Три сестры. Диана (СИ) - Сдобберг Дина - Страница 24

Весной и осенью согребали сухую листву и траву, опавшие шишки. До самого снега белили бордюры. И вышедшая в свободное время с веником на улицу чья-то мама или бабушка никого не удивляла. Улица же, ветер наносит пыль, а асфальт нужно промести. И никто не тыкал, что в части пять полных рот солдат и с десяток дворников. А вдоль домов и для окантовки мест для отдыха у нас были клумбы.

— Соседи, цветы не поливайте, я полил, — этот крик под окнами с утра был привычным символом наступления утра.

У нас дома он правда был совсем другим.

— Подреми ещё, — говорил мне каждое утро муж поднимаясь без пятнадцати шесть утра.

Я улыбалась, зная, что полежать я могу ещё как раз минут пятнадцать-двадцать.

— Рота, подъём! — рявкал Генка подходя к лестнице, ведущей в комнату к мальчишкам.

Стучание пяток по деревянным ступенькам, шум воды, звук хлопка входной двери… Каждое утро муж и все трое сыновей делали три больших круга по части, приседали, подтягивались, отжимались, обливались водой из колонки и бежали домой. Яичницу или омлет я готовила на трёх больших сковородках.

А потом, кто на работу, кто в школу или секцию. Мальчики занимались плаванием и академической греблей. И помимо этого, как у всех, уборки дома, небольшой огородик. Взяли как-то на откорм по весне двух поросят, ходить за которыми Игорь и Миша отказались.

— Мам, ну зачем? Чистить за ними, ведра таскать! И так всё детство в армии проходит, — бубнил Игорь.

А вот Костя вызвался помогать. Когда я попыталась надавить на старших, муж меня остановил.

— Не заставляй, — сказал Генка. — Сами всё поймут.

Замысел Гены я поняла не сразу, а сообразив, молча ждала реакции Игоря и Миши. Осенью поросят сдали на мясокомбинат. Генка привёз домой деньги, которые отдал мне, а вернувшегося из сарая Костю, где он наводил порядок и засыпал вычищенный после животных пол хлоркой, я сама с нетерпением ждала из душа. Тщательная помывка после сарая была обязательным ритуалом у сына.

— Держи, Костя. Я зашёл в город, браслет немного убавили. Можешь носить прямо сейчас. — На стол перед сыном Генка положил часы «Полёт».

— А почему только Косте? — тут же спросил Игорь, ведь дети были приучены к тому, что всё делится одинаково и поровну.

— Как почему? — притворно удивился Генка. — Вот смотри, за поросятами ухаживал Костя. Вы отдыхать и играть, а он на тележке вёз тяжёлые ведра, рвал траву, мелко колол известняк и смешивал с солью для свиней, собирал и отвозил им из сада опавшие яблоки и груши, а обратно вёз навоз. Да и чистить два раза в день за скотиной дело нелёгкое. Я бы сказал тяжёлая работа. А за работу нужно платить. Вот это, Костя заработал, тратя своё личное время. Это итог его труда. Вы не согласились помогать, да и брату не помогали. Ну, справедливо будет за его труд отблагодарить вас всех одинаково?

— Ах, ты, пела! Это дело, так пойди и попляши, — засмеялся Мишка, хлопнув Игоря по плечу.

Но уже в конце зимы все трое сами просили взять скотину. Мальчишки хотели себе велосипеды. А те часы, носили все трое по очереди.

После школы Миша поступил в десантное военное училище, собираясь как и отец стать офицером. Игорь же и Костя собирались связать свою жизнь с олимпийским спортом. Оба были в составе сборной. Правда Игорь всё же отправился на срочную службу. В образцово-показательную гвардейскую Таманскую дивизию.

— Ген, а ты чего за сына не похлопотал? У нас бы служил, — спросил как-то мужа Володя Елизаров.

— Чего? — не понял Генка.

— А всё понятно. Можешь не отвечать. — Засмеялся Владимир.

А потом весы нашей жизни снова пришли в движение, словно стараясь нагнать то время, пока в нашей семье царил покой.

Глава 22

Семьдесят шестой год, не предвещавший каких-то потрясений, стал своеобразным рубежом для нашей семьи.

