Коготь дракона - Форсит Кейт - Страница 85

• Предыдущая
• 85/93
• Следующая

Озерный змей все плыл и плыл, рассекая густой туман. Казалось, этому не будет конца. Изабо погрузилась в полудрему, сквозь которую слышались голоса — Мегэн ругала ее, Искательница ведьм злобно ухмылялась и тянула за волосы, Старший Палач склонялся над ней, и от него пахло свежей кровью. Ее привел в чувство зловещий крик змея — чудовище выползло на берег и, наклонив голову, втащило ее на песок. Его крик был последним, что она слышала, прежде чем провалиться в долгий кошмар.

Следующие несколько дней растворились в мареве лихорадки. Ледяная вода, невозможность сменить одежду и пульсирующая боль в руке превратились в темноту и вихри пляшущих огней, который грозили унести ее. Но она понимала, что должна идти дальше. Главная Искательница может послать людей, чтобы отыскать ее кости, на нее может случайно наткнуться патруль. Она мечтала упасть и забыться в долгом, долгом сне, но продолжала брести вперед.

На следующий день ей удалось отыскать в лесу какие-то травы и съесть немного ягод. В голове стучало, к горлу подступала тошнота, но она упрямо шла вдоль ручья.

Речка выведет меня, твердила она себе. Скоро я буду в Тулахна-Селесте. Скоро я буду в безопасности.

Изабо слишком сильно лихорадило, чтобы она заметила, что больше не идет вдоль Риллстера. Там, где река петляла по широкой, постепенно понижающейся равнине, центр которой занимало озеро Тутан, Изабо брела вдоль стремительного ручья, пробирающегося сквозь густые заросли. Там, где Риллстер тек прямо на юг, русло ручья вело к востоку.

Однако с каждым часом Изабо становилось все хуже. Голова нестерпимо болела, единственное, о чем она помнила, — она должна переставлять ноги. Сначала правую, потом левую, потом снова правую. Она уже давно потеряла ручей и брела сквозь чащу, и в голове не было ничего, кроме мучительного стука в висках и шарканья башмаков. Настала ночь, потом день. Изабо лежала там же, где упала много часов назад, и талисман горел ничуть не сильнее, чем ее пылающий лоб. Ей казалось, что сквозь рой кошмаров, вьющихся вокруг нее, она видит несущегося к ней Лазаря. Ревел ветер, гнулись деревья, из темноты наплывали незнакомые лица, она была крошечной, словно горошинка, и большой, как целый мир. Тени метались, звуки смешивались, превращаясь в рев, цвета меркли и сливались в одно огромное пятно.

Она проснулась резко, как от толчка, и сразу почувствовала прохладу. Она лежала в темной комнате, а кто-то касался ее лица влажной тканью. Она попыталась что-то сказать, но губы запеклись, а язык напоминал ящерицу, свернувшуюся во рту. Человек, который за ней ухаживал, поднес к губам чашку с водой. Изабо жадно выпила. Ее тело казалось легким, как семечко одуванчика. Она попыталась поднять голову, но тут же уронила ее обратно на подушку.

— Эй, эй, — в его голосе слышался упрек. — Если выпьешь слишком много, может стать хуже.

Она снова ощутила боль, грызущую руку. Сквозь окровавленные бинты она увидела свои пальцы, чудовищно распухшие и воспаленные, и сердце отчаянно заколотилось об ребра. Предплечье уже начало опухать. Человек проследил ее взгляд.

— Да, дело плохо, — произнес он.

При этих словах она взглянула на него повнимательнее. Зрение постепенно прояснилось — только сейчас поняла, что существо, которое за ней ухаживало, не было человеком. В нем было не больше трех футов, с треугольной мордочки не сходило виноватое выражение — словно у кота, пойманного над миской сметаны. «Должно быть, это клюрикон», — подумала она. Он был одет в грубую одежду с чужого плеча. На шее у него висела всякая дребедень — ключи, дешевые кольца, пуговицы, крышки от чернильниц и детская ложечка. Все это сверкало и блестело, хотя в комнате царил полумрак. Скосив глаза, она разглядела его уши — большие, покрытые мягкой коричневой шерсткой, подвижные, как у эльфийской кошки. Если бы не уши, он был бы похож на малорослого и очень волосатого человека.

