Скучная жизнь одного Бон Хва (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 23

— Но… я не понимаю…

— Не понимаешь? Ты же наврал про то, что не занимался раньше. Ты даже сменил свою походку, вел себя как человек, который в первый раз вышел на ринг. Да, Пак Джанг сам виноват, что расслабился, но такое поведение… недостойно бойца. Удар, которым ты вырубил «Молотобойца» — ни за то не прошел бы, если бы он знал чего от тебя ожидать.

— Извините. — Бон Хва склоняет голову. Сон Ли вздыхает.

— Я понимаю, что этот Пак Джанг сам дурак, расслабился. Никогда нельзя расслабляться на ринге, кто бы не вышел против тебя. Звездная болезнь вскружила ему голову. Но… тебе в самом деле так уж этот ужин так нужен был? У тебя талант, парень. А теперь — никто не станет с тобой работать, понимаешь? Все будут думать, что ты — поступил как последняя сволочь. Мир боевых единоборств куда меньше, чем ты думаешь и все друг друга знают. Репутация — имеет значение.

— Извините. — еще раз поклонился Бон Хва: — а… как эти бинты снимать?

— Давай сюда, я помогу… — еще раз вздыхает Сон Ли и подсаживается поближе. Бон Хва — вздрагивает от его неожиданного движения.

— Слушай, ну хватит уже… — морщится Сон Ли: — я уже знаю кто ты такой, хорош прикидываться, а?

— Да я… — Бон Хва хочет сказать, что он не прикидывается и что сегодня и вправду первый раз на ринг вышел, но взглянув на Сон Ли — решает промолчать. Про себя думает, что, наверное, они со Старшим и правда поступили не совсем хорошо, но им нужны были деньги, а один к ста… это много… что же — это сто миллионов вон⁈ Если отдать двадцать процентов контакту Чон Джа, а потом поделить оставшуюся сумму пополам — это же получается сорок миллионов⁈ Сорок миллионов… да ему на два года хватит оплатить мамину палату в центре специализированного ухода! А она наверняка в себя придет намного раньше. И брат вернется. Здорово! Жалко Пак Джанга, но, наверное, у него все заживет, Старший сказал, что ничего страшного с ним не будет. Так и сказал «будет жить». Карьера… Чон Джа говорила, что этот бой в запись боев и рейтинга бойцов не идет, он подпольный, значит и на карьере не скажется… наверное… про себя он думает что сегодня слишком часто использует слово «наверное».

Сон Ли помогает снять бинты, кивает на одежду, сложенную в углу. Бон Хва переодевается, стараясь не глядеть тренеру в глаза. Кланяется, просит прощения за доставленные неудобства и выходит через другую дверь — в зал. Взглядом ищет букмекера.

— Эй! Ну ты даешь! — окликает его кто-то сбоку: — вырубил «Молотобойца»!

— Ээ… — он не успевает ответить, как вокруг него создается небольшая толпа, все говорят одновременно, ему протягивают руки, его хлопают по плечу, ему дают выпить что-то горькое и он совсем уже собрался позвать Старшего, как вдруг — толпа вокруг расступается. Рослый мужчина с грубоватыми чертами лица и шрамом на всю щеку, совершенно лысый — вот причина, по которой все расступились.

— Мадам Вонг желает поговорить с тобой. — говорит мужчина и кивает головой: — пошли.

— Ээ… простите. Я обязательно поговорю с уважаемой Вонг-аджумой, вот только у меня есть еще парочка дел… — Бон Хва почему-то очень не хочется никуда идти. Особенно с этим, устрашающего вида мужчиной. Он срочно зовет Старшего, потому что сейчас не время спать!

— Это не предложение, малец. Если мадам Вонг хочет с тобой поговорить — ты идешь и говоришь. — мужчина опускает руку ему на плечо и Бон Хва чувствует, что эта рука очень и очень тяжелая. И… очень сильная, судя по тому, как она сжимает его плечо.

