Проклятые башни - Форсит Кейт - Страница 29
- Предыдущая
- 29/129
- Следующая
– Значит, мы можем поехать с вами? – воскликнул Диллон.
– Ну, поскольку я не вижу другого способа отвязаться от тебя, то да, – сказал Лахлан, улыбаясь.
Диллон восторженно завопил и неуклюже перекувырнулся колесом, тут же завалившись на спину.
– Пылающие яйца дракона, вот ребята обрадуются! – закричал он.
Мчась по коридору впереди Аннтуана, Эртера и маленького Парлена и чуть не спотыкаясь о мохнатого Джеда, Диллон услышал западающий в память напев виолы Джея. Даже Диллон, который почти не разбирался в музыке, понимал, насколько улучшилась игра его друга за те несколько месяцев, в течение которых его учила старая циркачка. Энит Серебряное Горло не хотела оставаться в стенах Башни Ведьм, пока не услышала, как играет Джей; тогда она улыбнулась и сказала:
– Ладно, останусь, пока у меня снова не начнется зуд попутешествовать, а в моем возрасте кто знает, когда это случится?
С тех пор, как она взяла Джея к себе в ученики, Диллон и остальные мальчики виделись с ним лишь на дневных занятиях, обязательных для всех учеников Теургии. Все оставшееся время Джей проводил в комнатах старой циркачки, слушая ее пение или помогая ее сыну Морреллу учиться играть на скрипке. Джей даже отказался участвовать в ежевечерних баталиях во дворе у башни, когда они доставали свои выструганные из старых деревяшек мечи и бились друг с другом, воображая себя Синими Стражами.
– А вдруг Энит снова захочется попутешествовать, когда придет весна, – говорил Джей, – и что тогда я буду делать? Она единственная, кто знает колдовские песни.
Диллон забарабанил в дверь, и звуки виолы затихли, а за ней и нежный мелодичный голос Энит. Джей с виолой в руке открыл дверь, зажав под мышкой смычок. Он был явно раздосадован тем, что его прервали.
Диллон возбужденно пустился в объяснения. Он не замечал выражения лица Джея, пока у него не кончились слова; тогда он воскликнул негодующе:
– Да что с тобой такое, балда? Язык проглотил? Неужели тебе не хочется пойти на войну вместе с нами?
– Да нет, не то чтобы, – принялся оправдываться Джей. – Просто если я пойду, то не смогу учиться у Энит. Она осталась здесь только для того, чтобы учить меня – она говорит, что не может жить в доме, в четырех стенах ей неуютно. Если я уйду с тобой и с ребятами, она сядет в свой фургон и опять отправится странствовать.
Диллон не верил своим ушам.
– Ты хочешь сказать, что лучше останешься здесь учиться играть на скрипке, чем станешь помощником Ри и будешь носить в бой его стяг?
– Я не просто учусь играть на скрипке, – ответил Джей, и его худые смуглые щеки окрасились смущенным румянцем. Он прижал к себе виолу. – Знаешь, это виола д’амур, одна из величайших реликвий клана Мак-Синнов. Они считают, что ее сделала сама Гвиневера Ник-Синн, а ведь это она воссоздала арфу Синнадар. Для меня огромная честь даже просто прикасаться, не говоря уже о том, чтобы играть на ней.
Диллон взглянул на виолу, которую Джей держал в руках. Он никогда раньше не замечал, что это действительно очень необычный инструмент. У нее было девять струн, натянутых на искусно сделанную деревянную подставку. Ее длинный гриф был вырезан в виде фигуры и лица прекрасной женщины с распущенными волосами и повязкой на глазах.
Он знал, что Хранительница Ключа Мегэн очень рассердилась, когда Лахлан позволил Лиге Исцеляющих Рук в награду за помощь в восстании выбрать себе семейные реликвии из хранилища. Диллон выбрал меч прекрасной работы, который явно имел какое-то историческое значение. Аннтуан тоже выбрал меч, Эртер – украшенный драгоценными камнями кинжал, Джоанна – прелестный браслет, а ее брат Коннор – музыкальную шкатулку с секретом. Парлену приглянулся серебряный кубок с кристаллом хрусталя, вставленным в ножку, а Финн взяла себе охотничий рог, который оказался военным рогом Мак-Рурахов, реликвией ее собственного семейства, вызывавшим дух воинов из прошлого. Хотя в то время она еще этого и не знала, она прихватила и плащ-невидимку, который сначала скрыл Лахлана, когда ему понадобилось проникнуть во дворец к умирающему брату, а потом помог Майе Колдунье незамеченной пробраться через лабиринт к Пруду Двух Лун. После этого плащ исчез, и несмотря на то, что Мегэн организовала тщательные поиски, его так и не обнаружили.
