Охотник - Френч Тана - Страница 74

Лене приходит на ум, что, похоже, у нее единственной на всю округу никаких гипотез насчет того, кто убил Рашборо, нет. Ей, в общем, без разницы. С ее точки зрения, есть немало вопросов куда более насущных.

— А и ладно, — говорит она, откусывая от яблока, — не нам эту задачку решать, везука же. Следователю тому — Кел говорит, Нилон его фамилия, — с этим возиться. Ты с ним еще не виделась?

— Виделась. Зашел в обед, сэндвичей хотел, прикинь. Я чуть не спросила у него, похоже ли это место на, блин, кулинарию, но в итоге отправила его за тостами к Барти в соседнюю дверь.

Норин вообще-то, бывает, лепит сэндвичи — тем, кто ей нравится. Судя по всему, Нилон в эту категорию не попадает, и Лене это кажется странным: она б ожидала, что Норин как одаренный энтузиаст схватилась бы за возможность уютно потрепаться с профессионалом.

— Какой он? — спрашивает Лена. — Я с ним еще не знакома.

— Здоровенная башка, блин, с улыбкой, — сумрачно отвечает Норин. — Вваливается сюда, здрасьте-пожалте, шутки шутит про погоду, чуть ли не шляпу перед Томом Патом Малоуном стаскивает, если б была на нем шляпа та. Дирян Куннифф чуть в труселя не насикала с него, вот как есть. Чаровникам никогда не доверяю. — С мстительной силой она отхрустывает яблоко.

— Кел говорит, мужик свое дело знает, — замечает Лена. Вновь перехватывает тот же странный косой взгляд Норин. — Что?

— Ничего. А Кел как считает, кто это?

— Кел отошел от дел. Он считает, что это не его печаль.

— Что ж, — говорит Норин, — будем надеяться, он прав.

— Так-так, — произносит Лена. — Выкладывай давай.

Норин вздыхает, утирает пот со лба тыльной стороной ладони.

— Помнишь, я тебе говорила: кончай канителиться да выходи за него замуж, помнишь? А ты вся из себя нос задрала. Я тебе тогда чуть не всыпала. Но теперь-то, сдается мне, права ты была в кои-то веки, что меня не послушала.

Лена знает, что ей это не понравится. Не нравится ей и то, как Норин мельтешит вокруг да около. Лена подавляет в себе позыв запустить яблоком Норин в перманент.

— И чего же так? — спрашивает она.

Сидя на лестнице, уперев локти в колени и крутя яблочный черенок, Норин выглядит уставшей. Лена ловит себя на ощущении, что все, кого она в эти дни видит, смотрятся уставшими. Джонни всех вымотал.

— Кел твой всем нравится, — говорит Норин. — Сама знаешь. Он славный парень, учтивый, и все это знают. Но если Нилон возьмется людей напрягать…

До Лены доходит.

— Если волки подберутся близко, — говорит она, — придется выбрать, кого выпихнуть из фургона.

— Ай, да господи, не надо, блин, драматизма. Никто никого не выпихивает. Просто… ясное дело, никому неохота, чтоб двоюродный или зять сел за убийство.

— Лучше пусть залетный сядет.

— А ты как считаешь? Если не Кел.

— Навалом тут людей, кого я б за решеткой увидела с удовольствием, — отвечает Лена. — Если кто настолько тупой, что действительно уверен, что это Кел сделал. Или они так из чистого удобства рассуждают?

— А что? Они так говорят в любом разе.

— Сколько их?

Норин головы не поднимает.

— Достаточно.

— И если Нилон всех замордует, ему сообщат.

— Не прямиком. Никто Кела ни в чем обвинять не станет. Просто… сама знаешь.

Лена знает.

— Скажи-ка, — произносит она. — Я чисто помираю от любопытства. Зачем ему это? Смеху ради, что ли? Или он решил, что Рашборо своими пижонистыми городскими замашками сразил меня наповал?

— Ай, Хелена, да блин, ну чего ты такая. Я этого не говорила. Я им сказала, да вы с ума посходили, сказала им, Кел тут замешан не больше моего. Просто тебе рассказываю, чтоб ты знала, с чем тебе предстоит иметь дело.

— А я просто спрашиваю. Зачем Келу убивать Рашборо?

— Я ж вообще не сказала, что он убивал. Но все знают, что он ради Трей на все готов. Если Рашборо — из тех извращенцев, и он ее хоть пальцем тронул…

— Не трогал он ее. У мужика неприятности были, это да, но не того сорта. Людям, что ли, своей драмы не хватает в жизни, добавки надо?

