Бездонные пещеры - Форсит Кейт - Страница 32
- Предыдущая
- 32/80
- Следующая
Изабо очень сблизилась с молодым черноглазым графом, часто гуляя с ним по вечерам, обсуждая различные философские вопросы или просто слушая его пение. Из всех ее спутников Дайд был ближе всех к ней по возрасту и разделял ее любовь к музыке и рассказам, лесу и его обитателям, ее тягу к приключениям и чувство юмора. Временами Изабо начинала чувствовать, что их приятельские отношения становятся более близкими, но всегда отдалялась, хотя и не могла бы сказать, почему. Теперь, когда она стала колдуньей, почти достигшей полного расцвета своих сил, у нее не оставалось никаких причин сопротивляться более близким отношениям. Но что-то удерживало ее от этого, какой-то смутный страх, который терзал ее.
– Давай не будем портить нашу дружбу, – говорила она Дайду, когда его поддразнивания становились слишком смелыми, а взгляды слишком внимательными. Как-то раз, ускользнув от его объятий, она сказала:
– Сейчас не время, Дайд, ты же знаешь. Мы едем на войну, ты что, забыл об этом?
– Как я могу об этом забыть? – парировал он, сердито сверкнув глазами. – Я всю свою жизнь только и делал, что сражался. Иногда мне кажется, что мира не будет никогда. Надо пользоваться случаем сейчас, пока еще можно, ведь завтра мы можем быть мертвы.
Изабо не смогла ничего ответить, давясь внезапными жгучими слезами. Она покачала головой и оттолкнула его, и он быстро ушел. Таким сердитым она никогда еще его не видела. Однако, когда она увидела его в следующий раз, он разговаривал с ней так непринужденно, как будто ничего не произошло, но больше не пытался поцеловать ее и перестал дразнить ее с той дьявольской внимательностью в глазах. Изабо твердила себе, что так лучше, не признаваясь даже самой себе, что это разочаровало ее.
После свержения Всеобщего Собрания и коронации Эльфриды Ник-Хильд большая часть тирсолерцев мирно приняла новый порядок. Многие радовались ему. Лахлана везде встречали с благоговением и радостью, ибо его считали живым вестником тирсолерского бога-небожителя. Когда он проезжал мимо, люди падали на колени и протягивали ему детей, чтобы он благословил их. Эльфриду тоже приветствовали, радостно крича, бросая ей букеты цветов и размахивая ее красным с золотом знаменем.
Однако, несмотря на восстановления монархии, очень немногие тирсолерцы одобряли Указ о запрещении гонений на волшебных существ, равно как и восстановление Шабаша. Кроме того, существовали опасения, что новый порядок будет притеснять тех, кто посещал церкви, несмотря на все заверения Лахлана в обратном.
Поэтому, сколь бы горячо ни встречали Лахлана, при виде Мегэн, Изабо и остальных ведьм и колдунов в их длинных белых одеяниях и с высокими посохами толпа мгновенно становилась враждебной. Очень часто реакция бывала бурной. Изабо была потрясена тем отвращением и неприязнью, ясно читавшихся на лицах и в мыслях тирсолерцев, которых она встречала. Она ожидала страха и недоверия, но никак не отвращения. Она понимала, что многовековые предрассудки преодолеть было очень нелегко, поэтому старалась не винить тирсолерцев. Но она винила себя за то, что заставила столкнуться с этим Бронвин. И чем ближе они подходили к побережью, тем более яростной становилась неприязнь, в особенности к фэйргам, а вместе с ней и усиливалась опасность того, что Бронвин могут причинить зло.
Утром следующего дня Серые Плащи перешли реку Аленн и продолжили двигаться в Брайд, столицу Тирсолера. Деревни становились больше и попадались чаще, пока наконец дома, магазины и церкви почти не вытеснили поля и сады. Изабо заметила, что на перекрестках не было таверн, как это было бы в любой другой части Эйлианана. Вместо этого чуть ли не в каждом квартале было по церкви, причем у многих были такие высокие шпили, что, казалось, они вот-вот обрушатся и раздавят окружавшие их меньшие здания. Вдоль плавных изгибов реки теснились причалы, верфи и склады, а на ее спокойных водах покачивалось множество разнообразных лодок и барж.
Они поднялись на холм и увидели огромный город, расположенный на берегу широкого залива. Над ним поднимались бесчисленные шпили и башни, многие из которых были позолоченными и поблескивали в свете то появляющегося, то вновь скрывающегося за облаками солнца. Изабо выглядывала из окна своей кареты, как зачарованная глядя на это зрелище. Близнецы подскакивали рядом с ней, возбужденно галдя, а Доннкан с Бронвин высовывались из окна с другой стороны. Даже Мегэн подалась вперед, чтобы лучше разглядеть прославленный город Брайд. По обеим сторонам от кареты скакали всадники, и она раздраженно замахала на них руками.
