Ревизор: возвращение в СССР 20 (СИ) - Шумилин Артем - Страница 21

Ужесточать контроль над пробегом смысла нет, будут пробег скручивать. Значит, все, что остается, поставить премии в зависимость от скорости выполнения рейса. Если без объективных оснований рейс затянут, значит, были левые ходки, и пусть тогда на премию водитель не рассчитывает.

Кроме того, надо постараться загружать машины полностью, и туда, и обратно. Карту эту могу на автобазу передать, заявки на отвезти и привезти надо делать разного цвета для наглядности и компоновать маршрут так, чтобы машина была максимально загружена. Кстати, тогда им некуда будет свой левый груз деть, глядишь, и меньше левачить будут.

— В любом случае, карту эту на автобазу отвези, и сам тоже съезди, — распорядился Захаров, — расскажешь там, как ею пользоваться.

— Хорошо, — кивнул я. — У меня ещё, знаете, какая мысль появилась? Может, нам ремзону полноценную построить? Там же огромная территория пустует. Пару профессиональных автомехаников взять в штат, и водил со сломавшихся машин кинуть им в помощь. Один чёрт, большинство водил всё умеют. Будут сами ремонтировать, смогут быстрее в рейс выходить. А на авторемонтных заводах, я посмотрел, очень надолго машины зависают. Тут, правда, надо за каждым персонально машину закреплять. Свою машину гробить не захочешь, как чужую.

— Да не пойдёт на это никто, — вздохнул Ганин. — Они сейчас уехали в рейс и с концами. Чем там заняты? Где ездят? Что делают? Одному богу известно. А оклад капает.

— Надо на другой принцип оплаты переходить, — задумался я. — На сделку. Подумать надо с руководством автобазы, может, что подскажут. Тут специфика своя есть, сходу тяжело что-то посоветовать. Но то, что надо многое менять, это однозначно.

— Ладно, насчёт сделки будем думать, — решил Захаров. — Твоя задача, — взглянул он на меня, — научить их зря по дорогам не мотаться. По музею что?

— По музею договорились с замдиректора Института археологии в эту среду съездить на место и определить площадь, которая попадает под раскопки. Тогда он мне скажет, сколько это по времени. Я карту с собой возьму и фотоаппарат. Думаю, надо по максимуму землеотвод сейчас делать. Используем, не используем — это вопрос второй. Главное, чтобы земля гарантированно была, если мы расширить что-то решим, гостиничный комплекс или развлекательную часть комплекса. Одно дело сейчас ее забирать, когда там ветер гуляет и никто точно не будет против, а другое — когда рядом современные объекты возведем. Ее ценность резко вырастет, кто-то может попытаться влезть, чтобы отжать на свои нужды.

— Ну, с этой стороны опасность нам не грозит, как влезут, так и отлезут, скорее даже — отползут, — усмехнулся Захаров, — но мыслишь верно, возможные риски лучше заранее убирать. Возьмем побольше земли сейчас.

— У меня есть вопрос по идеологической части нашей работы. А если спросит кто по партийной линии — зачем именно замок восстанавливаем? Не являемся ли мы сторонниками феодальной линии, не пытаемся героизировать угнетателей трудового народа, князей там всяких? — спросил Бортко.

— Это очень правильный вопрос! — улыбнулся я, — и с этой точки зрения, идеологической, Городня нам подходит намного лучше Серпухова. Город-крепость был разрушен царем Иваном Грозным, заподозрившим жителей в измене. Немного поменяем акцент на то, что это свободные горожане боролись с абсолютизмом царской власти, за то и пострадали. Так что мы будем использовать не слово «замок», а словосочетание «город-крепость». Мы, товарищи, восстанавливаем объект как памятник простым людям, пошедшим против абсолютизма аж в шестнадцатом веке и пострадавшим от него. Будем культурные мероприятия проводить тематические, к примеру, доблестную оборону города-крепости против царских войск. В такой трактовке пусть кто-то только попробует придраться, что мы воссоздаём подобный объект… Сразу можно задавать вопрос — вы что, за царя, а не за простых людей? Он разрушил, а вы тормозите восстановление?

— Ловко! — хмыкнул Захаров, и Бортко тоже одобрительно закивал.