Когда он повернулся, девушка разглядела длинный тонкий хвост, торчащий из-под одежды. Откинувшись на подушки, она прижала больную руку к груди и обвела взглядом комнату. Стены были сложены из гигантских каменных глыб, выветренных, растрескавшихся и выцветших. Она разглядела смутные очертания дверного проема и кусты за ним. Изабо вяло подумала о том, где она находится, и почувствовала, что проваливается в сон.

Внезапно вспомнив о талисмане, она попыталась сесть. От боли потемнело в глазах, девушка со стоном упала на подушку. Должно быть, клюрикон мог читать ее мысли. Выудив из кармана черный мешочек, он протянул его Изабо,

— Он так красив, — задумчиво сказал он. — Я хотел повесить его на шею, но стоило мне вытащить его, он закричал так громко, что я испугался и положил его обратно.

— Он кричит? — удивилась Изабо, которая ни разу не слышала, чтобы талисман издавал какие-либо звуки. Она прижала к себе черный мешочек, с огромным облегчением ощутив сквозь материал знакомый металлический треугольник.

— Да, кричит, и хотя поблизости никого нет, искатели ведьм могли бы услышать, если бы подошли достаточно близко. Поэтому я не взял его. — В голосе клюрикона слышалось сожаление.

— А как насчет моих колец?

На лице клюрикона мелькнуло лукавое выражение.

— Не пытайся сесть, а то у тебя закружится голова.

Изабо прикрыла глаза ладонью.

— Мне нужно идти, — пробормотала она, но провалилась в сон прежде, чем успела договорить.

Когда она проснулась, был день, и она смогла разглядеть помещение, в котором находилась. Она лежала на широких каменных плитах, древние стены по обе стороны на половину обвалились. Должно быть, когда-то комната, была частью огромного здания. Сохранилась часть огромной арки, украшенной резьбой и засыпанной мусором. Клюрикон превратил уцелевший угол в маленький уютный домик с настоящей кроватью, лампой, свисающей с потолка, огоньком, горящим в камине, в котором можно было зажарить целого быка. Над костерком поднимался душистый дымок. У Изабо защипало глаза. У стрельчатого дверного проема стояла бочка с водой, а по стенам были развешаны травы, связки лука и копченые окорока. Хотя ее глаза были открыты всего несколько секунд, клюрикон вскочил на ноги, которые, как она заметила, были босы и довольно волосаты, и принес ей горячего бульона, который она с жадностью выпила, держа кружку здоровой рукой.

— Сколько я уже лежу?

— Луны успели вырасти и уменьшиться и снова начали расти. Ты уже давно ворочаешься на моем полу — ты слишком длинная для моей кровати и слишком тяжелая, чтобы я мог поднять тебя.

— Месяц! Я провалялась здесь целый месяц! Не может быть! Это невозможно! — Изабо попыталась сесть, но ее охватила такая слабость, что она снова упала, забыв про бульон.

— Ешь, ешь, — велел ей клюрикон, пытаясь кормить ее с ложки. — Если не поешь, никуда не пойдешь.

Изабо почувствовала панику. Она идет больше двух месяцев, но не одолела еще и четверти пути — вряд ли подруга Мегэн до сих пор ждет ее. Призвав на помощь всю свою выдержку, она снова принялась за бульон. Вдруг ее скрутил приступ жестокого кашля, и она в изнеможении откинулась на подушку.

Клюрикон принялся размахивать тряпкой, чтобы разогнать дым и напевать:

— В доме полно, в комнате полно, но не поймать — вот ведь смешно!

Он бросил на нее тревожный взгляд, как будто ожидая ответа. Не имея ни малейшего понятия, о чем он говорит, Изабо смолчала, а он снова скорбно затянул:

— В доме полно, в комнате полно, но не поймать — вот ведь Смешно!

— Я должна идти, — сказала Изабо, когда он закончил. — Я и так уже опоздала.

— Куда это ты так рвешься? — нахально поинтересовался клюрикон.

— В Тулахна-Селесту.

Раскосые глазки округлились от удивления.

— Ты в нескольких неделях езды от него, — сказал он. — Если не больше.

— Но почему? Ведь я была в одном дне от него.

— Тулахна-Селеста — в Рионнагане.

— А где я? — от тревоги Изабо начало подташнивать.

— В Эслинне, где же еще.

— В Эслинне! Как я попала в Эслинн?

• Предыдущая
• 85/93
• Следующая