— Ты, может, и знаешь, что он Трей ничего не сделал. А следователь-то не знает.

Лена понимает, не задумываясь, как именно это все развернется. Слух, что вьется по округе, — постепенный, бесцельный, неточный; никто не скажет и даже не намекнет, что проще всего так: Рашборо убит тем янки, который живет в доме О’Шэев, — но мало-помалу мысль эта сгустится и примет некие очертания в воздухе. И в конце концов кто-то заикнется об этом при Нилоне — что не понравилось ей, как Рашборо смотрел на ее племянницу-подростка; кто-то еще обронит фразу, что Кел Терезе Редди все равно как отец, очень ее оберегает; еще кто-то заметит, что Рашборо, поскольку друг Джонни, наверняка отирался у Редди дома; еще кто-то походя заметит, что Шила — слова дурного не скажем — о ребенке как положено не печется. В отличие от Джонни, Кела сдавать безопасно. Он достаточно долго здесь прожил, чтоб понимать: если проболтается Нилону про золото, Трей окажется в черных списках этой округи вместе с ним.

— Я знаю, ты не любишь ни во что впутываться, — говорит Норин. — Считаешь, я слепая, или тупая, или не знаю какая еще, но нет. С чего, по-твоему, я так уперлась в то, чтоб вас с Келом познакомить? Страсть как не хотелось мне, чтоб ты была одинокая, а я знала, что ты к местному парню и близко не подойдешь — из страха, что тебя втравят в местные делишки. Но теперь, если люди начнут судачить… понимаешь, как оно будет. Тебе на дух не надо, чтоб тебя втягивали.

— Ну, поздно, — произносит Лена. — Мы с Келом прислушались к твоему совету, само собой, разве ж не все вокруг знают, что ты всегда права. Мы женимся.

Норин вскидывает голову, таращится.

— Ты серьезно?

— Я да. Это и пришла тебе сказать. Как думаешь, мне в зеленом лучше или в синем?

— Нельзя замуж в зеленом, плохая примета… Матерь Божья, Хелена! Уж не знаю, поздравлять тебя или… Когда?

— Дату пока не назначали, — говорит Лена. Бросает огрызок в мусорку и соскальзывает со стойки. Надо вернуться к Келу и уведомить его об этой вести, пока кто-нибудь не заявился его поздравлять. — Но можешь сообщить всем этим говнецам языкастым: он больше не залетный. Любому, кто захочет швырнуть Кела волкам, придется швырнуть и меня, а меня не так-то запросто швырнешь. Так и скажи им — и постарайся, чтоб они тебя услышали.

Кел у себя в мастерской, мажет морилкой выточенную деревяшку. Лена не привыкла видеть его там одного. Музыку он не включал, просто сидит у верстака, склонив голову, кисточка ходит ровно и тщательно. Мастерская с ее опрятностью и тщательно разложенным инструментом впервые смотрится как отважная попытка человека на пенсии как-то себя занять.

— Эй, — говорит он, поднимая голову, когда в окно падает ее тень. — Все в порядке?

— Лучше не бывает, — отвечает Лена. — Вернулась, просто чтоб тебя предупредить: я сказала Норин, что мы помолвлены. Решила, что тебе лучше про это знать.

От выражения Келова лица она разражается хохотом.

— Голову между колен опусти, — советует она ему. — Не хватало еще, чтоб ты мне тут в обморок хлопнулся. Не волнуйся, замуж я идти ни за кого не намерена.

— Тогда какого… — Кел явно хочет сказать «какого хера», но понимает, что оно может показаться невежливым.

Смех идет Лене на пользу.

— Вокруг Рашборо заваруха на сорок оттенков дерьмища, — говорит она. — Один связан с тобой. Прикинула, что могла б его прибрать, пока не присохло. Люди два раза подумают, прежде чем распускать слухи о том, кто того и гляди станет зятем Норин.

— Ладно, — говорит Кел. Вид у него все еще достаточно ошарашенный, чтобы Лена продолжала улыбаться. — Ладно. Если ты… Ладно. В смысле, я не возражаю, я просто… Что люди толкуют?

— Немного чего, — отвечает Лена, пожимая плечами. — Слухами обмениваются, примеряют; знаешь сам, как оно бывает. Просто не хочу, чтоб они решили, что этот конкретный им впору.

Кел смотрит на нее, но не выспрашивает. По крайней мере отчасти он понимает, чтó Арднакелти способна вокруг него навить, если деревня так решит.