Весь год мы болели за Игоря и Костю, упорно пробивающихся к спортивным вершинам. В начале лета ездили на выпуск к Мише.

— Офицеров десантников у нас в семье ещё не было, — поздравлял сына Генка смеясь.

В конце октября отпраздновали восемнадцатилетие Кости. С его совершеннолетия в нашей семье все официально стали взрослыми. А уже через две недели, обычный поход в город на дискотеку закончился кошмаром. Костя, заступаясь за знакомую по школе девочку, влез в драку. Вот только получив удар кулаком в переносицу, его соперник скончался.

Начались мытарства по инстанциям и кабинетам. Прилетевшая из-за этого из Хабаровска Тося принесла из высоких кабинетов неутешительные новости. И советы не высовываться.

— Генка, ты чего молчишь? Давай через наших попробуем! — убеждали мужа друзья и сослуживцы, Елизаров и Вайнир.

— Утоплю сына, — мрачно отвечал Генка. — И так у него и мать, и тётки, ещё и папа засветится. И тогда точно не удержатся от того, чтобы превратить его в козла для показательной порки.

Приговор, который был достаточно мягким, как нам объяснил прокурор, для меня был громом среди ясного неба. Я не понимала, как это семь лет могут считаться везением. И хотя Тося без всяких просьб наведалась в зону, куда отправили Костю и заверила меня, что у моего сына всё в порядке, и ни начальство, ни контингент, к нему вопросов не имеют, я поняла, что вопросы есть у меня. И как выяснилось много позже, подозревала я правильно. По просьбе сына, Тося скрыла от меня историю с избиением Кости для того, чтобы склонить его к сотрудничеству с начальством зоны.

Семьдесят седьмой я встречала в тумане, смутно помнила, что происходило за время суда и этапа сына. Только писала в каждом письме сыну, чтобы не вздумал забывать, что он наш сын, и у него есть семья.

Наверное поэтому не заметила, как Игорь начал сначала выпивать, с потом и пить. Ни разговоры, ни выяснения не помогали. Он мог держаться месяц, два… А потом очередное день рождение кого-то, вечеринка спортсменов… Игорь мог по несколько дней не возвращаться домой. А когда приходил, это было жалкое и пугающее зрелище.

Особенно для меня. Никогда не сталкивающейся с таким явлением, как пьющий человек в семье.

— Как Лëшенька наш, — утирала глаза краем любимой шали приехавшая погостить мама.

Историю её брата, каторжанина и зачинщика бунта на «Потëмкине», спившегося до потери человеческого облика я помнила. Но это были лишь рассказы. У нас дома спокойно стояли в стенке несколько бутылок разного алкоголя. Иной раз на праздник ставили на стол. Борисовна каждый раз передавала домашней настойки на малине и вишне. Но никогда и ничто не предвещало подобного продолжения.

Из сборной Игорь вылетел, как и из милиции. Из-за пьянки. Ну не может милиционер ходить с перегаром. Я не знала, что мне делать.

— Дина, доченька, вези ко мне, — предложила Мария Борисовна во время очередного разговора. — И не переживай! У нас на Кубани и не таких орлов умеют в чувство приводить и ум возвращать в дурные головы!

Её предложение оказалось спасением. Пить Игорь не бросил, но хоть меру не переступал. И вспомнил, что спиртное вовсе не является обязательным атрибутом праздника. Уже потом, новости от Борисовны начали радовать. Да и старший сын словно проснулся от какого-то дурного сна.

— Что-то тут не так, — хмыкал Генка. — Мужики так стремительно умнеют либо из-за бабы, либо круто получив по рогам. Но кто интересно до нашего сыночки дотянется, чтоб по рогам-то настучать?

С причиной прояснения у себя в мозгах сын решил нас познакомить в конце лета. Просто предупредил, что собрался жениться, и едет домой не один.

Так как Гена оформлял для девушки пропуск на территорию части, данные мы знали. Но я всё равно волновалась перед встречей. Сыновья ни разу не приводили девушек в дом, а тут сразу жениться.

Ирина оказалась невысокого роста, и рядом с Игорем смотрелась совсем миниатюрно. Даже каблуки не спасали. В глаза бросалась белая блузка с квадратным вырезом и ярко-красные брюки.

— Какие яркие, — ляпнула растерявшись я. — Я таких даже в магазинах не видела.