Секс и ничего личного (СИ) - Ясная Яна - Страница 43

И вот… верность друзьям — это, конечно, хорошо. Но я что-то так устала кругами подбираться к главному для меня вопросу! Ну, не умею я выстраивать все эти сложные разговоры, когда люди сами затрагивают нужные темы и выдают информацию. Не могу я, не умею, мне тяжело!

И я брякнула:

— Так, может, это ей парень подарок сделал, а она просто не хотела никого смущать!

— Парень? Не думаю, что он мог бы себе такие подарки позволить… — Эжени улыбнулась, несколько расслабившись, когда я перестала нападать на ее подругу. — Он вовсе не богач.

— Ну, он же подарил ей шторы в ее комнату. Тогда, в начале января. И покрывало. Дорогие вещички, между прочим!

Эжени взглянула на меня странно. И ответила без всякой уверенности:

— Ты что-то путаешь, Морель. Шторы и покрывало Амайе родители подарили. У нее из окна ужасно сквозит, и они подарили…

Я только мазнула ее взглядом, и тут же отвела его, чтобы окончательно не спугнуть. Делая вид, что меня интересует только содержимое моей тарелки, со всем доступным мне безразличием спросила:

— Ну, это же в начале января было, верно?

— Да нет… — растерянно отозвалась Лелюш. — Я бы сказала — в середине.

Я кивнула, пережевывая кусочек хлеба так тщательно, словно от этого зависела моя жизнь и стараясь не выдать охватившего меня облегчения: получилось. Эжени подтвердила, что обновки в комнате Амайи появились после смерти Бернар.

И постаралась перевести тему, закруглить разговор:

— Наверное, действительно, путаю. Извини. Я же не слишком знакома с Амайей. Но, в любом случае, ей повезло. И платье, действительно, отличное.

Эжени кивнула и замолчала, но я щекой чувствовала ее внимательный взгляд.

Непринужденного общения не вышла и Лелюш поняла, что у разговора был второй слой.

Что ж, в таком случае, лучше не откладывать разговор с Амайей, если я не хочу лишиться преимущества эффекта неожиданности.

-

— Амайя, здравствуй. Удели, пожалуйста, мне несколько минут наедине.

Амайя, стоявшая в небольшой компании — студенты, студентки, разговоры и смех — оглянулась на меня с неудовольствием, не скрывая, что не очень-то ей хочется отвлекаться от приятного общения с друзьями ради разговора со мной. Но без испуга либо напряжения.

Видимо, Эжени Лелюш, оставшаяся в столовой, не звонила ей с предупреждениями. Не успела? Не подумала? Оказалась не настолько уверена в своих подозрениях, как мне показалось? Не важно. Главное, что я успела первой.

— Слушай, Морель, я занята, извини. У меня скоро пара и вообще…

Амайя нетерпеливо оглянулась на свою компанию, едва заметно повернулась к ним, торопясь отделаться от меня и вернуться к ним.

— В принципе, я могу поговорить с тобой и при всех.

Я сунула ей под нос свой телефон. Где была раскрыта та самая фотография — ценник дорогого магазина модной одежды на фоне зеленого платья. Ничего криминального.

Но Амайя от этого снимка изменилась в лице. Мне показалось, или она побледнела?

— Пойдем, поговорим.

Теперь отказаться от моего приглашения она не посмела.

Мы отошли недалеко — всего лишь метров на десять, лишь бы студенты рядом не кучковались. Встали у ближайшего окна (я постаралась встать к нему спиной, так, чтобы Амайе мне в лицо приходилось смотреть против света). Впрочем, это всё не важно.

Важным было другое.

— Я всё знаю, Амайя. У меня есть доказательства. И дело не только в дорогих покупках и попытках доказать, что денег на самом деле не было. Есть еще кое-что, о чем ты не подумала. У тебя есть сегодняшний день, чтобы рассказать следователю, что это ты взяла деньги из комнаты Бернар. Если сегодня ты не признаешься, то завтра…

Я смерила бледную как полотно, перепуганную Амайю, и весомо добавила:

— Завтра следователю всё расскажу я. И тогда явки с повинной у тебя не будет.

Я развернулась и мрачно пошла прочь.

Что я буду делать завтра, если Амайя не признается, я не знала.

