Мститель - Форсайт Фредерик - Страница 29

• Предыдущая
• 29/72
• Следующая

15 апреля в Сараево приземлился «Грумман-4» канадского магната. Капитан имел при себе все необходимые документы на перевозку гроба. Вместе с гробом Следопыт передал ему и подробный отчет, после чего улетел домой, к зеленым полям Англии.

Стивен Эдмонд встретил самолет в вашингтонском аэропорту имени Даллеса. Прибыл он туда вечером 16 апреля, после дозаправки в Шенноне. На катафалке гроб доставили в похоронное бюро, где он простоял два дня, пока завершалась подготовка к похоронам.

18 апреля погребальная служба прошла на недоступном для многих кладбище Дубовый холм на Эр-стрит в северо-западном Джорджтауне. Отпевал Рикки католический священник. Мать юноши, миссис Энни Коленсо, урожденная Эдмонд, тихонько плакала, стоя рядом с мужем, который обнимал ее за плечи. Профессор Коленсо тоже то и дело вытирал глаза и поглядывал на тестя, словно не знал, что делать, и спрашивал совета.

Восьмидесятиоднолетний канадец в темном костюме стоял, как скала, глядя вниз, на гроб своего внука. Он не показал отчет Следопыта ни дочери, ни зятю, и уж тем более они понятия не имели о показаниях Милана Раича.

Стивен Эдмонд сообщил им, что нашелся случайный свидетель, который видел в долине черный «Лендкрузер», в результате чего и удалось найти два тела. Но ему пришлось сказать, что их убили и закопали в землю. Иначе он бы не смог объяснить, почему тела обнаружили только через шесть лет после убийства.

По завершении службы все отошли от могилы, чтобы рабочие могли ее засыпать. Миссис Коленсо подбежала к отцу, обняла, уткнувшись лицом в его рубашку. Он смотрел на нее сверху вниз и гладил по голове, словно она была маленькой девочкой и чего-то испугалась.

— Папа, кто бы ни сделал такое с моим ребенком, я хочу, чтобы его поймали. Не убили на месте. Я хочу, чтобы он до конца жизни каждое утро просыпался в тюрьме, зная, что он никогда не выйдет на свободу. И я хочу, чтобы он знал, что сидит в тюрьме за хладнокровное убийство моего ребенка.

Старик уже и сам принял такое решение.

— Возможно, мне придется сдвинуть небо, — прорычал он, — возможно, придется перевернуть ад. Но, если возникнет такая необходимость, я это сделаю.

Он отстранился от нее, кивнул профессору и зашагал к лимузину. Когда они выезжали из ворот кладбища на Эр-стрит, он снял трубку с консоли и набрал номер. Где-то на Капитолийском холме ему ответил голос секретаря.

— Соедините меня с сенатором Лукасом, — попросил Стивен Эдмонд.

Старший сенатор от штата Нью-Хэмпшир просиял, когда услышал, кто ему звонит. Дружба, родившаяся во время войны, может длиться или час, или всю жизнь. Стивен Эдмонд и Питер Лукас дружили все пятьдесят шесть лет, прошедшие с того весеннего утра, когда они сидели на английской лужайке и оплакивали молодых людей, которые родились в их странах, но уже никогда не вернутся домой. Такая дружба делает людей братьями.

И каждый знал, что вывернется наизнанку, чтобы выполнить просьбу друга. На этот раз с просьбой обратился канадец.

Среди прочего, гениальность Франклина Делано Рузвельта заключалась и в том, что он, будучи убежденным демократом, находил дело талантливым людям независимо от их партийной принадлежности. Вот и после Перл-Харбора он вызвал консервативного республиканца, сорвав его с футбольного матча, и попросил его организовать Управление стратегических служб[23].

Генерал Уильям «Дикий Билл» Донован, сын ирландских иммигрантов, в Первую мировую войну командовал 69-м полком, который сражался на Западном фронте. После войны, будучи юристом по образованию, при президенте Герберте Гувере занимал пост заместителя Генерального прокурора, потом долго работал на Уолл-стрит. Но Рузвельта интересовало не юридическое мастерство, а боевитость генерала — качество, необходимое для того, чтобы создать впервые в США зарубежную разведывательную службу и подразделение спецназа.

