Череп мира - Форсит Кейт - Страница 41
- Предыдущая
- 41/74
- Следующая
— Изабо прошла Третье Испытание Духа, испытание яснослышания, — сказал Дайллас, устало улыбнувшись ей. — Ощути, как бежит по твоим жилам кровь, дитя мое, почувствуй силы, которые вдыхают в тебя жизнь. Возблагодари Эйя, мать и отца всех нас, за вечную искру, и благослови силы Духа, которые направляют и учат нас и дают нам жизнь.
Изабо сделала знак благословения Эйя, чувствуя, как в ней расцветает неудержимая радость, и все ведьмы улыбнулись ей и повторили ее жест.
— Теперь ты должна еще раз показать нам, как ты используешь силы всех стихий, — сказал Дайллас. — В конце твоего Второго Испытания ты сделала себе ведьмин кинжал. Ты должна еще раз сделать это и вложить в него все то, чему научилась за годы ученичества. Этим кинжалом ты вырежешь себе ведьмин посох, символ принятия тебя в Шабаш как полностью обученной ведьмы, и будешь использовать его для того, чтобы создавать круг силы, творя чары. Возьми серебро, рожденное в недрах земли, скуй его огнем и воздухом и охлади водой. Вставь его в рукоять из священного орешника, который вырастила собственными руками. Произнеси над ним слова Вероучения и наполни его собственной энергией, во имя зеленой крови Эйя.
Изабо знала, что каждая ведьма должна сделать себе свои собственные инструменты и орудия, поскольку то, что было сделано или использовано кем-то другим, всегда содержала частицу его сил и намерений, и поэтому могло не войти с ней в гармонию. Кроме того, что было еще более важно, сковать свой собственный ведьмин кинжал и вырезать свой посох означало, что она будет полностью связана со своими творениями, вложив в их создание большую часть себя. Поэтому Изабо провела немало часов с дворцовым кузнецом, глядя, как он кует оружие для солдат и инструменты для дворцовых садовников и плотников. Она упражнялась в использовании мехов и кузнечных молотов до тех пор, пока в ушах у нее не начинало звенеть, а руки не покрывались многочисленными ожогами от летящих искр. Она наблюдала за тем, как плотники придавали форму дереву, и провела много часов досуга, обстругивая выброшенные колобашки, пока ее руки не стали сильными и уверенными. Кинжал ученицы, который она вковала на своем Втором Испытании, теперь казался ей самой детским и топорным, и она с нетерпением дожидалась возможности применить все свои отточенные навыки на практике.
Поэтому Изабо делала себе ведьмин кинжал с огромным тщанием, не торопясь и стараясь, чтобы все было как можно лучше. Она выковала серебряное лезвие с двумя острыми краями и нанесла на него множество рун силы. Пока оно охлаждалось в чаше с водой, она вытащила свой видавший виды нож ученицы и порезала себе средний палец правой руки, так что на нем выступила кровь, густая и темная. Ведьмы верили, что от этого пальца бежит вена прямо к сердцу, и поэтому кровь, запятнавшая лезвие маленького ножа, была кровью из ее сердца. Она вымазал обе стороны лезвия кровью, потом осторожно отрезала ветку орешника, который успел уже заметно подрасти в стоявшем перед ней горшке. Пока она с любовью обрезала его молодые листья, из пальца у нее продолжала толчками вытекать кровь, пачкая дерево.
Она осторожно выстругала из дерева стилизованную фигуру дракона со сложенными по бокам крыльями. Потом вставила крошечный кристаллик драконьего глаза в его увенчанную высоким гребнем голову и тщательно натерла маслом звездного дерева, так что фигурка засверкала.
Затем Изабо взяла свой маленький ученический кинжал, со стертой, покрытой пятнами от долгого использования рукояткой. Она ласково погладила его, вспоминая ту гордость и волнение, с которыми она делала его. Вскоре после этого она потеряла его — Лахлан украл его у нее, когда они впервые встретились. Много месяцев спустя, когда они встретились вновь, он вернул ей его. Изабо казалось, что маленький нож все еще хранил какую-то частицу его жизненной сути. Она сломала его пополам и бросила лезвие в тигель, в котором плавила серебро для своего кинжала ведьмы. Ореховую рукоятку она торжественно бросила в костер и при помощи своих сил заставила огонь под тиглем запылать, пока он не накалился добела. Металл внутри медленно размягчался, в конце концов став пластичным и податливым, и она при помощи своих инструментов и способностей свила из него длинную серебряную нить.
