Вернуть Боярство 11 (СИ) - Мамаев Максим - Страница 5

Торнадо, он сотворил небольшой управляемый торнадо, которым принялся ловить, словно сачком, многочисленных врагов. Оказавшихся поблизости от вращающегося на бешеной скорости воздушного вихря втягивало внутрь, туда, где били разряды молний — чары вышли действительно крепкие, полновесный шестой ранг. Вскинув руки, Петя начал медленно двигать их влево, и послушный воле создателя вихрь двинулся туда же, поглощая самых невезучих горгулий и там уже сжигая молниями.

Эффектно, в какой-то мере эффективно — но проблему не решало. В первые мгновения вихрь поймал сразу десятка четыре, а то и пять врагов, безжалостно стерев их в порошок своими объятиями, но горгульи — не тупая рядовая нежить или нечисть. Они быстро перестроились, отлетев от торнадо подальше и держа безопасную дистанцию. К сожалению, тощие летуны передвигались в родной стихии значительно быстрее Петиного торнадо — и дальше он ловил лишь по две-три особи в секунду. И то лишь потому, что горгульи и не думали прекращать атаку на барьер — обстрел Воздушные Серпы сыпались почти с той же интенсивностью, что изначально. А потому враги, скопившиеся на достаточно ограниченном пространстве, несмотря на всю свою верткость, скорость и сообразительность постоянно мешали друг друг — и лишь поэтому вихрю Пети доставалась хоть какая-то добыча.

Подключились и высыпавшие на верхнюю палубу маги — туда, в густую массу крылатых тел полетели огненные шары, молнии, ледяные сосульки, каменные колья и водяные плети, лучи света и пули из заказных артефактных карабинов, способных выдать выстрел, не уступающий заклятиям третьего ранга, потоки ядовитого дыма (интересно, чем думал этот молодой Мастер из числа дворян, пытаясь травить не нуждающихся в дыхании порождений некромантии?) и воздушные копья.

Много чего ударило с палубы, где сейчас находились десятка четыре боевых магов — вот только большая часть заклятий, даже попав по монстрам, была не способна их прикончить. Силы заклятий Учеников, что пользовались не усложненной и обладающей повышенной точностью и боевой мощью даже на таком ранге семейной магией Великих Родов или на худой конец простых боярских, что тоже за века, а то и тысячелетия скопили немало знаний и умений, а самые обычные отпрыски рядовых дворянских Родов, просто не хватало, что бы причинить сколь-либо серьёзные раны. Сбить на пару секунд траекторию полёта, заставив кувыркаться в воздухе и врезаться в своих товарищей — это был предел того, что им удавалось.

Магия Адептов уже оказывала более серьёзное воздействие — вырывала куски плоти, ломала попавшие под удар конечности, заставляя тварей либо падать вниз, либо оказываться пойманными вихрем Пети — ведь чаще всего доставалось крыльям тварей. Однако о том, что бы убить первым же попаданием речи не шло совершенно… Лишь один из Адептов, тот, что применил Магию Света, рассёк четверку крылатых пополам, не убив, но лишив дееспособности. Восемь половинок камнями устремились вниз — воздействие стихии-антагониста для их родной Тьмы временно оглушила горгулий.

Вот с атаками Мастеров всё было в порядке. Их было лишь четверо, и каждое заклятие, сплетенное видавшими виды, практически уже пожилыми Мастерами унесло около десятка тварей. Всё же пропасть между третьим и четвертым рангом на порядок больше, нежели между вторым и третьим.

Барьер дрожал всё сильнее, грозя рухнуть в ближайшее время — несовершенство его конструкции не позволяло пополнять запасы энергии в защитных чарах в тот момент, когда его атакуют. Восполнение маны было возможно лишь в момент покоя барьера. И если плюнуть на этот факт и начать восполнять его энергию прямо в бою, то он просто схлопнется, не выдержав такого издевательства.

А горгульи будто были в курсе этой слабости конструкции защитных систем судна — ни единой секунды передышки, ни даже краткого мига. Вот уже и дракон начался светиться — на этот раз не только глаза, но и всё тело здоровенной мёртвой зверюги. И логика на пару с банальной эрудицией безо всякого магического восприятия подсказывали — в этот раз ударит куда сильнее, чем в два предыдущих.

