Анти-Горбачев 3 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 19

— А что тут думать, — быстро отвечал Ивашутин, — обычные волнения на национальной почве… такие по всему миру не реже раза в месяц случаются. Насколько я в курсе, внутренние войска уже взяли под контроль основные очаги.

— Это как-то связано с заговором?

— Не думаю… — Ивашутин посмотрел в окно, за которым чернела Ивановская башня, — возникли они скорее всего спонтанно, но использовать их в своих целях тот же Кунаев вполне может.

Новый Узень

Этот город на западе Казахстана получил свое новое наименование в 60-х годах, когда здесь начали строить мощный нефтеперерабатывающий комплекс, началась застройка жилых кварталов и сюда потянулись специалисты из России. Но по сути он всегда оставался жуткой национальной периферией. Из градообразующего можно было еще назвать аэропорт, вполне себе современный (железнодорожного вокзала тут, увы, не было в связи с отсутствием железной дороги) и исправительно-трудовое учреждение номер 6656. Большое, порядка 50 гектар занимало, огорожено он было двойным кольцом колючей проволоки с запреткой между ними и содержало около двух тысяч заключенных, в основном из Казахстана, но не только.

Волнения, если быть совсем точным, начались вовсе не из-за какого-то там избрания секретаря горкома, а по причине драки на местной танцплощадке. Казахи не поделили своих подруг с русскими парнями, после чего произошло массовое побоище. Милиция увезла в морг пять трупов и еще в окрестные больницы были привезены или обратились сами двадцать три человека.

Драка у танцплощадки случилась 5 сентября вечером, а уже на следующий день разгоряченная толпа казахов пошла громить русские кварталы — так здесь назывались панельные девятиэтажки в южной части города. Жители этих панелек в принципе были уже в курсе, что готовится против них, поэтому на работу на нефтезавод почти никто не поехал, двери в подъезды были в основном забаррикадированы и особенно много пострадавших не набралось. Милиция же, набранная, как это водилось, из местных нацкадров, сделала вид, что вокруг ничего не происходит… но тем не менее к вечеру в морги поступило еще пять трупов с колотыми и резаными ранами.

А ночью подоспела бригада внутренних войск, которая в первую очередь взяла под контроль шоссе в город Шевченко, а во вторую установила патрули и заграждения между казахскими и русскими кварталами Нового Узеня. Вот тогда на связь с вв-шниками, а если быть точным, то с командиров в/ч 603122 майором Красновым и вышел начальник городского отдела милиции капитан Конакбаев.

— Слушаю, — сказал майор Краснов в наушник радиостанции, — говорите.

— Это капитан Конакбаев, — сказал ему наушник, — глава новоузенской милиции.

— Не родственник знаменитого боксера? — тут же задал вопрос майор.

— Нет, — открестился тот, — Серик вообще из Павлодара, а сейчас, кажется, в Алма-Ате живет. Конакбаевых в Казахстане много.

— Слушаю вас, капитан, — повторил Краснов.

— В соответствии с поручением из центра устанавливаю связь с вашей бригадой, — продолжил Конакбаев.

— Ну считай, что установил, — перешел на ты майор, — дальше что?

— Дальше надо скоординировать наши усилия, — выговорил сложную фразу милиционер, — и нормализовать ситуацию в городе.

— Умных слов ты много нахватался, хвалю, — поддел его майор, — но где же были вверенные тебе силы вчера, например?

— Выполняли поставленные задачи, — нашелся Конакбаев.

— А задача была — сидеть по своим отделениям и носа на улицу не высовывать, да?

Капитан промолчал, потому что сложно было на это что-нибудь ответить.

— Ладно, проехали, — после секундной паузы продолжил майор, — к каждому нашему патрулю и заслону высылайте по одному-двух своих сотрудников, так и будем координировать усилия… координаты патрулей тебе сейчас сбросят.

