Птицы - Торин Владимир - Страница 111

Руки мистера Дрея профессионально задрожали и потянулись к карману.

– Ваша племянница, сэр, – сказал констебль. – Вышла в бурю из дома за печеньем.

И только сейчас Сергиус Дрей увидел девочку на руках у мистера Перкинса. Его брови поползли вверх.

– Она мертва? – спросил он. И было неясно, испуганно или обрадованно.

– Нет, сэр. Ее вернули как раз вовремя. Доктор оказал ей помощь. Но бедняжке нужен уход. Куда ее можно отнести?

Мистер Дрей оживился и засуетился. Вскочив на ноги, он принялся деловито виться вокруг констебля, имитируя приторно заботливого дядюшку.

– Ой, как же так вышло! – сокрушался он, выпучив глаза, но не в силах подавить в них ехидство. – Буря! Девочка попала в бурю! Это же просто ужасно!

– Вы правы, сэр, – констебль кивнул. – Куда отнести мисс Джей?

– О, полагаю, мою милую Арабеллу следует отнести в ее комнату! Я вас провожу…

Сергиус Дрей засеменил по коридору, показывая дорогу. Распахнув дверь комнаты, он нырнул внутрь и даже озаботился – отбросил в сторону краешек одеяла на кровати Арабеллы, – просто лучший дядюшка на свете!

Финч и констебль зашли следом. Мистер Перкинс положил Арабеллу на кровать. Завернув ее в одеяло, он повернулся к мальчику.

– Надеюсь, ты за ней приглядишь?

– Конечно, сэр.

– И я тоже! – вставил дядя Сергиус. – Буду глядеть в оба глаза. И совсем перестану моргать. Только бы бедная девочка поправилась.

– Тогда, полагаю, она в надежных руках, – сказал мистер Перкинс. – Если ей станет хуже, тут же сообщите доктору Нокту. Он внизу. Я тоже буду внизу.

– Благодарю вас, сэр, – почтительно сказал дядя Сергиус. Подойдя к девочке, он демонстративно поправил ей одеяло. – Вы очень помогли. Миссис Джей будет рада узнать, что все обошлось…

– Мы все рады, что все обошлось. – Мистер Перкинс хмуро поглядел на Финча, после чего вышел из комнаты.

Стоило входной двери квартиры № 9 за констеблем захлопнуться, как мистер Дрей тут же изменился в лице. Он вновь стал напоминать себя прежнего – злобного, коварного, вероломного дядю Сергиуса.

– Сам за ней следи, – прорычал он. – А у меня и так дел по горло.

– Хорошо, сэр.

Сергиус Дрей развернулся и направился к выходу из комнаты. На пороге он остановился и обернулся.

– За печеньем, значит, ходили? – презрительно бросил он. – Ну-ну… Я-то знаю, что вы снова совали свои носы во взрослые дела. Но вот тебе совет, зловредная малявка: если пытаешься строить козни, хотя бы отговорки придумывай поумнее! «Печенье»! Вот болван!

Удовлетворенный «отеческим» наставлением, он скрылся в коридоре.

Когда мистер Дрей ушел, Финч склонился над бедной Арабеллой и осторожно прикоснулся к ее лбу. Лоб был теплым – это утешало.

«Что он там говорил, этот лживый доктор? – подумал Финч. – Теплый чай?»

Просить чай у дяди Сергиуса не хотелось – даже если он снизойдет, нельзя быть уверенным, что этот подлый человек ничего в него не подсыпет. Поэтому Финч решил принести банку желудевого чая, который заваривал утром.

– Я скоро вернусь, – сказал мальчик спящей Арабелле и отправился к себе.

Подъем по лестнице давался с трудом. Все тело еще зудело и ныло после столкновения с бурей, голова слегка кружилась, а в горле словно кто-то просыпал булавки, но мальчик старательно не обращал на это внимания. Его не оставляла неприятная мысль: «Все еще далеко не позади».

Подойдя к своей двери, Финч открыл ее и шагнул в прихожую. Жестянка с чаем обнаружилась там же, где он ее и оставил, – на столе, рядом с горой конфетных оберток. Не верилось, что они сидели здесь с Арабеллой и обсуждали расследование только этим утром – по ощущениям прошло несколько дней.

