Азовская альтернатива : Черный археолог из будущего. Флибустьеры Черного моря. Казак из будущего - Спесивцев Анатолий Федорович - Страница 119

– Так мы ж по делу к тебе приехали, с просьбишкой.

– И чтоб я добрее к вам был и просьбишку уважил, на моих людей с оружьем полезли?

Отвечавший за всех немолодой казак смущенно забормотал, что, мол, погорячились, детишек побыстрее в тепло хотели пристроить, а слуги их не пропустили… На что от входа в дом внимательно вслушивавшийся охранник Василий возмущённо заорал:

– Да они всей гурьбой, не спросясь, с угрозами и лаем сюда кинулись!

Приехавшие смотрели исподлобья, зло, но оспаривать эти слова не стали. Аркадий стал выяснять, уже без крика и оскорблений, причины наезда. Выяснилось, что прибыли два собрата по несчастью, атаманы с верховьев Дона, с похожими бедами – больными детьми.

– Прошу отцов взять детей на руки и пройти со мной в дом. Остальные здесь подождут, я вас в гости не приглашал!

«Чем больше мы проговорим, тем меньше шансов на перерастание ситуации в бойню. Скоро и атаманы со свитой подойдут, у них на глазах не побалуешь».

Беда пришла в семьи двух атаманов верховских городков. У одного, Сидора Глоткина, первенец оказался скорбен разумом, несмотря на возраст в пять лет, мальчик не говорил, пускал слюни и пачкал одежду. У другого, Романа Улёткина, единственный ребёнок не то что ходить, сидеть не мог научиться. Лежал, большей частью, и молчал, если и открывал рот сам, то для плача. Даже есть без посторонней помощи не мог.

Одного взгляда на притащенных бедолаг, суровейшей зимой, в трескучие морозы, на немалое расстояние, Аркадию хватило, чтоб определить приблизительный диагноз каждому. Возможно, ошибочный, но где же взять специалиста для точного диагноза? Один был похож на дебила, хоть и мог оказаться больным чем-то с длинным латинским названием, а другой – скорее на поражённого тяжелейшей формой детского церебрального паралича. Это и в начале двадцать первого века не лечилось, а уж для не имевшего сколь-нибудь серьёзных знаний по медицине попаданца в семнадцатом веке… Однако его старания объяснить собственное бессилие помочь их детям натолкнулись у атаманов на полное непонимание.

– Ты бабу от безумия вылечил? Значится, и наших детей лечи так же! У меня моя баба померла, когда его рожала, что ж, напрасно?! – возмущался Улёткин.

Все попытки растолковать невозможность излечения наталкивались на нежелание атаманов прислушиваться к его аргументам. Более того, уходить из дому и уводить свиту со двора они тоже не соглашались, пока он не выполнит их требования, как считали Глоткин и Улёткин, совершенно законные. Можно было бы посочувствовать несчастным родителям, если бы не их невероятная, как её воспринял Аркадий, наглость. Уже минут через десять после начала спора атаманы начали ему угрожать. Ситуация опять стала обостряться, кое-кто уже начал хвататься за рукояти сабель, но тут расклад сил резко изменился. Появление азовского и верховного атаманов с большими, чем у задрыпанных городовых, свитами, охладило накалённую до предела атмосферу. Лезть в схватку, в которой их заведомо порубят как капусту, прибывшие не хотели.

Впрочем, нетрудно было заметить, что и к Татаринову с Петровым прибывшие относятся без должного уважения. Но под давлением превосходящих сил верховцы отступили, выяснилось, что им есть у кого остановиться на ночь.

Приказав своим джурам и охране стрелять на поражение при попытке проникнуть во двор без разрешения в любых наглецов, Аркадий с Калуженином поехал к Татаринову. Пришлось им таки воспользоваться гостеприимством главного донского атамана в полной мере. И пообедать, и поужинать сразу. В этот раз пришлось много времени уделить не военным планам, а внутренней ситуации в области Войска Донского.

– Первый раз на меня здесь так нагло наезжают. Мне даже показалось, что не несчастные дети тому были причиной.

– Правильно ты понял. Дети стали поводом. Вылечил бы ты их, нашли бы повод придраться к чему-нибудь ещё.

– Почему?! Я их в первый раз видел и ни разу о них даже не слышал!

– Сам знаешь, Аркадий, многие на Дону твоими нововведениями недовольны. Особенно это верховцев касаемо. Сильно там опасаются, что если разрешить здесь распашку земель, то явятся помещики и похолопят нас, казаков.