Но с вычислением и поимкой зачинщиков беспорядков боксер Конакбаев все же серьезно помог своим новым партнерам. Уже после обеда восемь крепких и накачанных парней с лицами, не обезображенными интеллектом, сидели в главном отделении милиции Нового Узеня и давали нужные показания.

— Здесь же имеется исправительно-трудовое заведение? — вспомнил Краснов ориентировки, кои им раздавали перед началом операции, — вот туда мы их и определим на первое время. Кстати — как насчет этого ИТЛ, никаких проблем не было? — спросил он у Конакбаева.

— Свят-свят-свят, — перекрестился тот совсем не советским правилам, — там все тихо-спокойно обошлось… если б две тыщи зэков на улицы выпустили, это совсем нехорошо бы получилось…

— Значит, я рапортую об успешном завершении нашей операции, — полувопросительно высказался Краснов, — так?

— Рапортуй, майор, — согласился Конакбаев, — мы сделали все, что могли…

В Алма-Ате и Чимкенте волнения случились совсем по другим поводам и с новоузенскими событиями связаны были косвенно. А просто любимая футбольная казахов Кайрат взяла и проиграла минским динамовцам, причем судья не засчитал Кайрату гол на последних минутах матча, абсолютно несправедливо, по мнению фанатов. Вот и началось после этого…

Но масштабы были несравнимы с тем, что было в Новом Узене — внутренние войска даже не успели доехать до этих городов, как местные власти отрапортовали о полной нормализации ситуации. Романов собрал экстренное заседание Политбюро на следующий день по окончании волнений в Казахстане.

— Товарищи, — начал он свое выступление, — пришло время обратить наше пристальное внимание на национальную политику государства. Основы таковой, как вы наверно все хорошо помните, заложил Владимир Ильич в далеких двадцатых годах…

— Да-да, Григорий Васильевич, — первым выскочил Щербицкий, — мы все прекрасно помним такие труды основоположника, как «О национальной гордости великороссов» и «К вопросу об автономизации».

— Вот-вот, — остановил свой взгляд на нем Романов, — именно про эту работу я и хотел побеседовать сегодня.

— А что именно вас там заинтересовало? — спросил Щербицкий, — это одна из краеугольных работ марксизма-ленинизма, все споры относительно ее содержания остались в далеких двадцатых годах.

— Владимир Васильевич, — жестом остановил его Романов, — давайте вспомним хронологию событий — конец 1922 года, в партии идут ожесточенные споры относительно принципов организации советского государства, правильно?

— Было такое, — нехотя отозвался Щербицкий, — спорили в основном относительно двух концепций — ленинская федерализация, которую приняли в действительности, и сталинский формат, который упирался именно в эту автономизацию.

— Верно, — согласился генсек, — тогда в партии были более, чем свободные правила, касающиеся дискуссий. Вся страна дискутировала почти что на протяжении всех двадцатых годов. Так вот, в чем заключалась сталинская концепция, знаете?

— В общих чертах, — осторожно ответил Щербицкий.

— Отлично, значит, я сейчас введу вас в курс дела более детально, — улыбнулся Романов. — Итак, план Сталина — есть единая и неделимая Россия, в которую на правах автономий входят все нации и народности, проживающие компактно. Права выхода из государства ни у кого нет… ведь если вдуматься, то это право не менее, чем атомная бомба, заложенная под фундамент страны, согласитесь… если, к примеру, Верховный Совет Украины вдруг соберется и провозгласит свою независимость, то это будет абсолютно в рамках ее существующей юрисдикции. И Союз должен будет удовлетворить просьбу Украины. А если за Украиной последуют и все остальные 13 республик — ну куда это годится, товарищи?

— Григорий Васильевич, — подал голос Алиев, — вы всерьез полагаете, что кто-нибудь в наших союзных республиках решится на такой шаг?

— Понимаю ваш скепсис, Гейдар Алиевич, — ответил Романов, — действительно при наличии шестого пункта в Конституции, это юридически, и фактического контроля страны со стороны наших спецслужб такой вариант кажется фантастикой. Но мы же с вами реалисты, верно?