Мой район! - Гаусс Максим - Страница 7

Меня отвлек громкий шум и приближающаяся музыка. На перекрестке, перед светофором, резко скрипнув тормозами, остановилась девяносто девятая Лада, темно-зеленого цвета. Из открытых окон громко звучала знакомая музыка:

Два кусочека колбаски

У тебя лежали на столе

Ты рассказывал мне сказки

Только я не верила тебе

Эх, два кусочека колбаски

У тебя лежали на столе

Ты рассказывал мне сказки

Только я не верила тебе

– Комбинация! – пробормотал я и улыбнулся. – Надо же! Хит же был в свое время!

Вообще, в конце восьмидесятых, начале девяностых было исполнено много крутых песен, которые и десятилетия спустя продолжали быть хитами дискотек. Помню, я тогда «Кино» слушал, «Наутилус», «Сектор Газа», КиШ.

Пока я с головой окунулся в воспоминания, на светофоре загорелся зеленый и машина, резко стартанув, унеслась прочь, скрывшись за перекрестком.

– Антоха? – спутник обернулся ко мне и нахмурился. – Ты чего там встал?

И верно, я сам того не заметив, остановился у края дороги, глядя вслед автомобилю. В этот момент, без какой-либо видимой причины, у меня внезапно закружилась голова. Затошнило, затылок прострелила острая боль, а в глазах аж потемнело. Я едва удержал равновесие, схватившись за столб дорожного знака.

Невольно ощутил, как что-то в моем восприятии изменилось. Незначительно, но все же. В голове непонятно откуда сами собой появлялись обрывки все новых и новых мыслей, которые были для меня чужими. Внезапно я вспомнил какой-то другой Краснодарский адрес, хотя на самом деле никогда там не жил… Вспомнил, имя матери. Но оно не соответствовало тому, которое я знал с рождения. Вспомнил какую-то собаку по кличке «Вилли». Вспомнил, что умел хорошо играть в шахматы, хотя ранее я к ним и близко не подходил. Воспоминания накатывали волнами и как это объяснить, я понятия не имел. Разве что… Это обрывки чужой памяти, которые теперь становятся моими собственными?! Становятся частью меня.

– Слышь, Андрюха! – неуверенно пробормотал я, потирая затылок. – Ты это, иди… А я пока посижу на лавочке. Что-то мне нехорошо. Воздухом подышу немного, может быть, станет лучше.

– С тобой точно все в порядке? – насторожился он, глядя на меня с тревогой. – Ты бледный какой-то. И выражение лица у тебя какое-то странное.

– Да-да… – махнул я рукой, присаживаясь на облезшую лавочку. – Да, все нормально. Иди, не переживай.

Тот стоял в нерешительности – вроде как и уйти хотел, а вроде как и друга бросить не мог. Видно было, что мои чудачества его пугают, но он старался игнорировать их. Получалось, конечно, плохо.

– Ну, это… Я тогда, пойду? – переспросил он, топчась на месте.

– Иди. Все нормально.

И Гнутов неуверенно развернулся, медленно пошел вверх по улице, набирая скорость. Пару раз он еще обернулся, затем скрылся за ближайшей многоэтажкой.

– Ни хрена себе! – тихо пробормотал я, вытирая вспотевший лоб.

Уже практически не было сомнений в реальности окружающего, и я окончательно остановился на мысли, что умер на той проклятой дороге между Ставрополем и Благодатным. А потом, каким-то совсем чудесным образом мое сознание попало в 1993 год. Ну и кому же принадлежало тело, в которое я попал? Не могло же оно существовать само по себе?! Значит, был некий реципиент и вероятно, с ним тоже что-то случилось.

Так, я погиб в декабре две тысяча двадцать четвертого года и сам не заметил, как воскрес летом в девяносто третьего? Там мне раскроили голову монтировкой, а здесь, скорее всего, бедолага получил в голову и тоже умер. Может, в висок попали ему, вот он и того…?

От одних только мыслей об этом стало не по себе.

Я посидел еще несколько минут, затем поднялся и отправился к девятиэтажным высоткам впереди, где находился мой дом.

Какой-то частью мозга я понимал, что меня ждет совсем не мой дом и семья там чужая, но при этом другая моя половина упорно считала, что нужно идти домой. Кажется, произошло некое слияние подсознаний и получилось нечто совсем странное… Я уже не был тем, кем был до всего этого… Сложный процесс, который объяснить сможет только человек, сведущий в медицине, да и то не факт.

