Рожденный для войны (СИ) - Васильев Ярослав - Страница 27

— Господин директор Первой Старомосковской гимназии. Ваш кабинет является официально разрешённым местом для работы представителей Департаментов и Палат правительства Его императорского Величества Иоанна Седьмого. Потому от имени и как голос Геральдической палаты прошу разрешить передать при вас как при свидетеле официальное представление от рода Воронцовых главе рода Тёмниковых.

— Разрешаю, — директор и Михаил снова переглянулись.

— Род Воронцовых официально предлагает следующее. Между родами Воронцовых и Тёмниковых нет никаких обид и взаимных претензий. Если же на сегодняшний день и были какие-либо взаимные обиды, вольные или невольные, кровные и не кровные, да будут они отныне преданы забвению. Пусть отношения между нашими семьями начнутся с чистого листа. Готовы ли вы признать предложение или дать иной ответ немедленно?

— Готов. Я, как глава рода Тёмниковых от имени рода принимаю доброе отношение и предложение со стороны рода Воронцовых в полном объёме. Между родами Воронцовых и Тёмниковых нет никаких обид и взаимных претензий. Если же на сегодняшний день и были какие-либо взаимные обиды, вольные или невольные, кровные и не кровные, да будут они отныне преданы забвению. Пусть отношения между нашими семьями начнутся с чистого листа.

Дальше чиновник подал свиток, на котором уже горела подпись Воронцовых и печать. Михаил расписался и приложил свою клановую печать.

— Принято и услышано, — сказал чиновник.

— Услышано и засвидетельствовано, — подтвердил директор.

Едва представитель Геральдической палаты покинул кабинет, Михаил обмяк в кресле. В глазах потемнело. Как сквозь вату доносился тревожный голос директора. Это было неважно. Они всё-таки выиграли. Они будут жить!

Главное поместье рода Воронцовых всегда выглядело очень богато. Оранжереи, глубокий чистый пруд, двухуровневый гараж. В чаще деревьев огромный дом с высокими черепичными крышами, террасами, балконами. Покой, тишина — но не сегодня, когда на большой семейный совет съехались все основные ветви семьи. Впрочем, число гостей не могло затруднить старого Никодима Воронцова, его резиденция раскидывалась без перерыва в длину почти на тридцать километров и в ширину не меньше.

Причину грандиозного праздника Воронцовы не скрывали и своей большой победы не стеснялись. Времена, конечно, были не те как раньше, и в официальных бумажках встреча всех ветвей клана имела какой-то глупый повод, но все в Империи всё понимали и так. Потому первые два дня были посвящены пышным и богатым пирам, напоминавшим языческие времена, когда, взяв город на щит, викинги устраивали праздник и одновременно устраивали тризну по павшими. Многих поминали в этот раз, загнанные в угол Столешниковы дрались с отчаянием обречённых. Но они оказались слабы, куда богаче своих главных врагов — и намного слабее. Потому и потери были меньше, чем боялся старый Никодим. Хотя и больше, чем он надеялся. Два дня шёл разгул, пьянка и фейерверки по вечерам. Третий день вышел куда скромнее, требовалось прийти в себя. Ибо назавтра был назначен большой семейный совет. Прошёл месяц после уничтожения Столешниковых, и пора было подводить итоги.

Если наверху поместье было образцом роскоши, заблудившейся из века восемнадцатого-девятнадцатого, даже современная техника имелась по минимуму исключительно обеспечить хозяевам привычный комфорт, то под главным зданием усадьбы залегал бункер, целиком принадлежащий веку двадцать первому. С тремя автономными контурами питания на сжиженном газе, дизель-генераторе и магическом кристалл-генераторе, многочисленными системами наблюдения, кондиционированием и запасами воздуха и продовольствия. Толстые бетонные перекрытия были способны выдержать любой удар любого современного оружия и самых мощных чар, а может даже разрушительного оружия Забытых, оставлявшего после себя глубокую воронку, покрытую спёкшимся от температуры в стекло камнем.

