Личные дела - Боуз Диша - Страница 18

Сиара чуть не бросилась на эту женщину, умоляя ее пойти по магазинам и купить ей новую одежду. А потом взглянула на папу и увидела, как отчаянно он тоже этого хотел.

– Отвали от меня! – прорычала Сиара. Симона вздохнула и посмотрела на отца девочки. Он ничего не сказал, просто покачал головой, словно хотел оказаться сейчас в другой реальности. А потом они снова перешли улицу и пошли к машине, но в этот раз он не стал брать дочь за руку.

Было еще не поздно, когда Сиара припарковалась в городе. Она направилась к магазинчику под названием «Луг Маргарет», по пути остановившись, чтобы полюбоваться витриной универмага Brown Thomas. Хотя магазин и располагался на главной улице, он не был элитным бутиком одежды. В нем посетителей угощали просекко в бокалах для шампанского и засахаренным миндалем в крошечных вазочках.

Магазин был слишком необычным, чтобы привлечь толпу покупателей, и в этот раз Сиара оказалась единственной его посетительницей. На нее обернулись две нетерпеливые женщины: Маргарет и ее помощница Мэгги. Казалось, их одинаковые имена – это какая-то шутка.

– Нам было интересно, когда мы вас снова увидим. Советую взглянуть на новые брюки, которые у нас появились, – расплылась в улыбке Маргарет, отправляя Мэгги за шампанским и угощением.

– Я ненадолго, так что, надеюсь, они мне понравятся.

Сиара устроилась поудобнее в кресле цвета слоновой кости, расположенном прямо в центре магазина, среди вешалок с элегантными нарядами. Сиара достала телефон, чтобы сделать несколько снимков. Маргарет отошла в сторону и с гордостью посмотрела на зал. Каждый раз, как Сиара выкладывала фотографии на своей страничке, у соцсетей магазинчика заметно прибавлялось подписчиков. Хотя она и не была в этом уверена, ей казалось, что только благодаря ее публикациям они продали вещей на несколько тысяч евро за последние месяцы.

Маргарет достала пару брюк, казалось, сделанных из мокрой кожи.

– Видите детали? – Держа брюки в руках, она поднесла их поближе к Сиаре, чтобы та могла их рассмотреть. «Деталями», которые она имела в виду, были несколько асимметричных складок в области бедер. Сиара уже видела подобные штаны.

– Байкерский шик, назовем их так. Такие брюки можно носить с чем угодно. С туникой, топом, блузкой, даже с безразмерной футболкой. Не правда ли? – Энтузиазм Маргарет немного раздражал Сиару, но ей нравилось, как она порхала вокруг и угождала ей.

Вошла Мэгги с подносом, но на этот раз Сиара ее проигнорировала. У нее не было на это времени.

Она сжала материал пальцами и потерла. Это была искусственная кожа. Сиара никогда не садилась на байк, и ей было интересно, что скажут ее так называемые друзья, когда увидят на ней подобный наряд. Ей очень не хотелось, чтобы они решили, что она чересчур старается.

– Ага, я возьму их.

Было заметно, что Маргарет трясло, но она старалась не показывать, насколько взволнована. Женщина бросила выразительный взгляд на Мэгги, но мышцы ее лица оставались неподвижными.

Это была самая быстрая продажа, которую когда-либо совершала Маргарет, поэтому она сделала Сиаре скидку в пятьдесят процентов.

В детстве, в Калькутте, Мишти часами лежала на залитом солнцем бетоне плоской крыши своего дома с волосами, намазанными кокосовым маслом. Она купила плеер Walkman на деньги, подаренные дедушкой на день рождения. Мишти вставляла наушники и просто лежала там, вдалеке от шума машин и криков на улицах.

Рано или поздно она спускалась, чтобы помочь маме с готовкой. К этому моменту тепло уже пропитывало ее кости, и его хватало на всю ночь.

Мишти делила комнату с двумя двоюродными сестрами, дочками папиного брата. Все жили вместе одной большой семьей: бабушка с дедушкой, два дяди со своими семьями и Мишти со своими родителями. Кузины так и не узнали о ее плеере, потому что она никогда не слушала его при них. Если бы она так делала, то они либо отобрали бы его, либо заставляли бы делиться с ними.

