Мифы северных народов России - Христофорова Ольга - Страница 15

Характерная и крайне любопытная черта этиологических мифов — близость концепций сути и происхождения. Ответ на вопрос «Что это такое?» может состоять в рассказе о том, как это появилось, и наоборот. Поэтому довольно трудно, иногда даже невозможно отделить рассказ об образах мира от повествования о его происхождении. В предыдущей главе, например, встречались такие случаи: эвенки, отвечая на вопрос «Что это такое?» о Большой Медведице, обязательно вспомнят историю о погоне охотника Мани за лосем Хэглуном.

В этой главе используется альтернативный подход — повествования о происхождении мира и форм жизни будут иногда сопровождаться констатацией начального и конечного (современного нам) состояний. Тем не менее сейчас мы сосредоточимся не на статичных образах сложившегося космоса, а на динамике, на историях о том, как появилось все, что существует в этом мире.

Зачем вообще люди придумывали этиологические мифы? Для чего человеку нужны подобные истории? Во-первых, чтобы объяснить особенности окружающего мира себе и своим детям; это когнитивная функция мифов. Во-вторых, чтобы найти в этих рассказах успокоение и утешение — мало что беспокоит людей так же сильно, как неизвестность и неопределенность; это психотерапевтическая функция мифов. В-третьих, чтобы передать знания молодому поколению и воспитать его в соответствии с коллективными ценностями; это социализирующая функция. В-четвертых, чтобы объединить сообщество вокруг главных идей и сподвигнуть его на совместную деятельность; это функция социальной интеграции. В-пятых, чтобы в образной форме «зашифровать» и сохранить ценности и правила жизни сообщества — жизненно необходимая процедура в условиях тотальной устности; это функция сохранения культуры. В-шестых, чтобы обосновать и санкционировать существующие социальные институты, законы и правила жизни — напомню, что Бронислав Малиновский называл мифы хартией институтов культуры, то есть своего рода конституцией архаической эпохи; это конституирующая функция. Наконец, в-седьмых, чтобы дать волю поэтической фантазии (а тяга к творчеству возникла еще на заре человечества) и возможность удовлетворить любопытство и потребность в развлечении; это рекреационная функция мифов.

Правда, я допустила неточность, написав, что люди «придумывали» мифы. С этим не согласятся ни ученые, ни носители традиции. С одной стороны, с точки зрения фольклористики мифы и в целом фольклор не имеют автора, точнее, являются продуктом коллективного творчества, когда авторство принадлежит всему народу. В условиях устной традиции каждый рассказчик вольно или невольно меняет текст, но никто из исполнителей не считает себя его автором. С другой стороны, с точки зрения носителей традиции, люди не придумывали мифы, а лишь передавали из поколения в поколение близко к тексту то, что рассказывали очевидцы сотворения мира или непосредственно божества и культурные герои. Все, о чем говорится в мифах, — истинная правда, сколь бы фантастическим ни было их содержание (например, что люди некогда были бессмертны или что вода в реках текла в обе стороны). Просто в начале мира, во времена первотворения, все было совсем не так, как в наши дни.

В научной литературе время сотворения мира называют также термином «времена сновидений», по выражению одного из племен австралийских аборигенов. И действительно, у многих народов есть представление, что в эти времена человек попадает во сне, а окончательно вернется туда после смерти. Шаманы погружаются в эти времена, когда совершают камлания — символические путешествия по пространству и времени. Там, во «временах сновидений», продолжает создаваться мир, действуют божества и духи, животные могут разговаривать, а люди — летать по воздуху. По сути, «времена сновидений» — это не время, а вечность.

Поскольку все, что говорится в мифах, понималось как истинная правда, их содержание считалось не просто важным, а священным. Особенно это касалось мифов эзотерических, содержавших тайные сведения, которые могли быть доступны только определенным людям — например, мужчинам, прошедшим инициацию, или кровным родственникам по отцу или матери. Эти тайные знания под страхом смерти нельзя было разглашать непосвященным или чужакам. А что именно делало мифы тайными, эзотерическими? В первую очередь конкретная информация (имена, географические координаты), связывающая содержание мифа с настоящим. Например, именно так звали героиню мифа — и значит, она прародительница рассказчика; именно в эту скалу ушел первопредок; именно за этой речкой хранится в лабазе священное изображение богатыря — покровителя местного народа. Эти знания должны были хранить «свои», а «чужим» доставались рассказы о «неких» безымянных героях и местах.

^{Шаман и шаманка. Литография.}

^{Pauly Theodore, de. Description ethnographique des peuples de la Russie. Par T. de Pauly. Publie a I’occasion du jubile millenaire de I’Empire de Russie. Saint-Petersbourg, 1862}

Однако не все мифы были тайными — существовали экзотерические, общедоступные версии мифов, а также полностью открытые мифы. Большинство мифов творения являются открытыми: они повествуют о происхождении Вселенной, общего дома человечества, следовательно, могут быть доступны любому человеку на планете.

Все этиологические мифы строятся по одной и той же схеме: некто сотворил неким образом нечто/некоего. В этой схеме мы имеем актанта (деятеля), предикат (действие) и объект, он же результат творения. О происхождении каких объектов сообщают этиологические мифы? Что создается в ходе творения мира? Это могут быть природные объекты (земля, вода, солнце, луна, звезды, животные и растения и т. д.), человек или культура (орудия труда, жилище, обрядовые установления, особенности социальной организации, обычаи). В соответствии с тремя типами создаваемых объектов мифы могут быть космогоническими, антропогоническими и социогоническими.

Набор предикатов (действий) в мировых космогониях достаточно обширен — это могут быть как простые действия, характерные для архаических мифологий охотников-собирателей эпохи неолита (например, спонтанное превращение), так и сложные, свойственные религиозным системам Древнего мира (например, возникновение Вселенной из взрыва мирового яйца).

Мифологии народов Севера в большинстве своем архаические, хотя в них встречаются и заимствованные мотивы, в основном из христианства и буддизма. Назовем основные мотивы северных космогоний.

Спонтанное творение. В одном из мифов самых северных жителей Евразии, нганасан Таймыра, пригодная для жизни земля возникает будто бы сама собой: покрывавший ее лед растаял, на ней выросла трава, затем появились северные олени и люди — мужчина и женщина, основатели человеческого рода. По мифологии эвенов, на земле сам собой вырос лес, появились олени. В космогонии орочей земля в начале времен была покрыта водой, затем море отступило, и выросла земля. На покрывавшей землю воде были волны, от этого на земле образовались горы.

Добывание. Если в предыдущем случае творение — это чаще всего спонтанный и анонимный акт, то здесь уже появляется намеренно действующий персонаж, ответственный за налаживание жизни на земле. Он тем или иным способом добывает природные и культурные объекты — находит, обменивает или похищает у первоначальных хранителей. Так, Ворон, культурный герой чукотско-корякской и эскимосской мифологии, похищает мячи у некоего божества — из этих мячей получаются небесные светила. А в эвенском мифе, о котором речь шла выше, земля в начале времен состояла лишь из камней. Орел полетел на край земли, принес оттуда в перьях песок и развеял его по камням — так возникла плодородная почва, на которой уже сами собой смогли вырасти разные растения, в том числе олений мох — ягель; с тех пор эвены не убивают орла. Заметим, что орел не только добывает землю, но и переносит ее из одного локуса в другой. Иными словами, здесь мы встречаем следующий предикат творения — пространственное перемещение.