Проклятые башни - Форсит Кейт - Страница 32
- Предыдущая
- 32/129
- Следующая
– Оула больше нет! – фыркнул Лахлан. – От него остались одни воспоминания, а скоро и их не будет!
Реншо снова расхохотался.
– Думаю, вы скоро обнаружите, что Оул жив и процветает, – ответил он. – Это от твоих жалких попыток править страной скоро останутся одни воспоминания. Мы не дадим тебе пощады, ули-бист. Ты умрешь, и все те, кто поддерживает тебя, тоже. – Реншо снова поднял малышку, закричав: – Да здравствует Бронвин Ник-Кьюинн, да здравствует Банри!
Красные Стражи разразились приветственными криками и подхватили его слова, снова заколотив кинжалами по щитам. Лахлан и его отряд поехали обратно по склону холма, и в ушах у них стоял этот насмешливый шум. В ту ночь кольцо из костров было куда более тонким, а в его пламенеющей гирлянде зияли темные дыры.
Глядя вниз на осаждающих, командир гарнизона Блэйргоури улыбнулся, опершись локтями на парапет.
– Взгляни, эти трусливые собаки уже начали бросать Самозванца. Его Преосвященство был прав, когда говорил, что его армия разбежится перед мощью Правды. Прорвать их блокаду будет не труднее, чем отшлепать ребенка, – сказал он своему капитану.
Капитан ухмыльнулся и снова наполнил стаканы виски.
– Тогда давай выпьем за триумф Оула! Мы раздавим этого недомерка как таракана.
– За триумф Оула! – эхом отозвался командир, со свирепой улыбкой проглотив свое виски.
Майя тщательно следила за своим лицом, чтобы на нем не отразилось переполнявшее ее ликование. Ее дочь и победа так близки! Она слышала толки о том, что маленькая банприоннса находится у Реншо и Красных Стражей, но до сих пор не решалась поверить в эти россказни. Казалось невероятным, чтобы Изабо Рыжая отдала Бронвин врагам Лахлана. Куда более реальной казалась возможность, что Бронвин убили по приказу молодого Ри, и при этой мысли Майю начинало терзать беспокойство. Если Бронвин погибла, то с надеждой вернуть власть можно было распрощаться, ибо она не была так наивна, чтобы считать, что эйлиананцы возведут ее на трон просто потому, что она вдова прошлого Ри.
Она уткнула нос в кружку с элем и, не поднимая глаз, прислушивалась к тому, как солдаты вокруг нее обсуждали противостояние Лахлана и Реншо и вероятность того, что завтра утром они победят. Серые Плащи были очень самоуверенны, напоминая друг другу, что у молодого Ри есть в запасе несколько магических фокусов, хотя Майя видела, что по большей части их уверенность была простой бравадой. Ее собственная вера в успех была тверда, чем когда-либо после смерти Джаспера. За последние шестнадцать лет она была свидетельницей очень многих столкновений, и смятение в оборванческой армии Ри вызывало у нее удивление и даже некоторое раздражение. Да, он был совсем молодым и неопытным, но многие его советники служили еще при его отце, Партете Отважном, и должны были понимать, что к чему.
Майя покинула Лукерсирей вместе с армией, как и многие ее коллеги-проститутки. В Сияющем Городе остался лишь незначительный гарнизон, а те, кто шел за солдатами, могли заработать неплохие деньги, хотя работа была грязной и трудной. Они нашли жилье в небольшом городке в нескольких милях к северу от Блэйргоури и наняли повозку, которая отвозила бы их в лагерь c наступлением темноты. Они знали, что многие молодые солдаты хорошо заплатят за то, что могло стать их последними объятиями. На самом деле деньги Майю не интересовали, хотя любая монета, которую можно было добавить к ее ревностно охраняемым сбережениям, не была лишней. Она пыталась получить новости о дочери и понимала, что для этого нужно оставаться поблизости от Мегэн и молодого Мак-Кьюинна.
Майя была в ужасе, когда горничная из дворца сказала ей об исчезновении Бронвин. От маленькой баннприонсы осталось лишь немного одежды и украшенная драгоценными камнями погремушка, которую Майя спрятала под своей юбкой в надежде, что Крошка Вилли сможет с ее помощью найти Бронвин. Она отнесла игрушку к колдуну через несколько недель после того, как армия покинула Лукерсирей, посчитав, что уже может не опасаться предательства. Ей пришлось дождаться, пока обе убывающие луны совсем не потемнели, поскольку именно это время было самым лучшим для такой черной магии, как наведение проклятия.