Взяв жестянку, мальчик отправился обратно, но кое-что в прихожей заставило его остановиться. Он должен был заметить это «кое-что» сразу, как вошел в квартиру, но был так сосредоточен на Арабелле и чае…

На коврике у двери лежала записка!

«Вот ведь наглый старикашка! – раздраженно подумал Финч. – Прогнал нас, а теперь что-то там пишет! Это из-за него мы угодили в лапы к Чаттни и попали в бурю! Что бы там ни было, пусть сам со всем разбирается! Я ему помогать не буду!»

И все же любопытство не такая вещь, которую можно взять и отринуть по первому желанию. Особенно если ты мальчишка. Финч взял бумажку, развернул ее и прочитал:

Финч распахнул рот от удивления и снова перечитал. Записка будто кричала на него. Вопила стариковским голосом мистера Франки. Ее содержание пугало.

Сунув записку в карман, мальчик выбежал из квартиры и бросился наверх, на шестой этаж.

Подлетев к зеленой двери под бронзовой цифрой шестнадцать, Финч уже собирался позвонить, но с удивлением увидел, что дверь приоткрыта и через щелочку на площадку просачивается узкая полоска света.

Это было странно и весьма подозрительно. Чтобы мистер Франки, боящийся собственной тени, оставил дверь незапертой? Что-то тут было не так…

Финч толкнул дверь и вошел в прихожую.

– Мистер Франки?! – позвал он.

Никто не ответил.

Мальчиком овладело тревожное предчувствие. Он двинулся по коридору, и все внутри будто принялось вопить: «Не иди туда! Не иди!»

Оказавшись в гостиной, Финч застыл и выронил банку с чаем.

Мистер Франки был там. Висел в дверном проеме между гостиной и спальней. Веревка поскрипывала. А глаза старика незряче уставились на мальчика.

Мистер Франки повесился.

Мистер Франки повесился.

Веревка поскрипывала – она тянулась к дверной притолоке и крюку для лампы, а петля передавила шею мистера Франки, из-за чего его голова склонилась немного набок.

Мистер Франки был одет в свой обычный вишневый шлафрок. Носки домашних туфель располагались всего в паре дюймов от пола, словно он пытался дотянуться ими до ковра, но так и не смог. Рядом валялась перевернутая табуреточка. На лице старика застыло его коронное презрение вкупе с так до конца и не оставившей его подозрительностью.

Финч никогда прежде не видел мертвецов, но страха почему-то не испытывал – должно быть, из-за того, что он был поражен и не умел одновременно переживать ступор и страх. При этом с каждым уходящим мгновением его все сильнее охватывало гадкое ощущение: он будто черпал ложкой и ел грязный талый снег. Финча начало тошнить. Даже не от запаха – мистер Франки ничем таким особо мертвецким не пах, а от самого ощущения обстановки в гостиной. Старик будто перестал являться человеком – он словно был просто предметом, который кто-то поставил в углу и забыл.

В голове Финча вдруг всплыло: «Надеюсь, вас настигнет то, чего вы так боитесь! И вы получите по заслугам!» Это было последнее, что он сказал старому шпиону.

Финч почувствовал себя просто ужасно. Зачем?! Зачем он это сказал?! Да, он был обижен, но теперь старик мертв и… Финч вдруг отчетливо представил, как мистер Франки становится в дверном проеме, взбирается на табуретку, продевает голову в петлю…

Глядя на покачивающегося на сквозняке мистера Франки, Финч отчетливо вспомнил его слова: «Я всегда тут жил один, и, кроме меня, здесь пропадать некому. Но я боюсь, что тоже когда-нибудь пропаду. Боюсь этого сильнее всего. И знаешь что? Я никому не дам себя куда-то утащить. Я скорее повешусь, чем допущу подобное…» Вот он и не позволил себе пропасть без следа… Сделал то, что обещал.

«Нет! – оборвал себя Финч. Он словно очнулся от сна и со злостью поглядел на старика. – Мистер Франки не сам это сделал! Зачем отправлять мне записку, а потом вешаться? Это глупо! Конечно же, это не самоубийство! Он слишком много знал. Мистер Франки выяснил что-то очень важное, и она добралась до него. Подлая миссис Чаттни проникла в квартиру мистера Франки и убила его! Нужно было предупредить констебля Перкинса – может, он бы помешал этой гнусной женщине совершить свое ужасное злодеяние!»