То есть, знала — пойду к капитану Ламберу и выложу ему всё, что выяснила. Вот только никаких доказательств правоты у меня не было. И поверит ли мне следователь, захочет ли — я не знала.

А что, если Амайя вместо того, чтобы бежать и писать признательные показания, придумает какой-нибудь легальный источник возникновения у нее денег? Что, если она побежит не Ламберу, а к адвокату, тот выяснит, что в деле уже есть подозреваемая, и отсоветует ей сдаваться? Или если Амайя побежит не к адвокату, а к родителям, и те уже — к адвокату, тоже не лучше.

А почему я не поступила также? Не обратилась к кому-нибудь за советом? Да, мсье Жаккар не произвел на меня особого впечатления, я бы сказала — ни рыба, ни мясо, но есть же дядя!

Дядя разбирается в людях, он бы так построил разговор, что Амайя пикнуть бы не посмела и как миленькая побежала бы сдаваться!

Но при мыслях о дяде с его неоднозначными впечатлениями о том, как будет лучше и непредсказуемыми инициативами у меня снова закрутило живот и похолодели руки.

Нет, я была права, следователь относится ко мне предвзято и поверит ли моим словам — не известно, так что на Амайю нужно было попытаться надавить, заставив признаться.

Вот только что я буду делать, если она до завтрашнего дня заметет следы…

Хоровод тревожных мыслей оборвался, не успев разогнаться как следует.

— Морель, подожди!

Амайя догнала меня, ухватила за руку, заставляя остановиться и развернуться.

— Кассандра, подожди! Послушай, все было не так! Я не брала этих денег! И уж точно не крала их из комнаты Луизы!

— Что ж, значит, ты без труда опровергнешь мои обвинения и докажешь следователю, что я не права.

Я попыталась уйти, но Амайя вцепилась в мою руку как клещ:

— Кэсс, нет, подожди! Я не влезала к Луизе в комнату — понимаешь, эти деньги, они у меня и хранились! Понимаешь, Луиза боялась, что у нее их украдут, все же знали, что с ней за заказы расплачиваются, а мне родители отправляют переводом, у меня вечно налички нет, у меня бы искать не стали, Луиза меня и уговорила! Послушай, я сама не знаю, зачем ей это было надо, но она предложила, и я согласилась, она же мне иногда помогала с домашними заданиями!

Амайя говорила быстро, нервно оглядываясь по сторонам и иногда облизывая пересохшие от страха губы.

А я смотрела на нее, и не понимала. Зачем ей нужно было Луизе, как раз понятно. Укради эти деньги у нее, ей пришлось бы разбираться с этим самой. А если бы они пропали у Амайи — и отвечать за них перед Луизой пришлось бы Амайе. И, насколько я успела узнать характер Бернар выжала бы она из Амайи всё до сантима. Так что не понимала я, зачем это было нужно Амайе. Она что, дура?..

— Я… послушай, я никому не хотела плохого! Если бы Луиза была жива — я к этим деньгам и пальцем бы не прикоснулась! Но… Луиза умерла, и я подумала… Ну, кому от этого будет хуже? С родителями она не ладила, я точно тебе говорю, что она не хотела бы, чтобы эти деньги им достались — она им никак простить не могла, что они ее не поддерживают, а ко мне Луиза хорошо относилась, она мне доверяла, ну и… Ну, хочешь, я с тобой поделюсь! — С отчаянием заглядывая мне в глаза, предложила Амайя.

Я рывком забрала у нее руку.

— Хорошо. Я с тобой тоже поделюсь. Сидеть за убийство Луизы вместе будем.

— Но я никого не убивала!

— Я тоже. Кого это волнует?

Тебя, по крайней мере, не волновало. А ведь меня заподозрили в убийстве не в последнюю очередь из-за того, что у Луизы пропали деньги, а у меня появился телефон. Говорить это вслух я не стала. Сказала другое:

— Амайя, послушай моего совета: если ты придешь к следователю сама — у тебя будет возможность изложить ему свою версию событий. А явка с повинной выступит смягчающим обстоятельством. Если же первой к нему приду я, ни доверия капитана, ни смягчающих обстоятельств у тебя не будет. Решайся.

Я отвернулась от Амайи и пошла на занятия по просторным светлым коридорам.

На душе было паршиво.

Ну, ничего, после лекций запрусь у себя в комнате, заварю чаю, закутаюсь в плед и предамся человеконенавистничеству с комфортом.