Персик - Адлер Элизабет - Страница 34

• Предыдущая
• 34/107
• Следующая

Пич ждала, затаив дыхание, ждала, что Леони скажет дальше? Может быть, она наконец-то расскажет ей о себе и о Месье?

— Мы были сенсацией в театре в тот вечер, — проговорила Леони.

— Не только в тот вечер, — быстро возразила Пич. — Ты всегда была сенсацией, бабушка.

Леони улыбнулась.

— Не всегда. Это Месье всегда был сенсацией, всегда на виду. Он был очень умным и сильным человеком.

Леони крепче сжала руль. Неожиданная откровенность Леони позволила Пич задать вопрос, который не давал ей покоя:

— Почему ты не вышла за него замуж? — Леони выглядела настолько расстроенной, что Пич пожалела о своем любопытстве. — Может быть, я расскажу тебе когда-нибудь, Пич, если придется. О, я хотела бы уберечь тебя от многих ловушек, в которые попадают женщины. Подожди, совсем скоро ты узнаешь, что любовь — это самое сложное, непостижимое чувство, И мы все равны перед ней.

— Если я полюблю кого-нибудь, я выйду за него замуж…

— Хорошо, — живо ответила Леони, отсекая прошлое, — только сначала познакомь его с бабушкой, чтобы она могла одобрить твой выбор. А теперь посмотри, Пич, — там вдалеке. Это первое здание, которое мы видим за последние полчаса, должно быть, то, что нам нужно. Мэддокский приют.

Неприятный звук колокольчика приветствовал их, когда машина въехала в железные ворота, открытые двумя аккуратно одетыми мальчиками. Пич бегло осмотрела приземистые серые здания, и у нее засосало под ложечкой. Не было цветущих вьющихся растений, чтобы как-то смягчить эти неприветливые постройки, не было заботливо посаженных роз и азалий по бокам дорожек, как в замке д’Оревилль. Группа детишек, построенных для того, чтобы приветствовать их, выглядела такой же серой, с лицами, обветренными от постоянных ветров голой равнины.

— Бабушка, я не могу, — прошептала Пич. Леони удивленно посмотрела на нее.

— Что не можешь, дорогая?

— Не могу идти туда. — При одной мысли о том, как все будет, она испугалась и почувствовала себя разбитой. Мне там не нравится…

В лучах солнца мелькнуло лицо миссис Гренфелл, улыбающееся вставными зубами. Леони встревоженно взглянула на Пич:

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Нет, нет, но, пожалуйста, не заставляй меня идти туда, бабушка. Пожалуйста.

Леони посмотрела на Мэддокский приют для сирот, на ожидающее лицо миссис Гренфелл и ряд этих серых детишек, выстроенных перед серым зданием. Она поняла, почему Пич не хочет идти туда.

— Подожди здесь, дорогая, — сказала она, открывая дверцу машины.

Ее долг пойти туда и посмотреть, чем может помочь их организация. Леони пожалела, что взяла Пич с собой.

С теплой приветливой улыбкой на все еще красивом лице, Леони пожала руку миссис Гренфелл. Маленькая девочка в платье, которое ей совсем не шло, преподнесла гостье букет из огромных гладиолусов, завернутых в целлофан. Леони наклонилась, чтобы поцеловать ее, и ребенок застыл в изумлении, приоткрыв рот и держась рукой за то место, куда ее поцеловали. Леони шла дальше, улыбаясь, пожимая руки, гладя головки малышей, задавая вопросы старшим. Ее интерес был настоящим, а озабоченность — неподдельной, и Пич подумала, что она светится от любви к этим несчастным детям.

Пич со вздохом облегчения откинулась на сиденье, когда все друг за другом прошли в здание. Она не могла бы сидеть и обедать с ними, как всегда делала в приюте д’Оревилль. Это место пугало ее. Даже не заходя туда, Пич знала, что там будет: сильный запах дезинфекции, вчерашней еды и присутствие горя и одиночества. Усевшись, она смотрела в окно закрытой передней дверцы. Блики солнца играли на металлических буквах таблички: «Мэддокский приют для сирот». Худое лицо со светлыми стальными, как буквы на табличке, глазами, неожиданно появилось в окне. Испуганная Пич откинулась назад.

— Извините, — пробормотал мальчик, — я только хотел взглянуть на машину.