– Дайте посмотреть, ради Эйя! За последние несколько месяцев на зады ваших коней я уже насмотрелась, а теперь хочу увидеть город!
Один из всадников с ухмылкой пришпорил своего коня, и Мегэн долго смотрела, не в силах скрыть свое изумление. Большую часть ее невероятно долгой жизни Брайд был скрыт за Великим Водоразделом. Она никогда не думала, что увидит его. В конце концов она со вздохом откинулась на подушки и сказала Изабо:
– Что ж, я не стала бы возражать, даже если бы месмерды забрали меня прямо сейчас. Подумать только, я своими глазами видела Брайд!
Изабо улыбнулась и кивнула, хотя слова старой колдуньи болью отозвались у нее в душе. Мегэн, как обычно, прочитала ее мысли и хмуро улыбнулась.
– Ну-ну, у меня осталось еще несколько месяцев, дитя мое. Так что не теряй зря времени и используй их наилучшим образом!
Длинная вереница пехотинцев, всадников, грузовых телег и карет прогрохотала через городские ворота и въехала в длинный тщательно охраняемый туннель. За высокими мрачными стенами оказались застроенные домами замусоренные улочки, вдоль которых тянулись вонючие сточные канавы. Хотя главная улица была широкой, по обеим сторонам от нее расходилась паутина темных запущенных переулков, над которыми нависала мрачная тень высокого шпиля Великой Церкви, расположенной на холме в центре города, окруженном еще одной высокой и тщательно охраняемой стеной.
Из окон и дверей на них смотрело множество любопытных и встревоженных лиц. Сначала общее настроение было беспокойным, но солдаты махали руками и улыбались, волынки играли, барабаны гремели, и горожане начали потихоньку выходить на улицы, глазея и удивляясь. Многие махали фартуками и приветственно кричали, а ребятишки бежали за армией, возбужденно гомоня. Все были одеты очень скромно, в черное и серое, на ногах у них были грубые деревянные сабо, а волосы были зачесаны назад.
Возглавлял процессию волынщик Лахлана, играющий марш, а вслед за ним шагал небольшой оркестр из барабанщиков и скрипачей, среди которых были и Дайд с Джеем. Оруженосец Лахлана, Коннор, гордо нес знамя Ри – увенчанный короной белый олень на зеленом фоне, а Ри медленно ехал на своем огромном вороном жеребце, сложив великолепные черные крылья, а его белый кречет сидел у него на запястье, вцепившись когтями в специальную перчатку. Айен и Эльфрида ехали рядом с ним и махали руками, улыбаясь и кивая в ответ на приветствия толпы. Эльфрида казалась очень молодой и красивой на своей грациозной белой кобылке, и когда она проезжала мимо, приветствия звучали громче. Ее знаменосцем был местный мальчик, и он так и раздувался от гордости, высоко держа флаг Мак-Хильдов – золотой меч в одетой в латную перчатку руке на алом фоне.
Чем дальше они заходили в город, тем более теплым становился прием. Сотни людей толпились вдоль дороги, очень замедляя продвижение армии. Уже начинало смеркаться, и по обочинам дороги и на каретах зажгли фонари. Крыши домов так тесно лепились одна к другой, что не было видно ни луны, ни звезд. В воздухе стояла отвратительная вонь, от которой Бронвин с Доннканом кашляли и затыкали носы. Близнецы заснули, уткнувшись головенками в колени Изабо, и в конце концов старшие дети тоже задремали, положив головы друг другу на плечи.
Наконец они добрались до еще одной высокой стены, укрепленной столь же сильно, как и те, что окружали город. За этой стеной оказалось множество парков и особняков, в окнах которых горел яркий свет. Хотя вдоль проспекта и в окнах домов толпились люди, бросавшие цветы и ленты, здесь проезжая часть была намного шире, поэтому процессия наконец-то снова смогла набрать скорость. Они подошли к последней из трех городских стен и прошли через еще один темный туннель, громко цокая копытами лошадей. Изабо уже начала зевать так широко, что рисковала вывихнуть челюсти, но все еще выглядывала из окна кареты, не желая ничего пропустить. Они проехали мимо Великой Церкви с ярко освещенными сотнями шпилей, горевшими на ночном небе, а через некоторое время проехали через величественные ворота, на створках которых красовались гербы Мак-Хильдов. За ними была одна лишь темнота, хотя в неровном свете факелов, которые держали верховые, Изабо видела, что они едут по какой-то длинной прямой аллее, обсаженной цветущими деревьями.
- Предыдущая
- 32/80
- Следующая