Слегка дрожащими от усталости и напряжения пальцами она вставила узкое серебряной лезвие в рукоятку в виде дракона, скрепив их серебряной нитью и тихо произнеся над ними заклинание силы. В конце концов, спустя часов после начала, Изабо закончила. Ее мастерство несколько уступало замыслам, но в рукоятке кинжала можно без труда было узнать отдыхающего дракона с длинным хвостом, уложенным вокруг изогнутых задних лап, зажавшего в когтях сверкающее серебряное лезвие.
Изабо почувствовала, как ее охватила горделивая дрожь. Она подняла глаза и увидела, что все ведьмы устало улыбаются ей. Все это время они сидели в полной тишине, и по их лицам она видела, что они устали точно так же, как и она. По траве уже тянулись длинные тени деревьев, солнце клонилось к западному горизонту.
— Ты прошла третье Испытание Силы, Изабо Ученица Ведьмы, и прошла блестяще, — объявил Дайллас Хромой. — Мы очень рады принять тебя в Шабаш Ведьм.
— Именем Вероучения Шабаша Ведьм клянись говорить лишь истину, что хранится в твоем сердце, ибо ты должна быть мужественной в своей вере; ты должна поклясться, что не будешь использовать Силу для того, чтобы околдовать других, помня о том, что каждый человек должен сам выбрать свой путь. Ты должна использовать Единую Силу с мудростью и чуткостью, с добрым сердцем, ясным и холодным умом и неколебимым мужеством. Клянешься ли ты в этом?
— Клянусь. Да будет мое сердце добрым, мой ум ясным, мой дух храбрым.
Изабо произнесла ритуальную фразу срывающимся голосом, такая усталая и такая счастливая, что готова была расплакаться.
— Пришло время Купальских празднеств. Иди, ешь, пей и веселись. На рассвете ты должна будешь вырезать себе посох и сказать над ним благословение Эйя, и тогда начнется твоя новая жизнь, жизнь Изабо Ведьмы, — сказала Мегэн. — Поздравляю тебя, дитя мое, я очень горжусь тобой.
Все с трудом поднялись на ноги, растирая руки и ноги, чтобы скорее восстановить кровообращение. Пока остальные ведьмы собирали свои принадлежности и гасили огонь, Мегэн дала Изабо длинное платье из белого льна. Скроенное из одного куска ткани, оно было сделано без единой пуговицы, пряжки, крючка или завязки. В тени огромных старых деревьев уже становилось прохладно, и Изабо с благодарностью приняла его, поскольку это было первым знаком ее нового положения в Шабаше. Больше не ученица, а полноправная ведьма, и всего лишь в двадцать один с половиной год. Несмотря на все попытки сохранять подобающее смирение, Изабо так и лучилась гордостью.
Хотя Лахлан и Изолт вместе со своим двором отправились в Риссмадилл на Летнюю Ярмарку, каждое лето устраивавшую в Дан-Горме, ведьмы тем не менее собрали традиционный пир в честь Купальской Ночи. Изабо и ее учителя медленно шли сквозь теплые сумерки, и парк уже начал заполняться людьми, наряженными в свои лучшие одежды. Ниссы хлопотливо развешивали на деревьях цветочные гирлянды, а небольшой оркестр клюриконов настраивал инструменты на сцене, построенной перед розовой клумбой.
На площади перед Башней Двух Лун сложили огромный костер, который должны были разжечь на закате. Те, кто хотел обручиться, должны были вместе прыгать через костер, после чего могли год жить вместе как муж и жена, прежде чем пожениться. Те, кто обручился в прошлом году и все еще хотел строить жизнь вместе, прыгали через костер во второй раз, скрепляя свои обеты. Купальская Ночь считалась временем любви, и не один ребенок был зачат в ночь летнего солнцестояния.
Изабо так устала, что с трудом сохраняла равновесие, но все же некоторое время стояла, глядя на представление танцоров и актеров и поедая восхитительные пряные кексы. Повсюду шныряли ребятишки из Теургии, восторженно гомоня, а более старшие ученики и ведьмы сидели под деревьями или танцевали. В своем развевающемся белом платье, с новым кинжалом, висящим в ножнах у нее на груди, Изабо не оставляла ни у кого никаких сомнений в том, что прошла Испытания, и многие подходили пожать ей руку и поздравить ее. Она устало улыбалась и благодарила их, но пробыла на празднике совсем недолго. От одного стакана тернового вина у нее так закружилась голова, что она устало поплелась обратно в башню и улеглась в постель, и сон слетел на нее, точно сова на мышь.
- Предыдущая
- 41/74
- Следующая