Старый вояка сразу же взялся за дело. Собрал вокруг себя умных, имевших отличные связи молодых людей. Непосредственными его помощниками стали Артур Шлезингер, Дейвид Брюс, Генри Хайд.

Питер Лукас, родившийся в богатой, привилегированной семье, которая жила на Манхэттене, а летом уезжала на Лонг-Айленд, учился на втором курсе Принстона, когда японцы разбомбили Перл-Харбор. Он тут же собрался в армию, но отец ему запретил.

В феврале 1942 года молодой человек, не послушав отца, ушел из колледжа, желание учиться пропало напрочь. Попытался найти применение своим силам. Решил стать летчиком. Даже взял несколько частных уроков, но выяснилось, что на высоте его мутит.

В июне 1942 года УСС начало работу. Питер Лукас предложил свои услуги, и его взяли. Он уже видел, как с зачерненным лицом, ночью, прыгает на парашюте во вражеском тылу. Вместо этого ему пришлось ходить на банкеты. Генералу Доновану требовался первоклассный помощник, умный и умеющий вести себя в высшем свете.

Агенты УСС принимали активное участие в подготовке высадки войск союзников на Сицилии и в Салерно, и Питер Лукас умолял отпустить его на передовую. Ему предложили набраться терпения. Он оказался в положении мальчишки, которого привели в магазин сладостей и посадили в стеклянную клетку. Он все видел, но ни к чему не мог притронуться.

Наконец он выставил генералу ультиматум: «Или я сражаюсь под вашим началом, или ухожу в воздушный десант».

Никто не говорил с «Диким Биллом» Донованом языком ультиматумов, но он смотрел на молодого человека и, возможно, видел себя, каким был лет тридцать тому назад.

— Согласен и на первое, и на второе, только в обратном порядке, — ответил он. — Сначала стань десантником.

Перед Донованом открывались все двери. Питер Лукас сбросил ненавистный штатский костюм и отправился в Форт-Беннинг, где, пройдя ускоренный трехмесячный курс обучения, стал вторым лейтенантом воздушно-десантных войск.

Когда союзники высадились в Нормандии, он все еще учился в парашютной школе. Закончив ее, явился к генералу Доновану со словами: «Вы обещали».

И одной холодной осенней ночью Питер Лукас с зачерненным лицом выпрыгнул с парашютом за линией фронта в Северной Италии. Там ему пришлось сражаться бок о бок и с итальянскими партизанами, убежденными коммунистами, и с бойцами английского спецназа, которые выполняли свой долг, не задумываясь о партийной принадлежности.

Холодную осень 1944 года он пережил в горах и практически до конца войны оставался целым и невредимым. Но в марте 1945 года он и еще пятеро агентов УСС нарвались на отступающую группу эсэсовцев. В завязавшемся бою он получил две пули из «шмайсера» в левые руку и плечо.

Они находились в безлюдных местах, морфия у них не было, и прошла неделя, прежде чем они вышли к передовой английской части. Ему сделали операцию в полевом госпитале, как могли, обработали раны, накачали морфием, на носилках занесли на борт «Либерейтора»[24] и отправили на лечение в лондонский госпиталь.

А когда раны достаточно зажили, перевели в санаторий для выздоравливающих на побережье Сассекса. Вот так он оказался в одной комнате с канадским военным летчиком, у которого были сломаны ноги. Коротая время, они играли в шахматы.

По окончании войны Питер Лукас демобилизовался, вернулся к мирной жизни. Поступил на работу в фирму отца, со временем возглавил ее, стал известным человеком в финансовом мире, а в шестьдесят лет решил податься в политику. Баллотировался в сенаторы штата Нью-Хэмпшир от республиканской партии, стал им, потом переизбирался еще трижды, дождавшись наконец появления в Белом доме президента-республиканца.

Услышав, кто звонит, он попросил секретаря ни с кем его не соединять, и мгновением позже голос Питера Лукаса раздался в салоне лимузина, который находился в десяти милях от Капитолийского холма:

— Стив. Как приятно тебя слышать. Где ты?

— В Вашингтоне. Питер, мне нужно с тобой увидеться. По серьезному делу.

• Предыдущая
• 29/72
• Следующая