Секс и ничего личного (СИ) - Ясная Яна - Страница 40

— Катись на хрен, гросс Теккер.

Я произнесла это очень искренне и очень зло.

Так, что не перепутаешь с обиженным полушуточным посылательством.

Мне действительно хотелось, чтобы он именно туда прямо сейчас и укатился. Со всей своей сытой беззаботной жизнью, со всем своим благополучием. Чтобы исчез и перестал напоминать о том, что жизнь может быть очень даже неплохой и комфортной штукой, если ты любимый мальчик из обеспеченной семьи.

Да, я ему завидую.

И да, мне от этого противно.

Но это только наращивает спираль обиды, злости, чувства несправедливости.

— Что?.. — недоуменно переспросил гросс Теккер.

— Куда учебу посылаешь, туда и сам катись, будь любезен, — пояснила я сочащимся ядом голосом. — У меня нет ни времени, ни сил заниматься переливанием воды из пустого в порожнее. Тебе не нужна учеба, прекрасно! — Я решительно схлопнула учебник, сгребла в кучу листы и тетради, свои, его, неважно… — Но мне она нужна. У меня нет папочки, который заплатит за мое обучение.

Очень хотелось добавить “и за чулки для моих постельных утех”, но невероятным усилием воли я сдержалась.

— Мне нужно отрабатывать стипендию, пытаться очиститься от обвинений в убийстве и при этом еще как-то заработать себе на хлеб и если ты не нуждаешься в моих репетиторских услугах, то и я в твоей оплате не нуждаюсь. Найду тех, кто относится к моей работе как минимум с уважением не говоря уже о том, что деньги мне сейчас нужнее, чем секс.

Поток слов лился из меня почти бесконтрольно. Тыкать гросс Теккера носом в мои проблемы было болезненно приятно. Вывалить их на него, выдернуть его из его радужного единорожного мирка. Злость, загнанная глубоко-глубоко, сейчас вырвалась наружу, заполняла меня от макушки до пят. И при всем понимании того, что не Вьвиен гросс Теккер главный источник моих бед, именно ему не повезло стать мишенью этой злости.

Хотя с него не убудет. Потерпит разок, зато свалит сейчас побыстрее, а на завтра уже забудет. А у меня действительно освободится время и исчезнет одна из проблем — думать, что делать с тем, что этот идиот мне настолько нравится.

— Морель…

— Давай ты просто свалишь, а? Без всего вот этого вот. Я тебе вроде нормальным языком сказала, что у меня просто нет на это времени.

Я смотрела ему прямо в глаза. Меня корежило и от понимания, что я сейчас ни за что ни про что сорвалась на человека, который в общем-то был последнее время одним из немногих явлений моей жизни, которое приносила мне радость и удовольствие. И от того, что это же явление, не подозревая о том, тыкало в мои самые больные и незащищенные места. И от того, что мне не хотелось, чтобы он уходил. Хотелось другого, но это глупо и так не бывает. И я просто хочу остаться уже одна и поплакать.

И мне больно, больно, обидно, и больно.

Вив поднялся. Мучительно помедлил несколько секунд и свалил. Даже дверью не хлопнул.

Вив — послушный мальчик.

Вивьен

Дверью хлопнуть хотелось просто зверски.

И я не стал отказывать себе в удовольствии.

Дверь общежития правда на доводке хлопаться отказалась. Все женщины сегодня против меня.

Внутри кипело и булькало что-то, что мне сложно сейчас было оформить в слова, наверное, поэтому я и свалил, как того требовала Морель.

Чувство справедливости требовало вернуться и доскандалить.

Чувство самосохранения крутило пальцем у виска и предлагало подождать хотя бы, пока перебесится.

Обида поддакивала — да-да, пусть перебесится, а мы вернемся и выбесим ее обратно.

Нет, ну какого хрена?!

Я в принципе сразу заподозрил, что Морель сегодня не особенно в духе. Она выглядела уставшей и с рассеянным взглядом.

Но я ведь в этот раз не без приглашения заявился, верно?

И подумал, что раз встретиться она не против, то может быть, смогу поднять ей настроение.

Учеба не клеилась и мне ее было откровенно жалко. И хотелось по-человечески спросить, что случилось, но наши договорные отношения, по поводу которых у Морель был пунктик, этого вроде как не предполагали.