Впрочем, про зал для совещаний нельзя было сказать, что он находится на глубине нескольких десятков метров под землёй. Словно вниз провалился кусок верхнего господского дома: двустворчатые филёнчатые двери, искусно набранный мозаичный паркет, зелёные шёлковые обои, на которых во всю стену парило родовое изображение ворона Одина. Как в солидном кабинете, мебель прикидывалась антикварной, имелся камин, пусть он никогда не горел, потому что был декоративным. Любая современная техника, необходимая для совещаний, была оформлена в том же стиле, а экран проектора имитировал окно якобы в торце комнаты.

Из одиннадцати членов семейного совета трое сегодня тут присутствовали впервые. Два члена совета пали в бою. Третий, в прошлый раз отказавшийся участвовать не просто в войне, а при всех осудивший план поголовной резни Столешниковых, был прямо из зала совета пожизненно отправлен в ссылку в небольшое изолированное поместье на Камчатке. Эдакая комфортабельная тюрьма для своих.

Ответственные за ту или иную часть операции отчитывались один за другим. Последним был главный финансист рода, который свой доклад закончил словами:

— Таким образом, хотя целиком предотвратить запланированный экономический кризис мы не в состоянии, поскольку нам не удалось взять под контроль активы Столешниковых. Однако с учётом принятых мер, нас он заденет в минимальной степени. Тем более что под прикрытием клановой войны, как уже сообщил Франц Григорьевич, мы уничтожили всех промежуточных исполнителей, которые должны были основной удар направить именно на нас.

— И осталось решить, что делать с последними врагами, — влез Дмитрий Воронцов, чей сын погиб под Ярославлем.

— Они теперь не Столешниковы, а Тёмниковы, — возразил другой член совета. — Возражаю. Развязав террор против формально стороннего клана, мы рискуем потерять репутацию и рассориться с императором, а это нам сейчас невыгодно. Его Величество уже сыграл нам на руку, удержав формально нейтралитет.

— Даже если они поменяли фамилию, они всё равно Столешниковы. И попытаются отомстить, — продолжал настаивать Дмитрий Воронцов. — Не для этого мы уничтожали врагов под корень, чтобы своими руками оставлять себе проблемы на будущее.

— Возражаю, — тут же ответил финансист. — Да, нам не удалось захватить орифламу, но при этом пока живы эти Тёмниковы, она в пассивном состоянии. Это значит, что активы Столешниковых не достанутся не только нам, но и императору. И если сейчас орифлама развеется, в проигрыше будем именно мы, а император усилится. Более того, я планирую, что постепенный развал торговой империи Столешниковых в ближайшие годы усилит кризис, а это тоже на руку именно нам. Это больше ударит по императору, чем по нам.

— Поддерживаю, — неожиданно высказался глава клановой безопасности. — Я получил информацию не так давно, занимался перепроверкой. Вчера пришло подтверждение. Никита Столешников всё-таки нашёл способ хоть как-то отомстить перед смертью. Он отозвал свою подпись под соглашением о церковном убежище, а его внук недавно встречался с митрополитом Иосифом и тот подтвердил гарантии. Думаю, уничтожение отряда Леонида Воронцова тоже произошло при непосредственном участии Церкви. Да, эта ситуация в итоге потребует от нас существенных корректировок планов на будущее. Однако сейчас открыто воевать с Церковью считаю крайне неразумным, а убийство Тёмниковых будет воспринято именно как открытый вызов. Более того, если сейчас остальные боярские роды готовы неофициально поддержать уничтожение Столешниковых, чтобы отхватить какие-то жирные куски во время банкротств их предприятий, то в случае открытого противостояния с Церковью запросто встанут на её сторону. Против четырёх родов разом мы сейчас не выстоим.

— Я услышал, — прозвучал голос семейного патриарха. — Потому выношу на голосование совета предложение оставить род Тёмниковых в покое и официально заявить, что мы не имеем к ним никаких претензий. А мстители… Хе-хе, это даже хорошо. Даже полезно, чтобы наши внуки не расслаблялись. Мстители тоже нужны, особенно когда они хотя и кусаются, да зубов у них давно нет, вырваны навсегда.