Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Посняков Андрей - Страница 57

Ухал барабан…

– Пей, князь!

Выли флейты…

– Выпил? А теперь – смотри!

В хоровод танцовщиц выплыла новая дева. Стройная красавица с белою кожей и чувственной ямочкой пупка. Чресла и грудь ее прикрывали лишь повязки, искусно сплетенные из дубовых листьев, такой же венок зеленел на голове. Падали на плечи светлорусые локоны, а синие глаза красавицы вдруг глянули на кунигаса так, что у того зашлось сердце…

– Бируте!

– Пей, князя, пей!

Бируте! Это была она… воскресшая из мертвых, или, скорей, отпущенная богами на побывку, навестить любимого мужа, оставшегося в мире живых…

Бил барабан, тянули мелодию флейту, все быстрей и быстрей звенели бубны танцовщиц…

– Бируте! Милая моя… милая…

Довмонт и сам не заметил, как музыка стихла, и в горнице он остался один… вернее, вдвоем с белокожей красавицей… Бируте…

– Иди же сюда, любимая!

Упали на пол повязки из листьев, блеснули синью глаза… Князь подбежал, схватил деву в охапку… отнес в опочивальню, аккуратно уложив на ложе… сбросил одежды сам…

– Бируте!

Упругая грудь с томными твердеющими сосками. Стройные бедра, волнующая ямочка пупка… и теплые льющиеся локоны, словно светло-русый ручей.

Вскоре кунигас уже не помнил ничего… и юная красавица – тоже. Хотя не совсем…

– Убей! – шалея от любовных ласк, кричала дева. – Убей того… кто убил!

Довмонт провел в объятьях танцовщицы всю ночь, а утром дева исчезла. Князь просто заснул, а когда проснулся, девушки уже не было. То ли от выпитого, то ли от встречи с погибшей супругой кунигас не соображал почти ничего. Реальность и сон, явь и вымысел спутались в голове его настолько тесно, что было никак не разобраться, где что. Игорь, к ужасу своему, понимал, что уже никак не может влиять ни на что. Оставалось лишь только смотреть, все чаще и чаще проваливаясь в зыбкую хмарь забытья. Первобытное сознание язычника не давало Игорю вздохнуть, властно подчиняя себе все больше и больше.

Бируте…

Убей того, кто убил… Так она просила! Может быть, для того и пришла?

– Она просила убить? – переглянувшись со жрецом, уточнил Тройнат. – Так в этом же нет ничего странного, о верный друг мой. Ты должен отомстить за свою подло убитую супругу. И отомстить страшно!

– Я! Я отомщу!

– Ты знаешь имя убийцы? Ты готов, брат?

В пуще под Новогрудком в изобилии водилась всякого рода дичь. Стремительные косули и лани, быстроногие зайцы, бобры, барсуки, куницы и белки, кабаны и даже царь зверей – зубр! Здесь, невдалеке от прохладного журчащего ручья и лесного озера, стоял охоничий домик великого князя, возле которого с утра уже возились ловчие. Не очень много – Миндовг-князь не устраивал нынче большой охоты, просто выбрался в лес со своими малолетними детьми да немногочисленной свитой. Двое мальчиков восьми и двенадцати лет, радуясь предстоящему развлечению, кричали так, что слышно было на весь лес!

– Они здесь уже, – прислушавшись, Тройнат обернулся и кивнул Довмонту. – Пора, брат! Помни, сегодня великий день. Для тебя самого и для твоей Бируте.

– Я помню, – кунигас недобро прищурился, словно хотел спрятать на время злобный сатанинский огонь, неугасимо горевший в глазах его. – Я все время помню.

– Вот, выпей, – подойдя, жрец Будивид протянул молодому князю плетеную баклажку. – Это придаст тебе силы…

– Я и так не слабак!

– …и вызовет благословение богов.

– Ты идешь на великое дело, брат, – скривившись, напомнил жмудин. – Твоя месть – свята! Детей, наследников – обязательно тоже… Только так Бируте будет отомщена… наконец-то. Да, друг! Может быть, все же возьмешь с собой воинов?

Довмонт резко дернул шеей:

– Нет. Месть – мое дело. Только мое.

– Тогда не медли! – повысив голос, Тройнат приосанился в седле. – И знай. После смерти Миндовга ты получишь кое-что из его земель.

Ничего не ответив, кунигас прыгнул в седло и, не оглядываясь, погнал коня по лесной тропинке.