Мне оставалось лишь принять это как должное.

Уже подходя к дому номер тридцать один, по проспекту Чекистов я заподозрил неладное. Во дворе, в скверике, напротив своего подъезда, заметил троих парней примерно моего возраста, которые меня тоже заметили и смотрели с явной агрессией. Ну, ясно – это дружки того отморозка, что я на асфальт уронил. После того, как я ему бока прогибом намял, вряд ли он рискнет сам куда-то лезть.

В принципе, чего-то подобного я и ожидал. Даже, наоборот, удивился бы, если бы меня не попытались где-нибудь щимануть. Наверняка ребята хотят отомстить за нанесенную несправедливость. Вернее, это для них несправедливость – чухан вроде меня уложил мордой об асфальт их старшего, а вот когда такая несправедливость случается у других людей, никому и дела нет. Впрочем, чему удивляться? Разве в наше время не так?

Я сделал вид, что не заметил и продолжил идти к дому. По пути приостановился у клумбы с цветами, присел – вроде как завязать непослушный шнурок.

– Эй, Барсуков! – крикнули мне. – Иди сюда, нужно поговорить!

Хорошо, поговорим. Хотя, какие тут разговоры – сейчас они будут меня бить. Ну-ну… Я завязал шнурок на кроссовке, а поднимаясь, незаметно взял полную горсть песка с края клумбы и сунул в карман.

Их трое. Обычной, даже худощавой комплекции, одеты вызывающе – простая шпана.

– Ну, чего надо, щеглы? – демонстрируя неуважение, начал я.

– Слышь, муфлон! – дернулся один из них, самый молодой. – Ты как с пацанами разговариваешь?

– Где здесь пацаны? – я даже оглянулся по сторонам, теперь показывая изумление. – Вы, что ли? Нет! Вы шакалы! Хотели меня толпой избить, когда я честно один на один вашего Черепа на асфальт кинул? Так пацаны не поступают!

– Че?! – взвился тот. – Ты не пацан, ты муфлон! Чморик!

– Тихо, Колян! – подал голос другой, самый высокий из них, удержав напарника рукой. Видно было, что он прилагает немало усилий, чтобы не сорваться. Явно его отправили как старшего, только вот разводить драку прямо во дворе было не с руки. – Короче, Барсуков. Ты поступил некрасиво, Череп поскользнулся и случайно упал. Повезло тебе тогда, что менты нагрянули. В общем так, свою вину нужно загладить деньгой. С тебя тридцать тысяч и конфликт закрыт.

– И все? – удивился я.

– Ну-у, да… Мы же не звери.

– А если я откажусь? – заявил я.

– Че?

– Ля, пацаны, какой дерзкий стал, а? Совсем шахматист страх потерял! Видать когда Череп ему вмазал, у него мозги перемешались.

– Ну ты че, непонятливый, а?

– Не лохмать мне бабушку! Я прекрасно осведомлен, зачем вы сюда пришли. Думаете, мне повезло, а ваш Череп поскользнулся? Да ни хрена подобного! Я ему в честном бою достойно ответил. Не ожидали? Короче, вот что я отвечу на ваше требование – оставьте меня в покое и так и быть, я забуду про ваш визит! Разойдемся по мирному!

От моих слов у них рты пооткрывались. Видно было, что моего дерзкого заявления они вообще не ожидали.

– Муфлон, притихни! – едва не подавился от возмущения старший. – Мы же тебя уроем щас!

– Ну, давай… – спокойно произнес я. – Вот прям сейчас и попробуйте!

И без предупреждения, я первым рванул к ним.

Известно, что лучшая защита – это нападение. Причем чем более дерзко и жестко, тем лучше. Очевидно, что эти козлы слов не понимают, только грубую силу. И неважно, по правилам ты ее применяешь или нет.

Горсть песка, что была в кармане, я швырнул ближайшему прямо в морду, отчего тот взвыл и тут же схватился лапами за лицо. Отскочил в сторону. Минус один.

Двигаться приходилось быстро, думать особо некогда. Но мозг исправно анализировал обстановку и принимал нужные решения. Возможно, успехом было еще и то, что сознание у меня было совсем не подростковое. Впрочем, тут не все однозначно. Я не в полной мере чувствовал себя тем, кем был в прошлой жизни. Что-то меня ограничивало.