Предложить отвлечься и даже, может, выбраться из четырех стен, пока Кэсс в них совсем не зачахла, показалось мне хорошей идеей.

Прекрасной, да.

Просто гениальной!

Нет, ну настолько незаслуженно на меня в этой жизни еще не орали.

Хотя она не то, чтобы орала…

Но…

Я нецензурно булькал внутрь себя.

Какой-то странной части мозга, которую не удавалось идентифицировать, Кэсс было жалко несмотря ни на что. И она требовала вернуться, но не скандалить, а сгрести дуру в охапку. Дуру — потому что а какого хрена она мне предъявляет, что я ничего не знаю о ее проблемах, если она о своих проблемах говорить отказывается?!

Чувство собственного достоинства соглашалось, что поговорить хорошо бы, но лучше пусть поймет, что была не права и придет сама.

Где-то вдалеке шевельнулся здравый смысл: “А оно нам вообще это все надо?”

“Надо!” — рявкнули на него все другие чувства.

Я остановился посреди дорожки.

Подышал.

Сжал и разжал кулаки. Поборолся с желанием треснуть ближайший древесный ствол.

И, заковыристо выругавшись в зимнюю темень, достал телефон.

— Аллё!

Дэм, судя по голосу, был весел и пьян, на заднем плане грохали басы, и вообще, друзья, судя по всему, хорошо проводили время.

— Вы где? — Я сам удивился тому, насколько резко и отрывисто это прозвучало.

— Мы в “Русалке”!

В “Русалке”? У ле Ру и Фонтена перестали непроизвольно сжиматься булки при упоминании этого заведения? Надо же. Крепкие парни, устойчивая психика.

— Сейчас буду, — коротко бросил я.

— О-о-о! Отличная новость! Ждем, братан!

Дамьен, абсолютно счастливый, отключился, а у меня снова подал голос здравый смысл: может, ну его нафиг? Может, не идти? Моранж же уже явно бухой — мы точно подеремся.

Я неуверенно развернулся в сторону кампуса…

Ну, нет! Там Моранж, и он бухой, и мы сегодня точно подеремся!

Круто развернувшись вокруг своей оси, я решительно пошел к воротам.

Здравый смысл — прости. Сегодня просто не твой день.

-

— И, представляешь, я ей говорю “Давай сходим куда-нибудь, посидим!” Ну, я ж вижу, какая она замученная, что я, садист, что ли, чтобы девушку добивать?

— А она?..

— А она мне — “На хрен иди!”

— Да иди ты!

— Ну! Прикиньте, пацаны, так и сказала — “Да иди ты!”!

Когда я, мрачный и суровый, явился в “Русалку”, парни встретили меня многоголосым “О-о-о!”, будто я к ним из кругосветного плавания вернулся, а не виделся с ними всеми сегодня днем на занятиях.

Моранж даже вскочил и полез обниматься. А Фонтэн только разок взглянул на меня — и завертелся, выглядывая официанта. “Нам”, — говорит, — “плюс один”.

Фигуристая красотка, одетая по форме “юбка, похожая на рыбий хвост, футболка, похожая на лифчик”, с декоративной чешуей на щеках и груди, оперативно выполнила заказ. Первую кружку я опустошил, не почувствовав алкоголя, даже не поняв, что именно парни пьют.

Вторая пошла уже лучше. Я, по крайней мере, понял, что пью темное крепкое пиво.

Когда улыбчивая официантка принесла мне третью кружку, Дэм хлопнул меня по плечу:

— Выкладывай, что стряслось.

И теперь парни слушали моё сбивчивое, но полное экспрессии повествование.

Хрен знает, было ли им интересно, но дружеский долг обязывал.

— Не, ну а ты что? — Вот Дэму точно было интересно, он весь подался вперед и слушал меня с негодованием и возмущением, на сто процентов отрабатывая обязательную дружескую моральную поддержку. — Так и спустишь, что ли?

— Ну, не, — я помотал головой. Но зря, пожалуй, потому что выпитые градусы меня догнали и теперь, по ощущениям, раскачивали мой вестибулярный аппарат, как детишки в парке аттракционов качелю-лодочку. — Если сейчас ей это спустить, она так и будет дальше на меня наср… нас-тро-ение спускать. Плохое. Нет. Надо соблюдать свои… эти, как их… границы!