В ту ночь улицы Лукерсирея были пустынны, освещенные лишь случайными фонарями на углах. Майя закуталась в шаль по самые глаза, ибо ночи все еще оставались холодными, хотя весна была уже в самом разгаре. В узких просветах между крышами виднелось густо усеянное звездами темное небо, но она не удостоила его красоту своим взглядом. Каждый мускул в ее теле был напряжен, точно туго натянутая струна, и ей пришлось усилием воли заставить себя разжать пальцы, вцепившиеся в мешочек, который она прижимала к своему телу. Если бы его украли, она потеряла бы всякую возможность отомстить молодому Мак-Кьюинну. Но если бы кому-нибудь из солдат городской стражи вздумалось обыскать ее, ее бы арестовали и казнили. В мешке был лоскуток от тартана Мак-Кьюинна, клок черных и серебристых волос, снятых с расчески Ри, и, что самое важное, длинное блестящее перо, выдернутое из его крыла. Горничная постаралась на совесть.
В лавке было темно, окружающие ее улицы были безлюдны. Грохот водопада заглушал все звуки, но Майя все равно долго прислушивалась, не в состоянии отделаться от тревожного чувства. Она решительно сказала себе, что карлик не предаст ее. Вожделение, плескавшееся в его глазах в их последнюю встречу, было неподдельным, а Майя не впервые вызывала любовь, превращавшуюся в наваждение. Разумеется, он лучше выполнит свою часть сделки, чтобы вынудить ее выполнить свою, чем нарушит слово за золото, которое все равно не сможет потратить. Она напомнила себе, что Ри и его Шабаш Ведьм очень далеко, потом перешла дорогу и тихонько постучалась в дверь лавки.
Старик впустил ее, держа лампу так, что лишь тонкий лучик света упал на землю. Что-то бормоча себе под нос, он провел ее через груды старья и сломанной мебели к потайной двери. Везде было тихо, и даже мышиная возня не нарушала эту тяжелую тишину. Майя попыталась унять бешено пульсирующую в ушах кровь, высоко держа голову и напряженно прислушиваясь. Когда дверь шкафа закрылась, ей послышался какой-то слабый звук, точно кто-то издал давно сдерживаемый вздох. Она медленно поднялась по лестнице и вошла в жаркую комнату карлика, небрежно отодвинув стул, так что он остался стоять у двери.
Карлик поднялся ей навстречу, улыбаясь и потирая пухлые ручки. На нем был длинный халат из пестрого шелка, распахнутый на безволосой впалой груди, и пурпурные туфли на ногах.
Майя отвела взгляд.
– Видишь, я пришла, как мы и договаривались. Ты готов выполнить свое обещание?
Он налил ей вина, сказав любезно:
– К чему так спешить, миледи? Давайте выпьем и немножко расслабимся.
Она неохотно взяла вино и сделала глоток. Он притянул Майю к себе на шезлонг и одной рукой жадно провел по ее груди, но она отстранилась.
– Сначала дело, – сказала она, пытаясь не выказать отвращения.
– Нет, сначала плата, – ухмыльнулся он. – Я жду этого с нетерпением.
Майя покачала головой.
– Нет. Сначала выполни то, что обещал.
Он пытался спорить, но она встала со словами:
– Я слышала, что в Лукерсирее полно злыдней, которые тоже наводят проклятия за деньги. Я пойду к ним, если ты не поможешь мне.
Карлик надул губы и пожал плечами.
– Ну, если ты хочешь, чтобы эту работу сделали злыдни… только учти, у них нет ни силы, ни опыта Чародея Вильмота.
– Зато берут они куда меньше, – грубо ответила она и подняла свой мешок, точно собираясь уходить.
Он схватил ее за запястье.
– Нет, не спеши так. Скажи мне, что тебе нужно.
Она подозрительно взглянула на него, потом медленно вытащила из мешка украшенную драгоценными камнями погремушку.
– Можешь сказать, где находится дитя, которое держало ее?
Карлик взял погремушку, на миг прикрыв глаза, потом покачал головой.
– Я не знаю, где может быть это дитя, – сказал он. – Либо она слишком далеко, либо нас разделяют горы, море или какой-то вид магической защиты.
- Предыдущая
- 32/129
- Следующая
