Мое прекрасное искупление - Макгвайр Джейми - Страница 27

– Что? – резко сказал Томас, притворяясь, что смотрит на многочисленные фотографии и заметки на моей стене и полке или вообще никуда не смотрит.

– Ты ведешь себя как ребенок, – сказала я.

Он опустил подбородок и сверкнул в меня взглядом.

– Избавься от него, – чуть ли не прорычал Томас.

Может, некоторое время назад я бы и испугалась, но я больше не боялась Томаса Мэддокса. Как, возможно, и раньше.

– Вчера ты потешался, когда я ревновала. Знаешь ведь, что я бросила его и он меня совершенно не интересует. Только посмотри на себя.

Томас указал на дверь:

– Думаешь, я ревную к мистеру Чистюле? Ты, мать твою, издеваешься?

– Мы оба знаем, что тут у тебя мешанина… – проговорила я, указывая на голову, – …и тебе не до тревог о моем бывшем или обо мне в принципе.

– Неправда.

– Ты все еще ее любишь! – проговорила я, слишком уж громко.

Каждый сотрудник Пятого отряда, находившийся в комнате отдела, подался вперед или откинулся на кресле, чтобы заглянуть в мой кабинет сквозь стеклянную стену. Томас подошел к ней и закрыл жалюзи сначала с одной стороны, потом с другой и захлопнул дверь.

– Да какое это имеет значение? – нахмурился он. – Разве не может быть, чтобы ты мне нравилась и я по-прежнему любил ее?

– А это так? Я тебе нравлюсь?

– Нет, я пригласил тебя на свидание, потому что обожаю, когда меня отшивают!

– Ты позвал меня на ужин прямо перед своим срывом. Ты не отпустил ее, Мэддокс.

– Значит, опять Мэддокс!

– Ты ее не отпустил, – сказала я, злясь из-за той грусти, что сквозила в моем голосе. – А у меня есть четкая цель в жизни.

– Ты уже говорила.

– Тогда сойдемся на том, что это бессмысленно.

– Хорошо.

– Хорошо? – переспросила я и смутилась из-за возникшей в моем голосе паники.

– Не буду давить. Если я отпущу Камиллу, а ты… свои заморочки… тогда мы продолжим наше совещание.

Я потрясенно уставилась на него:

– Ты не просто так сказал это Констанции. Мы и впрямь были на совещании!

– И?

– Томас, такое невозможно кратко изложить. Ты не станешь говорить мне о том, как все само собой сойдет на нет, и мы не будем продолжать совещание по результатам наших взаимоотношений. Так это не работает.

– Так работаем мы.

– Это глупо. Ты ведешь себя глупо.

– Возможно, но, Лииз, мы два сапога пара. Поэтому ничего не вышло с другими. Я не позволю тебе сбежать, а ты не станешь со мной мириться. Можем до самой старости спорить о том, насколько целесообразно совместное пребывание, или просто принять все как есть. Мы и впрямь все планируем, организуем, контролируем.

Я сглотнула ком в горле.

Томас указал на стену.

– До встречи с тобой я был одиноким трудоголиком, а ты – хоть и встречалась с парнем, но ничем от меня не отличалась. Но у нас все может получиться. Нам просто суждено быть вместе. Когда ты скажешь мистеру Ниндзя проваливать отсюда, дай знать – отведу тебя на ужин. Потом я снова тебя поцелую, и вовсе не из-за отчаяния.

Я опять нервно сглотнула.

– Хорошо, – пытаясь унять дрожь в голосе, сказала я. – Странно, когда кто-то тебя целует, впав в отчаяние из-за другой женщины.

– Больше этого не повторится.

– Уж постарайся.

– Есть, мэм.

Он открыл дверь, вышел из кабинета и закрыл ее.

Я рухнула в кресло и сделала глубокий вдох, пытаясь себя успокоить.

Что это было, черт побери?

– Привет, – сказал Джексон. Он сидел на диванчике в зоне для посетителей в конце коридора, но при виде меня поднялся, нависая надо мной. – Ты очень красивая. Калифорния тебе к лицу.

Я повернула голову набок и вежливо улыбнулась:

– Прошло всего несколько недель.

Джексон опустил глаза:

– Знаю.

– Как твои родители?