Так дело не пойдет. Я потянулся к рукояти сжимаемого в левой руке Меча Простолюдина, намереваясь обнажить клинок и прикидывая, что сейчас разумнее сделать — поставить дополнительную защиту или попытаться достать костяного дракона раньше, чем тот наконец сделает свой выдох, но тут на моё плечо легла рука.

— Не нужно, господин, — покачал головой не глядя на меня Смолов. — Вы ещё не в лучшей форме. Я разберусь.

Мой самый надежный вассал не терял времени даром — Архимаг уже слился со своим Элементалем и был готов действовать. Причем сделал это значительно быстрее и естественнее, чем в день штурма Магадана. Молодец, тренировался…

В момент, когда из распахнутой пасти ударил толстый, сплошной поток ледяного огня, напоённый огромным количеством маны, начал действовать и мой главный Старейшина Рода. Воздух и Тьма переплелись, образуя плотный поток энергии — и всю красоту этих с виду простых, неказистых чар здесь и сейчас оценить мог, пожалуй, лишь я один.

Ну действительно — от Архимага всегда ждут чего-то эффектного, внушительного, с грохотом и яркими вспышками, с разрушением всего и вся в округе, а не вот этот вот черный ветерок, больше смахивающий на творение какого-нибудь Мастера, не слишком к тому же умелого, раз так неравномерно смешал эти две Стихии. Даже ощущение количества затраченной маны не слишком впечатлило бы невнимательного зрителя — даже я с большим трудом ощутил, сколько реально сил вложено в заклинание. Впечатляюще много, надо сказать, далеко не каждый мне известный чародей седьмого ранга сумел бы использовать за один раз такой объём маны.

В общем, выглядело всё так, будто Смолов облажался. То ли дело заклятие костяного дракона! Громадный поток насыщенного энергией Смерти и Холода поток ледяного огня, от которого так и веяло громадной мощью, вложенной в эти чары, уже почти достиг барьера, но всё ещё вырывался из распахнутой пасти венчающего костяное тело черепа! Мощно, красиво, внушительно — в общем, прямо загляденье.

Однако когда Ветер, наполненный Мраком, столкнулся с Ледяным Пламенем, случилось неожиданное. Вместо того, что бы играючи пройти сквозь магию Смолова, походя сметя эту откровенно жалкую попытку дать отпор, Ледяное Пламя резко замедлило свой ход, а затем и вовсе прекратило приближаться к кораблю.

Магия моего вассала не ставила прямой барьер — нет, потоки черного ветра подхватывали ледяной огонь и закручивали, отворачивали его в стороны, мягко отводя его в направлении горгулий. Столь тонко переплетя Мрак и Воздух, Смолов добавил к чарам ещё несколько десятков дополнительных элементов, придававших заклятию дополнительную прочность и ещё какие-то свойства — вот так, на глазок, разобрать сложные заготовки моего подчиненного, собранные явно из элементов того, чему я его обучал, у меня не получилось.

Зато ясно видно было результат — Архимаг, затрачивая втрое меньше усилий и маны, мало того, что полностью нивелировал угрозу, так ещё и сумел воспользоваться силой врага против него самого. Почти сотня горгулий разом обратилась в ледяные скульптуры и отправились в свой последний полет — туда, вниз, на встречу твёрдой российской земле.

Вот тут-то порождения магии Смерти впервые продемонстрировали, что тоже могут испытывать если не страх, так по крайней мере сильную нервозность. Перепончатые кожаные крылья усиленно захлопали, унося своих хозяев в разные стороны, подальше от двух столкнувшихся в борьбе могущественных заклятий.

И мы наконец получили столь необходимую нам передышку. Я буквально ногами, через прочные сапоги, ощутил, как по скрытым в палубе подо мной энерговодам потекла мана — алхимреактор щедро, не скупясь гнал энергию в почти рухнувший барьер, стремительно наполняя его. Действие происходило в режиме форсажа, с чудовищными паразитными потерями энергии, с перегревом и даже повреждениями наиболее тонких энерговодов — но главное, что наша защита вновь наполнилась силой, вернув себе истраченный запас прочности. Правда, после столь варварского обращения «Змею» понадобится тщательный осмотр и ремонт поврежденных участков энергосистемы судна, да и часть рун и артефактов придется подлатать… Но ничего критичного или нетерпящего отлагательств.