Черный дембель. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей - Страница 26

А вот на добытые преступниками ценности заявил свои права их бывший владелец. Илья Владимирович взглянул на стопки денег, на облигации, на ценные предметы. Покачал головой.

— Даже отцовские награды и обручальное кольцо моей покойной жены прихватили, — сказал он. — Ур-роды. Ну, ничего. Отольются кошке мышкины слёзки. Я уж об этом позабочусь.

Прохоров повертел головой, будто отыскивал что-то в гостиной. Посмотрел даже в направлении печи, где стояли кастрюли с так и не изученным мною содержимым (при виде них мой живот тихо выругался).

— Серёжа, не в службу, а в дружбу, — сказал Илья Владимирович, — разыщи здесь покрывало или наволочку. Упакуем туда моё барахло. Не бросать же его здесь: введём в соблазн милиционеров.

Он хмыкнул, указал на стопки банкнот, по которым ползали две серые мухи.

— Да и у меня возникнут некоторые трудности с объяснением происхождения денег, — сказал Прохоров. — Не то, чтобы меня страшили подобные трудности. Но почему бы их и не избежать?

Я кивнул и сообщил:

— Дядя Илья, у меня есть вариант получше, чем наволочка.

Принёс из прихожей свой чемодан. Щёлкнул его замками. Установил открытый чемодан на стуле около стола с ценностями.

— Взял его с собой для маскировки: изображал иногороднего гостя, — пояснил я. — Для переноски денег он тоже подойдёт. Не привлечёт к себе лишнее внимание, как покрывало или наволочка.

— Согласен с тобой, Сергей, — произнёс Прохоров. — Действуй.

Я перенёс две стопки денег в чемодан. А из третьей выдернул обёрнутую крест-накрест бумажной лентой пачку червонцев. Показал её директору фабрики.

Спросил:

— Дядя Илья, я оставлю это себе? На бензин, так сказать. Не возражаете?

Прохоров пожал плечами.

— Разумеется, Сергей, — сказал он. — Какие могут быть возражения? В настоящий момент это «уже» и «ещё» не мои деньги. С такими расставаться проще. Бери. Ты их заслужил.

— Спасибо.

Я кивнул и сунул первые заработанные мною в этой новой жизни деньги в карман (взятые у родителей денежные средства я заработком не считал). Под присмотром директора швейной фабрики переложил деньги, облигации и ценные вещи со стола в чемодан (они там не заняли и половину пространства). Повертел головой. Но ничего пригодного для мародёрства в комнате не заметил (початая бутылка водки и пачка сигарет «Прима» меня не заинтересовали). Поинтересовался у Прохорова: «Что-то ещё?» Тот ответил мне жестом отрицания. Я опустил крышку, закрыл замки. Поднял чемодан со стула и взвесил его в руке. Почувствовал себя в шкуре подпольного миллионера Корейко из фильма «Золотой телёнок». Приятное чувство — я улыбнулся.

Я снова сменил берет на мотошлем. Вручил самостоятельно забравшемуся в боковой прицеп директору фабрики чемодан — тот обнял его руками. Одёрнул китель, поправил ремень.

— Всё, едем? — уточнил я.

Илья Владимирович кивнул.

— Дядя Илья, так может заскочим сперва в травмпункт? — поинтересовался я. — Пусть обработают ваши раны. Дадут вам обезболивающее. А потом уже рванём к телефону?

Прохоров взглянул на окровавленную марлю, что покрывала его левую руку. Скривил губы.

— Нет уж, потерплю, — сказал он. — Но сбежать я этому гаду не позволю!

Директор фабрики хмыкнул.

— Кому не позволите сбежать? — спросил я. — О ком вы говорите?

Поставил ногу на педаль кикстартера.

— О том, кто заварил всю эту кашу с моим похищением и с пытками, — ответил Прохоров. — Или ты думаешь, Сергей, что эти уголовники сами додумались до подобной аферы? Они от меня и не скрывали имя заказчика.

Илья Владимирович покачал головой.

— Уверен: похищение и мои финансы не были его целью, — сказал он. — Ему нужна была моя смерть. Точно тебе говорю. Но, не только она… Это уже его подручные, к счастью для меня, позарились на деньги.

Прохоров махнул рукой.

— Едем, Серёжа, — сказал он. — Поспешим. У нас в запасе мало времени. Если оно там вообще есть. Надеюсь: мой дорогой друг пока не догадался, что его затея провалилась, и не пустился в бега.