– А если не будем распахивать, то всё равно явятся и земли себе отберут, я же вам рассказывал!

– Рассказывал ты нам, малому числу. Сам же говорил, что слишком многим знать о тебе правду нельзя. И правильно, теперь это ясно, сделал. Такие вещи лучше таить надобно.

– Правильно-то, правильно, – согласился с Татариным Петров. – Только как этим долб… объяснишь, что без своего хлебушка нам не выжить?

– Да с выращиваемого здесь они много больше разбогатеть бы могли! – удивился попаданец.

– Могли бы, – согласился Татарин. – Только это ж надо голову напрягать, суетиться, выдумывать что-то. А сейчас им и думать не надобно. Отсыпай и отливай от государева жалованья, и хлопот никаких нет. Вот посему чем дальше, тем больше кричат о нарушении вековечных обычаев. Раньше-то они на распределении государева жалованья сидели, хороший кусок с этого имели, теперь боятся потерять. А винят многие именно тебя, Москаля-чародея.

Атаман улыбнулся, хитро глянув на собеседника.

– Да… много о тебе слухов разных ходит. Сейчас иногда такое буровят, у меня как у лягухи глаза наружу вылазят.

– Ага, – поддержал разговор Осип Петров. – То он на чёрте ночью летает, турецкие секреты прямо во дворце султана выведывет, заодно его баб… – атаман глянул на супругу Татаринова и, после заминки, подобрал соответствующий обстоятельствам синоним, – хм… обихаживает. То в морскую свинью превращается, турецкие каторги портит…

– А я слыхал, что он сквозь стены умеет проходить и самое дорогое из сокровищниц выносить. Летает же по ночам, превратившись в филина…

Так, на весёлой волне, подошёл к концу тяжёлый для попаданца день.

«Хорошо, конечно, что всё закончилось благополучно. Но вопрос усиления охраны теперь стоит очень остро. И настраивать их надо не только против явных врагов и сомнительных личностей, но, прежде всего, против своих. Предают всегда свои – древняя истина, для меня сейчас особенно актуальная. Не явись так быстро Петров и Татаринов, порубили бы меня с моей хилой охраной… казаки-то с верховскими атаманами прибыли сплошь опытные, бывалые, в бою такие трёх молокососов каждый стоят. Ладно, предупреждён – значит вооружён. Прорвёмся».

Зима 7147 года от с. м. (1637–1638 годов от Р. Х.) Азов

Возвращался Аркадий с учений злой и расстроенный. Очередная его попытка внедрить штык провалилась с оглушительным треском. А сколько было надежд… именно на штыки он сделал ставку в попытке вывести местное пешее воинство из-за возов в поле. При помощи нескольких ветеранов тридцатилетней войны выучил сотню новичков маршировать. Душа радовалась при взгляде на их передвижение строем, скоординированные перестроения по свистку.

«Получали – веселились, подсчитали – прослезились, – как раз про мою затею сказано».

Ребята со штыками на облегчённых ружьях вчистую проиграли показательные соревнования опытным казакам с саблями. Вроде бы и тренировались много, и ходили строем хорошо, но… Попаданец сплюнул с досады, когда вспомнил, как легко развалили строй ветераны с саблями. Играючи. Подошли к строю в свитках и кафтанах из домотканого сукна бородачи и усачи в ярких заграничных шмотках. С улыбками, весёлыми прибаутками и матерными подколками, своих соперников они всерьёз не воспринимали. Сразу бросилось в глаза, что молодёжь по сравнению с ними перенапряжена, свои ружья с тупыми деревянными штыками (во избежание несчастных случаев) ребята держали, сжимая до хруста в пальцах. Взмахнули казаки саблями (самыми настоящими, остро наточенными, в их способности удержать руку от опасного удара сомневаться не приходилось), и рассыпалась ровная шеренга. Не было ни малейших оснований сомневаться, что янычары или спешенные сипахи повторят подобный фокус в бою.

«Да… вот точно, что я не Суворов, воспитывать чудо-богатырей не умею. Помнится, и он упоминал об индивидуальном преимуществе турок над русскими в бою. Но в строю-то его солдаты от тех же янычар отбивались, несмотря на их огромное численное преимущество. Значит, возможно такое. Но каким образом? Кто может научить, если штык ещё не изобретён?»