Исчезновение плаща очень встревожило Мегэн, и она сурово выбранила Лахлана. Мечи и кинжал у ребят она отобрала, резко сказав, что они слишком опасны для детей. Теперь, когда они стали оруженосцами Ри, Диллон надеялся, что им позволят носить свое оружие, однако Мегэн настрого запретила это, к огромному расстройству мальчиков. Но Лахлан сжалился над ними и пообещал, что мальчикам дадут маленькие мечи, более подходящие для их возраста и сложения, если они научатся правильно обращаться с ними. Поскольку именно об этом Диллон и мечтал, он не мог понять, почему Джей предпочел обучение игре на виоле, пусть даже старинной и священной.
– Ну и пожалуйста, оставайся здесь и учись играть на своей глупой старой развалюхе, – сказал он с отвращением. – Тогда ты больше не можешь быть моим лейтенантом. Придется назначить вместо тебя Аннтуана.
Джей густо покраснел и выдавил:
– Ну и ладно. Если это именно то, чего тебе хочется, замечательно. Только нечестно вышвыривать меня из Лиги только потому, что я не хочу быть оруженосцем. Хранительница Ключа говорит, что я сделаю для Шабаша больше, если буду учиться тому, к чему у меня есть способности. Она говорит, что очень немногие владеют Талантом петь колдовские песни и что когда-нибудь я стану великим колдуном и буду очаровывать людей своей музыкой.
– Да ничего у тебя не получится, – усмехнулся Диллон.
– А Мегэн считает, что получится, а она ведь Хранительница Ключа, и Энит считает, что получится, а она…
– Просто старая цыганка, – парировал Диллон, разозлившись при мысли, что его лейтенант осмелился перечить ему.
Джей крепче прижал к себе смычок, его губы превратились в тонкую полоску. Послышался голос Энит, зовущей его, и он сказал отрывисто:
– Мне нужно идти. Прости, что не могу пойти с вами, но мое место здесь. Берегите себя.
Раскаиваясь, что вышел из себя, Диллон начал придумывать, что бы ему сказать, но Джей уже вернулся в комнату и закрыл за собой дверь.
Лиланте разбудило острое ощущение опасности. Она стояла неподвижно, не шевеля ни единой веточкой, и прислушивалась. Поблизости кто-то был. Совсем близко. Она чувствовала его дыхание на своей коре. Пальцы пробежались по стволу, раздвинули ее ветви. По ее жилам медленно заструилась человеческая кровь, и она смогла открыть глаза и вглядеться в темноту. Внезапно ее пронзила мучительная боль. Лиланте беззвучно вскрикнула. Снова и снова она чувствовала, как в ее древесину вонзается холодный огонь, и вскинула вверх все ветви, почти падая. Она ощутила, как коса Изабо выскользнула из глубины ее ветвей. Нападающий бросил топор и схватил косу, потом раздался топот поспешно удаляющихся ног.
Последняя стадия ее превращения закончилась как раз вовремя, чтобы она успела увидеть высокую фигуру, растворяющуюся в сумраке сада, но не узнала ее. Лиланте наклонилась, глядя на то, как из глубоких порезов на бедре вытекает кровь-живица. От боли так кружилась голова, что она еле держалась на ногах. Она вложила все оставшиеся у нее силы в мысленный призыв. Бран, помоги мне…
Цепляясь за соседнее дерево и пытаясь остановить липкую зеленую кровь, Лиланте глотала запоздалые слезы боли и ужаса. Почему на нее так вероломно напали? Кому настолько понадобилась коса Изабо? Кто бы это ни был, он знал, что древяница собиралась покинуть дворец на следующее утро и выехать с отрядом солдат Ри в Эслинн и, возможно, к Летнему Дереву.
Последние несколько недель Лиланте провела в спорах с самой собой. Даже если она и сможет найти в Эслинне каких-нибудь древяников, они скорее всего отвергнут ее, считая полукровкой, думала она. Даже если они и примут ее, то все равно не послушают. Почему волшебные существа из леса должны доверять представителю ненавистных людей, которые рубят деревья и пашут землю, грабительски лишают ее всех металлов и минералов?
- Предыдущая
- 29/129
- Следующая