– Папа только вылечился от простуды. Мама клялась, что, если я подарю тебе цветы, ты передумаешь.

Я сдвинула губы набок:

– Давай прогуляемся.

Джексон прошел за мной к лифту. Я нажала на кнопку первого этажа, и мы спустились в тишине.

Двери разъехались, открывая нашему взору бурную утреннюю деятельность в холле. Агенты приходили на работу, отправлялись на допросы, в суды или выполняли сотни других задач, которые входили в их полномочия. На посту отмечались посетители, кроме того, с экскурсией прибыла небольшая группа детей средних классов.

Мы прошли в глубь здания, и я толкнула двойные двери, ведущие во внутренний двор. Между двумя корпусами находилась уютная зона отдыха с мебелью для веранды, речными камнями, пучками зеленой овсяницы и памятником погибшим агентам. Я всегда хотела просто прийти сюда на несколько минут, чтобы собраться с мыслями или посидеть в тишине, но между перерывом на обед с Вэл и тренировками в фитнес-зале с Томасом времени никак не находилось.

Джексон сел на один из плетеных диванчиков. Я встала перед ним, слегка замешкавшись. Мы молчали целую минуту, а потом я наконец сделала глубокий вдох.

– Почему ты сперва не позвонил? – спросила я.

– Ты бы тогда сказала не приезжать, – жалостливо проговорил Джексон.

– Но ты все равно приехал, – сказала я, щурясь от яркого утреннего солнца.

Джексон нагнулся и положил голову на ладони, и я порадовалась, что мы наедине. Я отступила на шаг, испугавшись, что он может заплакать.

– Лиизи, я не слишком хорошо переживаю наше расставание. Не могу ни есть, ни спать. На работе у меня случился нервный срыв.

Я поморщилась, услышав, как он меня назвал. Правда, не его вина, я ведь никогда не говорила Джексону, что мне не нравится это обращение. Я испытывала неловкость при виде того, насколько он раним, ведь обычно он прекрасно владел собой. От угрызений совести мне стало еще хуже.

Джексон был неплохим парнем. Но я разлюбила его, и все его поступки стали казаться абсурдными. Чем больше я старалась изменить свои чувства, тем сильнее испытывала к нему отторжение.

– Джексон, я на работе. Ты не можешь так вести себя здесь.

Он поднял на меня глаза:

– Прости. Я лишь хотел пригласить тебя на обед.

Я вздохнула и села рядом:

– Мне больно видеть, что ты страдаешь. Жаль, что я не испытываю других чувств… но все так, как есть. Я дала нам год, как и обещала.

– Но, может, если я…

– Ты тут ни при чем. Ты ничего такого не сделал. Просто мы друг другу не подходим.

– Но ты мне подходишь.

Я положила руку ему на спину:

– Прости меня. Правда. Но то, что было, прошло.

– Ты совсем по мне не скучаешь? – спросил он.

Джексон был настолько крупнее меня, что заслонял собой солнце.

Я вспомнила, как увидела его на тренировке. Многие женщины считали Джексона очень милым и привлекательным. И он был таким. После всех попыток других девушек заманить в свои сети Джексона Шульца я сделала это без каких-либо усилий. Он говорил, что его привлекла моя уверенность в себе и острый ум. Этого мне не занимать.

И вот теперь он умолял, чтобы я вернулась к нему, хотя он мог уйти отсюда и свести с ума кучу женщин, которые бы любили и ценили его, вместе с дурными привычками и теми чертами, из-за которых он мне когда-то нравился.

После минутного колебания я все-таки решилась на правду, пускай и неприятную. Я просто покачала головой.

– Вот проклятье. – Он коротко и невесело усмехнулся. – Ты переехала сюда из-за другого? Это, конечно, не мое дело, понимаю, но я должен знать.

– Совершенно точно нет.

Он кивнул, довольный ответом:

– Что ж, мой самолет улетает в среду. Полагаю, можно застрять в местах и похуже.

– А ты не можешь поменять рейс?

Я заранее знала, что он не станет этого делать.

Мало того, что Джексон не умел отпускать, он еще становился совершенно беспомощным, когда дело касалось смены авиабилетов, бронирования или назначения встреч. Я не сомневалась, что об организации этой поездки позаботилась его мама.

– Здесь находится бар «Лучший стрелок». Тебе понравится, – сказала я.