– Он сделает все, как надо, – хмыкнул властелин Жмуди. – А если не сделает… – щелчком пальцев Тройнат подозвал к себе воинов. – Ступайте следом. И если вдруг что-то пойдет не так… Вы поняли меня?

– Поняли, великий князь!

– Тогда – да помогут вам боги… Идите!

Воины поклонились, и, сверкнув кольчугами, исчезли в лесу. Здесь, на опушке, у озера, собралось целое воинство. Сурового облика парни в кожаных панцирях и трофейных немецких доспехах – жмудская дружина Тройната, и русские дружинники полоцкого князя Товтивила, соратника Тройната по заговору и мятежу. Еще был Будивид-криве со своими жрецами, из нальшанской же дружины не было никого, ни верного боярина Любарта, ни даже Гинтарса. Тройнат не слишком-то доверял нальшанским… он вообще мало кому доверял.

Полоцкий князь Товтивил – здоровенный малый с рыжеватой густой бородищей – частенько мешался в литовские дела, поскольку давно уже непонятно было, где кончались полоцкие дела и начинались литовские. Да и вообще Полоцком частенько владела Литва. Только вот Товтивил считал наоборот. Что ж, каждый прав в своем праве.

– Как только Миндовга не станет, мы войдем в Новогрудок, а потом и в Менск, – подъехав ближе, улыбнулся Тройнат. Золоченый шлем на его голове сверкал отраженным солнцем, синий рыцарский плащ стелился на круп коня.

Товтивил коротко кивнул:

– Я знаю. И мешкать нельзя. Сразу привести всех к присяге. Кто не захочет – убить. И не забудь, Тройнате, – князь нехорошо усмехнулся, словно бы угрожал, – Менск – мой!

– Твой, – радостно согласился Тройнат. – А вся Литва – моя. От Жмуди да Аукшайтии и новогрудских земель. – Ах, я наведу там порядок. И посчитаюсь с рыцарями!

– Ты обещал мне помочь против Пскова, – Товтивил поправил на плечах плащ, ярко-красное княжеское «корзно», и якобы в шутку погрозил пальцем. – Смотри, не забудь, друг. И если вдруг наперсник твой Довмонт замыслит прибрать к рукам Менск, то…

– Не замыслит! – сурово перебил жмудин. – Он получит достаточно земли. Вполне-вполне достаточно.

Корявые пальцы великого князя легли на рукоять меча. Где-то невдалеке, в пуще, послышался резкий звук охотничьего рога.

– Всё, – Тройнат поджал губы. – Началось. Теперь уже недолго ждать.

Рог услышал и Даумантас. Спешился, привязал коня к старой осине и быстро пошел туда, откуда слышались детские крики. В серых глазах его пылало адское пламя, душа нетерпеливо металась, словно бы хотела поскорее вырваться из тела и мстить, мстить, мстить…

На небольшой, залитой солнцем полянке близ весело журчащего ручья, одетый в охотничий костюм Миндовг учил своих чад стрелять из лука. Оба мальчика, светленькие, щупленькие, сероглазые, ничем не походили на отца; скорей, удались в мать, покойную княгиню Марту.

Старший мальчуган под руководством отца натягивал лук и стрелял в направлении росшего рядом дуба, младший же бегал за стрелами.

– Ой! Кажется, я попал! – выстрелив, радостно завопил старший. – Да-да, попал, точно. Я сбегаю, гляну? Мы наперегонки, ага?

– Бегите, бегите, – Миндовг расслабленно махнул рукой. Дети умчались…

Наступил удобный момент. Более чем удобный…

Вытащив меч, Довмонт вышел из-за кустов:

– Ну, здравствуй, Миндовг-губитель. Моя Бируте шлет тебе поклон.

– Т-ты? Я же послал тебе…

Бывший король Литвы удивлялся недолго – такие уж были времена. Сообразив, что к чему, тоже выхватил меч. Клинки скрестились со звоном…

Миндовг давно уже не сражался. Нет, не то чтоб забыл, как… Просто все мышцы действовали натужно, и размах и выпад уже не достигали той стремительной красоты, что нужно для хорошего доброго поединка.

Выпад… звон… отбив… Теперь с размаха… резко уйти влево… вправо… клинок – вверх… пусть противник думает, что именно оттуда последует удар… Ага! Резко – на левое колено… выпал… укол… Есть!

Хватаясь за живот, Миндовг выронил меч…