— У меня вопрос по хранению наших личных ценностей, — поднял руку Осипов. — Они что, все в одной куче будут? Как спустя пару лет сможем понять, чье что?

На эту тему я и сам думал, так что ответ тут же и дал.

— Нет, конечно. У каждого свой сейф для личных ценностей будет, — ответил я. — В подвальной части музея… Даже не сейф, а скорее, большая комната из металла, с сейфовой дверью. Вход, чтобы охрана могла играть свою роль по защите ценностей, туда будет через музей. Главный вопрос — как сделать так, чтобы наши заходы-выходы никого не удивляли…

— Ну да, что та же охрана подумает? — спросил Пахомов. — И ходят в подвал, и ходят… В пиджаках, при галстуках… Даже прикормленная охрана будет любопытствовать.

— Да, человеческое любопытство нельзя недооценивать, — согласился я. — Надо подумать… Может, сауну там сделать? Ну, ходим, паримся. Кому какое дело?

— Да как же! — ответил Ганин. — Это же заводской объект. Работяги сразу шум подымут, что их в сауну не пускают.

— А мы давайте для них свою сауну построим, за пределами музея, — ответил я. — Не скупясь, по высшему разряду, чтобы всем довольны были, и о другой сауне и не думали.

Захаров и Бортко одобрительно кивнули.

— А что касается нашей сауны, маленькой, в музее, то вход в секретную часть можно сделать через шкаф в сауне, — улыбнулся я. — На входе разуваешься, идешь дальше в носках или тапочках, значит, никаких там следов, ведущих к шкафу или отпечатков туфель в шкафу, не будет. Если умело все сделать, то хрен поймешь, что задняя стенка шкафа на другой объект ведет.

— Работники музея начнут там лазить, — с сомнением проговорил Ригалёв.

— Кодовые замки на входе в сауну поставим, — ответил я. — А вход в сауну сделаем в одном коридоре с запасником. И пусть он будет с кучей поворотов. Если что громоздкое волочь будем, ту же картину, то охрана подумает, что в запасник несем. Логично же. А затем свернул в коридоре и зашел в сауну.

— Спросят, зачем?

— Надо им так платить, чтоб не спрашивали.

— А забрать как, если понадобится? — спросил Осипов. — Не остановят охранники на выходе под подозрением, что запасник расхищаем?

— Это же по факту наша охрана будет. Соберем всех охранников на лекцию по внедрению решений очередного съезда КПСС в музейную жизнь в дальнем крыле, а на выходе своего водителя поставим дежурить.

Довольные кивки и усмешки по всему залу.

— Ладно, всё понятно. Думаем дальше, — подвёл итог Захаров. — Павел, на автобазе когда сможешь появиться?

— Среда у меня уже занята поездкой в Городню, может, завтра после четырёх? — взглянул я на Ганина.

— Давай, — кивнул он.

Мужики разбрелись, кто куда. Снял свою карту с записками. За столом остались Захаров и Бортко.

— Я могу идти? — спросил я, подходя к ним.

— Иди, конечно. Спасибо за работу! — встал Бортко и протянул мне руку, за ним и Захаров попрощался.

Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе часового завода «Полёт».

Оставшись наедине, Захаров и Бортко добавили себе пива в кружки и чокнулись.

— Ну и фантазия у этого вашего молодого да раннего, — проговорил Захаров, глядя вслед вышедшему Ивлеву. — Идеями прямо фонтанирует, сидишь и ошалеваешь. Зато потом мысли появляться начинают… Сауна в музее — это, конечно, перебор. Но мысль в целом правильная. В частности, вход отдельный в хранилище надо, конечно, сделать. Но не через подвал, а через кабинет. Может же у нас быть в музее свой кабинет? Партком какой-нибудь. А там потайная дверь и лестница вниз в хранилище.

— Почему бы и нет? — согласился Бортко. — Только, вопросы всё равно будут возникать. Представьте, кто-то из нас зашёл в кабинет и исчез. Только что был, и пропал. Снаружи стучат, а в ответ тишина…

— Ну, да, — согласился Захаров. — Значит, надо еще что-то придумать… Может, спальню там присоединить к кабинету, чтобы сотрудники знали, что москвичи, утомившись с дороги, все же два часа на машине до их Городни, могут спать прилечь, и нечего их тревожить. А если все же тревожат, а они не отзываются, то просто крепко спят, видимо.