— Хорошо. — говорит Бон Хва, чувствуя, что у него нету выбора и пытаясь сделать вид что это его решение. Его практически тащат за плечо к какой-то неприметной двери за барной стойкой. Они проходят через кухню, где толстенький мужчина в белом берете и фартуке, вместе с легкомысленно одетой официанткой — провожают их взглядами. Они идут дальше, поднимаются по лестнице, проходят через комнату с зеркалами, где переодеваются девушки-танцовщицы, они полураздеты, но никто не закрывает руками грудь и не возмущается, они едва удостаивают их взглядами, продолжая щебетать о чем-то своем. Следующая дверь, снова коридор и снова дверь… наконец кабинет. Полутьма, приглушенные тона, большой стол, за столом сидит женщина в обычной белой блузке и с мелированными волосами. Навскидку ей лет сорок, может сорок пять. Но не это заставляет Бон Хва замереть на месте, словно примерзнув к полу. Он смотрит на диван, который стоит у стены. На диване сидит, склонив голову и кусая губы — Чон Джа в своем синем платье. Рядом с ней — еще одна девушка, которую он раньше не видел. Невысокого роста, рыжие, короткие волосы, красный пиджак, красная мини-юбка, черные чулки под ней. Лицо у девушки раскраснелось. Бон Хва сглатывает комок в горле. Они попались?

— Так. Давай-ка я порулю. — звучит в голове привычный голос, и он облегченно — расслабляется, отдавая управление. Так будет лучше.

— А, мистер Бон Хва изволил присоединиться к нашей тесной компании… — говорит женщина, сидящая за столом и в ее голосе столько яда, что можно отравить все колодцы в округе.

— Мадам Вонг, я полагаю. — Старший делает шаг вперед и отодвигает кресло от стола, поддергивает брюки и садится, заложив ногу на ногу: — к сожалению не было возможности высказать вам свое почтение лично. Мое имя вы уже знаете. Позвольте заметить, что вы замечательно выглядите… учитывая обстоятельства.

— Так ты у нас джокер? Актер? — поднимает бровь женщина: — шутник? Что же… давай пошутим. Знаешь ли ты, мистер, во сколько мне и моему клубу обойдется ваша выходка? И кто будет за все это отвечать?

— Я не понимаю. — говорит Старший: — о чем это вы?

— О том, что карьера «Молотобойца» после этого пойдет ко дну быстрее чем ты успеешь сказать: «Ой, мамочка!». И все в этом зале видели, что ты и твои подружки — подставили Пак Джанга. Сделал вид, что неумеха, даже изображал из себя… актер. — она презрительно кривит губу: — поставил сам на себя миллион вон. Один к ста. Серьезно считаешь, что букмекеры выплатят эту сумму? Вы — мошенники.

— Мадам Вонг. Не понимаю, о чем вы. В зале было объявлено, что любой из зрителей может бросить вызов Чемпиону. Любой. — поднимает палец Старший: — никаких «он не должен заниматься спортом и должен быть неумехой». В зале мог сидеть Майк Тайсон. Или вы на самом деле врете своим посетителям о том, что «любой может»? Это на самом деле «только такой, которого можно уложить одной левой»? Если так — то посетителям будет полезно узнать о таком обмане.

— Умничаешь? Как насчет того, что я просто скажу избить тебя тут и выкинуть на улицу вместе с твоими подружками? — сужает глаза мадам Вонг: — или, например заставить их отрабатывать в качестве дешевых проституток?

— Мадам Вонг. Тогда вам легче убить нас всех сразу. Потому что иначе все узнают, что в вашем клубе не выплачиваются выигрыши по ставкам. А это… довольно чувствительный удар по репутации. Уверены, что удовлетворение от… принятого решения — компенсирует ущерб от такого удара по имиджу клуба? Потому что я как раз слышал, что «если мадам Вонг сказала — с этим можно идти в банк». На самом деле это — ваш счастливый билет. Потому что ничто так не подстегивает интерес к казино, как крупный выигрыш какого-то случайного туриста. Ну и… покажет, что ваши бои — не подставные, что все возможно. Да к вам после этого паломничество открывать можно будет.

— Для имиджа клуба всегда вредно, когда мошенники, которые пытались обойти систему — ушли безнаказанными. Поэтому, мистер Бон Хва, дело тут не в деньгах. Если бы ты просто случайно выиграл бы — у меня не было бы к тебе претензий. Забирай свои сто миллионов и вали отсюда. Но вы — вы все, тут сидящие — вступили в сговор. Ты. — палец тычет в сторону Чон Джа, которая опускает голову еще ниже: — предала нас. Свою семью. Мы дали тебе работу, Чон Джа, а чем ты нам отплатила? Кроме того, что привела сюда тристера, чтобы сыграть на ставках — еще и организовала трансляцию происходящего!

— Я уже вам говорила, что я ее не знаю! — вскидывается Чон Джа: — никакой трансляции я не организовывала! Да, я не знаю, кто такой этот Бон Хва!