмутилась, глядя на нас строгая бабулька, сидящая лицом к нам на заднем сиденье.

— Мы на службе! — отрезал Серый и чуть вытащил из кармана удостоверение сотрудника СГБ. — Неужто не видно, что с оружием и при нас раненый товарищ?!

— Да кто ж вас знает? Вон ведь что сегодня творится! — разговорилась «народная контролёрша». — То по радио страсти всякие рассказывают, то в радиоцентре стреляют, то на проспекте Ленина, то, говорят, министров кучу арестовали! И я вам скажу, правильно сделали, что арестовали! Я-то старая, а вот дети и внуки, может, чуть лучше жить станут. Дедов «Москвич» уже совсем развалился, какую-то бобину найти не может уже четыре месяца, холодильник на ладан дышит. В телевизоре последний год, когда ещё телевидение работало, почти ничего рассмотреть нельзя было. Кино новое, почитай, раз в год выходит. А эти, собаки, что удумали? Я, может, эти шестнадцать лет одной только надеждой жила, что всё наладится, что снова мы станем нужны Большой Земле. А они, как мы нужны стали, всё порушить решили! Они, что ли это всё строили, чтобы рушить?

Народ завозился на своих местах, кто-то поддакивал, кто-то мысль бабкину развивал.

— А что это за форма такая у вашего раненого? Я такой раньше не видала!

— Экспериментальная, бабуля. Испытания проходит! Скоро всех солдат в такую переоденут! — нашёлся Чёрный, чтобы не раскрывать, кто я. — Вы уж простите, нам выходить…

В гостиницу устроился благодаря удостоверению Чёрного, настоятельно попросившего не требовать с меня паспорта, а поверить на слово. Пять рублей за «Люкс» на сутки он заплатил. Ещё три рубля наскрёб по карманам Андрей-Серый, чтобы я мог сходить перекусить и расплатиться за прачечную, где должны отстирать от кровищи футболку и куртку моего камуфляжа. Я сдал парням вещи, чтобы они отнесли их в стирку, и завалился спать на широченной деревянной кровати местного производства.

Несмотря на то, что кровать была очень удобной, просыпался я за три часа несколько раз: ну не привык я дрыхнуть, лёжа на животе. Да и боль от непроизвольных движений мешала. А окончательно разбудила меня горничная, принёсшая мои выстиранные и отглаженные вещи.

Замотавшись в простыню, как римский патриций, я впустил в номер достаточно симпатичную женщину примерно моего возраста.

— Я там вам дырки заштопала… От пуль… Это вас сегодня там, на проспекте Ленина, ранили?

— Нет, в здании МВД. Сколько я вам должен?

— За услуги прачечной — рубль двадцать: по тридцать копеек за каждую вещь. Платить на регистрации.

— А за штопку?

— Ой, что вы! Какие деньги? Это же минутное дело! Вы лучше приходите ко мне на пост чаю попить. У меня хорошие травы для него, сама собирала! Заодно и расскажете, как теперь там, на Большой Земле.

— А вы откуда знаете, что я оттуда?

— Да это глаз нужно не иметь, чтобы не понять этого! У нас таких вещей, какие вы носите, не шьют. Да и бирки… Вы же даже говорите не так, как здесь привыкли разговаривать!

Вот тебе, блин, и вся конспирация!

— Чай — это хорошо. Но мне бы чего-нибудь посущественнее: два дня от случая к случаю кусками питаюсь.

— Ну, тогда вам на первый этаж, по коридору налево. А потом заглядывайте ко мне: я чайник вскипячу.

Итак, считаем: салат мясной — 15 копеек, борщ с приличным куском мяса и сметаной — 12 копеек, картофельное пюре — 6 копеек, огромный бифштекс — 20 копеек, три куска хлеба — 3 копейки, чашка кофе — 9 копеек, стакан компота из свежих фруктов — 5 копеек. Итого — 70 копеек. В качестве минуса — самообслуживание. Нет, можно было бы пойти в соседний зал с надписью над дверями «ресторанное обслуживание», но не при деньгах я сегодня.

Травяной чаёк у Ларисы, как звали горничную, действительно оказался чудесный. По вкусу напоминал смесь мяты, чабреца и душицы. Или матрёшки, как её называют у нас на Южном Урале.

За разговорами просидели часа три. Дел у Ларисы было немного, поскольку основной наплыв командировочных обычно начинается в понедельник утром, и сегодня на этаже, где располагались лишь «люксы» и «полулюксы», жило всего два человека: я да кругленький лысоватый мужичок за пятьдесят. Проходя снизу, явно из ресторана, он с пьяной улыбкой пригрозил мне пальчиком, таким же пухленьким, как и он сам:

— Молодой человек, вы Ларисочку не обижайте!

— А то вы, Илья Иосифович, не знаете, что кто меня обидит, тот дня не проживёт! — отшутилась женщина, а когда посетитель захлопнул дверь, негромко охарактеризовала постояльца. — Он у нас каждый месяц останавливается. Снабженец какой-то артели. Не люблю я его: как узнал, что я вдова, так и начал клеиться.

— А что с мужем случилось?

— Змея. В картофельной ботве, похоже, после тайфуна пряталась. Копался на огороде и не заметил её. Никогда не было их в окрестностях. И всё: когда скорая приехала, он уже не дышал. Теперь, вот, сына вместе с моими родителями растим. Семь лет, в третий класс в сентябре пойдёт, горит всё на нём, как на огне! Так что твои дырочки заштопать мне действительно пара пустяков было.