Со временем она потратила на кассеты больше, чем стоил сам плеер. И пока большинство девочек фанатели от болливудских песен и мальчуковых поп-групп, Мишти слушала Дилана и Спрингстина. Когда стало известно, что они с Партом после свадьбы переедут в Ирландию, сестры были в восторге, что, возможно, рядом с ней будет жить кто-нибудь из участников Westlife.

Вкусы на мальчиков у них тоже отличались. Иногда они не спали ночью и втроем обсуждали свои недавние влюбленности, но Мишти мало интересовали парни, которые копировали прически у кинозвезд или моделей из журналов.

В любом случае, это не имело значения. Мишти отлично знала, что родители не одобрят, если у нее появится мальчик. Как и других девочек в ее семье, ее с самого начала готовили к кое-чему более долгосрочному: к браку. Но о том, чтобы найти себе жениха, не могло идти и речи. Если бы кто-нибудь ее спросил, она бы ответила, что это вообще исключено. Мишти мечтала, чтобы ее жизнь была не такой, как у ее матери, хотя и сложно было это себе представить. Но ведь должно же быть что-то помимо этого, что-то другое.

Ее родители не особенно учитывали ее мнение, да и она сама – тоже. У Мишти не было опыта общения с противоположным полом. Ее окружение было почти целиком женским. Единственными мужчинами, к которым у нее был доступ, были ее папа, дяди и дедушка, и все они были жутко похожи. Они очень мало говорили. Если они не обсуждали крикет, то спорили о футболке. Они садились поесть вместе – в мужском кругу. Дети ели раньше, а женщины – позже. Мишти была в курсе, что ее отец думал об Индийском Национальном конгрессе, что ему абсолютно наплевать на Индийскую народную партию и что он всегда голосовал за коммунистов. Больше она почти ничего о нем не знала.

Встретив Парта, Мишти понимала, что ей повезло, что он решил жениться именно на ней. Из всех девушек, с которыми он, наверное, ходил на такие же короткие встречи, как с ней, он решил провести остаток жизни именно с Мишти. В Ирландии ей не нужен был плеер, чтобы спасаться от шума улицы. Но она не была готова к тому, что ее костям будет не хватать того солнечного тепла, которое они впитывали тогда на крыше, а в голове будет постоянно звучать громкое щебетание голосов, по которым она так скучает.

Больше всего Мишти скучала по голосу Нила. Она знала его всю жизнь.

Сколько Мишти себя помнила, она знала о существовании Нила Банерджи. Но их родители никогда не разрешили бы им дружить. Дом Нила был очень похож на ее собственный, но находился в довольно запущенном состоянии. Ее папа и дяди неплохо зарабатывали: этого как минимум хватало на то, чтобы содержать в порядке дом и обеспечивать всех, кто в нем жил. У мужчин из семьи Нила дела обстояли не так хорошо. Его младший дядя был местным пьянчужкой. Большую часть времени он проводил под старым баньяном в конце улицы. Обычно он или находился в бессознательном состоянии после вчерашних возлияний, или целыми днями играл в рамми[8] с такими же персонажами, как и он сам, жившими по соседству.

Мама и тети Мишти считали, что мужчины, сидевшие под баньяном, прожигали свою молодость, и качали головами, сплетничая о том, каким позором они стали для своей семьи. Однажды Мишти краем уха услышала, как ее папа заявил, что пьяный дядя не был ни в чем виноват. Он был ребенком, когда его отец умер, оставив семью с серьезными долгами.

Какими бы ни были причины, по которым семья Банерджи разорилась, детей из семьи Мишти просили держаться от них подальше. Словно поговорив с ними, они бы навлекли беду и на собственный дом. Именно поэтому Мишти никогда не звала Нила, а лишь молча следила за ним со своего балкона.

Она смотрела, как Нил играет с собранными камешками: сначала он строил из них башню, а потом отходил и разрушал ее. Он всегда играл в одиночестве, громко разговаривая сам с собой, поэтому Мишти решила, что у него нет братьев или друзей. Ей становилось грустно, когда она задумывалась о том, насколько он одинок. Нил бросал идеально плоские камни с закругленными краями. Натренировавшись, он научился сбивать башенку с одного удара.