В посёлок мы приехали, как я и предполагал раньше: засветло. Я подрулил к калитке, заглушил двигатель Чижика. Из двора Прохоровых выбежали комсомольцы. Артур бросился к отцу, обнял того — Илья Владимирович сперва скривил губы от боли, но затем улыбнулся и похлопал сына по плечу. Хмурый Кирилл мазнул любопытным взглядом по мотоциклу; но тут же недовольно зыркнул на меня. Он спрятал в карман кастет и отчитался, что пленники на месте: в сарае, под замком. Директор швейной фабрики отмахнулся, когда побледневший при виде окровавленных обмоток на его руке Артур предложил вызвать скорую помощь. Он относительно здоровой правой рукой подхватил чемодан и в сопровождении сына поспешил в дом, к телефону.

— Ему нужно в больницу, — дрожащим от волнения голосом произнёс Кирилл.

— Не поедет, — сказал я. — Пока не разгребёт всё это… дело.

— И когда он его разгребёт? — спросил Кир.

Мой младший брат посмотрел на дом Прохоровых.

Я пожал плечами, ответил:

— Предполагаю, что не скоро. Уж точно не в ближайшие часы.

Похлопал себя по карману, где лежала пачка червонцев.

— Сейчас найду ему скорую помощь, — сказал я. — Есть у меня одна такая помощь на примете.

Вручил младшему брату свой берет. Трижды нажал на педаль.

Неутомимый Чижик откликнулся на мои манипуляции с педалью: зарычал и затарахтел, готовый к очередному путешествию.

Я проехал мимо дома Степана Кондратьевича — дежуривший у своей калитки мужчина заметил моё появление, выскочил на дорогу и помахал руками: то ли поприветствовал меня и Чижика, то ли послал нам вслед проклятия. Около дома Павловых я услышал детские голоса. Остановил мотоцикл около Вариной калитки. Мальчишки заметили меня — выскочили на улицу, закружили вокруг рычащего Чижика, забросали меня вопросами… которые я оставил без ответов.

Я дал парням минуту на осмотр железного коня. Когда братья Павловы слегка успокоились, велел им кликнуть Варвару Сергеевну. Варя вышла на дорогу с полотенцем в руках (вытирала об него руки). Поприветствовала меня и Чижика (она назвала мотоцикл по имени: узнала его). Поинтересовалась, куда я собрался (жестом указала на мою тельняшку и на парадный китель). Я заметил на Вариной щеке следы муки или белой пудры. Уловил в воздухе запах блинов или оладий.

Сказал Варваре Сергеевне, что мне срочно нужна её профессиональная помощь. Описал примерный характер ранений Прохорова (переломы пальцев и, возможно, ожоги). Заявил, что в больницу Илья Владимирович поедет, но не сейчас. Обронил универсальное «нет времени объяснять». Отправил Павлову в дом за аптечкой и за «всем остальным, что понадобится». Варвара Сергеевна не заставила себя уговаривать. Потратила на сборы меньше пяти минут.

Павлова поставила в «люльку» накрытую крышкой большую плётёную корзину, ловко уселась позади меня на спину Чижика и скомандовала:

— Поехали.

— И кстати, — сказал я, — Илья Владимирович не женат и не пьёт спиртное.

Варя посмотрела мне в глаза.

Секунд пять мы молчали.

— Я поняла, Серёжа, — сказала Варвара Сергеевна.

По пути к дому Прохоровых мы повстречали разгневанного Степана Кондратьевича. Тот не преградил мотоциклу путь. Но погрозил нам вслед кулаком.

— Так и знал, что он бабу свою катает! — прокричал мужчина. — Верни моего Чижика, стервец!

Во дворе Прохоровых нас встретили Артур и Кирилл.

— Ну, что там? — спросил я и указал на дом.

— Разговаривает по телефону, — сказал Прохоров. — Ругается.

Он замолчал, вопросительно взглянул на Павлову.

— Варвара Сергеевна — медсестра, — пояснил я. — Она обработает раны твоего отца. Раз уж он отказался от поездки в больницу. Проследит, чтобы не случилось заражение крови… если оно ещё не случилось. Уверен, Варвара Сергеевна разберётся, что делать. И сообщит, не нужно ли уже бить тревогу. Отведи её в дом, к отцу.