Он пошел прочь с опущенной вниз головой, руки в карманах. Пич опустила стекло и смотрела ему вслед. Он не показался ей взрослым. На мальчике были слишком короткие серые брюки, которые обвивали худенькие ноги, он был коротко острижен и выглядел очень уязвимым и трогательным. Быстро соскользнув с сиденья, Пич позвала его:

— Подождите минуту!

Ноэль шел, не веря самому себе. То, что она зовет его, должно быть, сон, мечта.

— Пожалуйста, — звала Пич, — подождите минуту, подождите меня.

Ноэль услышал ее легкие шаги и почувствовал, как она легонько дотронулась до его руки.

— Здравствуй, — сказала она. — Я — Пич де Курмон. А кто ты?

Она была даже красивее, чей показалась сначала. Яркая девочка с копной золотисто-каштановых волос. У нее была нежная кожа — не красная и загрубевшая от ветра, как у девочек, которых он знал, ее глаза — о, ее глаза! — были великолепны — бездонные, темно-синие, как чудесные озера, которых он никогда не видел, но знал, что они должны быть именно такими. Пич вопросительно улыбнулась ему:

— Ну?

Ноэль поднял голову:

— Что?

— Как тебя зовут?

— Ноэль.

— Ноэль — а дальше?

— Мэддокс. Ноэль Мэддокс.

Взгляд Пич остановился на табличке со стальными буквами, которая висела над дверью. Лучше бы она не спрашивала.

— А почему ты не обедаешь вместе с остальными? Ноэль еще глубже засунул руки в карманы.

— Я хотел посмотреть на машину, вот и все, — пробормотал он, опуская голову.

— Ну тогда пойдем. — Пич взяла его за руку. — Пойдем, я покажу тебе машину.

Ее прикосновение бросило его в дрожь, так что даже короткие волосы на шее вздыбились. Застеснявшись, он позволил ей отвести себя к машине.

— Смотри все, что хочешь, — сказала она, — я не могу рассказать тебе, с какой скоростью она может двигаться, так как бабушка никогда не ездит быстрее 30 миль в час.

От звонкого чудесного смеха у Ноэля по спине побежали мурашки.

— Могу я… Я хочу сказать, можно ли заглянуть внутрь?

— Конечно. — Пич распахнула дверцу и отступила назад.

— Нет, нет. Я имею в виду, вовнутрь, открыть капот.

— Ты хочешь посмотреть двигатель? — Она думала, что он хочет взглянуть на роскошное внутреннее убранство машины. — Я не знаю, как его открыть, — произнесла Пич.

— Это здесь. Разрешите мне. — Ноэль повернул рычаг и, обойдя машину, открыл капот. Перед ним был безупречный все еще горячий двигатель.

Пич за компанию посмотрела тоже.

— Что интересного в этих двигателях? — спросила она. Ноэль с интересом стал рассматривать двигатель, особенности сборки. Он страстно хотел разобрать его, изучить, он мог бы часами копаться в нем.

— Разве ты не видишь? Это само совершенство. Каждая деталь, каждый маленький узел имеют свое значение, и благодаря им двигатель становится таким мощным. Все так логично и просто.

— Это слишком сложно для меня.

Ноэль посмотрел на Пич. Ее рука, слегка золотистая, тронутая каким-то особенным солнцем, которое никогда не светило здесь, была совсем рядом, а струящиеся волосы напоминали водопад. Ноэль крепче сжал кран капота, голос стал низким от волнения.

— Это потому, что ты — девочка.

Пич, смеясь, поправила волосы.

— Да, но я — девочка из семьи де Курмон.

Ее имя колоколом прозвучало в голове Ноэля, отдаваясь тяжелыми ударами.

— Де Курмон! Ты имеешь в виду автомобиль «курмон»?

— Да, это наша семья, — улыбнулась Пич, заметив его ошеломленный взгляд.

На самом деле у Ноэля были чудесные глаза, когда он приподнимал завесу, которая скрывала и защищала их, и позволял заглянуть внутрь. Светло-серые, с длинными темными ресницами.

— Первую машину мой дедушка практически построил сам.

— Это чудесные машины, — ответил все еще растерянный Ноэль. — Конечно, я никогда их не видел, только в книгах.

Пич вздохнула.

— Мы не уверены, будут ли еще выпускаться такие машины. Заводы разрушены во время войны, сохранилось лишь немногое.

Ноэль попытался представить, на что похожи заводы де Курмонов. Заводы — это слишком важно, чтобы быть просто разрушенными во время войны…

• Предыдущая
• 34/107
• Следующая