Скучная жизнь одного Бон Хва (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 64

Бон Хва чувствует, как его тело — опускает руки вниз, расслабляется и выпрямляет спину. Теперь он просто стоит перед своим противником, так, словно погулять вышел. Хан смотрит на него угрюмым взглядом. Он как будто стал меньше сейчас, в его взгляде появилась неуверенность.

— Хённим, еще раз приношу извинения за своего неловкого друга. — говорит он и кланяется: — он не желал ничего дурного, он просто неуклюжий болван. Уверен, что он обязательно принесет свои извинения лично. Прошу не держать на него зла за это происшествие.

— Что это? Ты готов сдаться? — говорит Хан и его слова звучат высокомерно, но его поза… он тоже выпрямляется и опускает руки, однако видно, что это ему нелегко дается. Он явно бережет одну ногу и его руки — подрагивают. Да и выпрямится до конца он не может.

— Предлагаю ничью. — отвечает Старший: — все это просто большое недоразумение. Не более того. Пак Ёджон был неправ, он уже пожалел об этом.

— Хм. А ведь верно. — Хан делает вид что задумался: — это ведь он опрокинул на меня поднос, а не ты. Ты просто хороший друг… наверное слишком хороший. Ладно. Я не держу на тебя зла, первогодка. А твой друг — пусть просто подойдет и извинится.

— Просто извинится? — уточняет он.

— Просто извинится. — небрежно взмахивает рукой Хан и от этого царственного жеста — его лицо на секунду искажает гримаса боли.

— Пошел откат. — говорит Старший: — у него сейчас все болит. Нога, грудная клетка, спина… наверное он себе и мышцы потянул где-нибудь, нельзя вот так как он двигаться и не потянуть себе что-нибудь. Так что сейчас мы с ним союзники — оба ищем выход из положения, да такой, чтобы и репутацию не уронить и проигравшим не выглядеть. А самый лучший выход из такой ситуации — это дружба.

— Что⁈

— Дружба — это чудо, малыш.

— Старший! Прекрати издеваться!

— Да ладно, разве он тебе не нравится? Такой сладкий мальчик… если ему длинные волосы отрастить и в юбку переодеть…

— Старший!!!

— Хорошо, хорошо, не кричи ты так. Переход от вражды к приязни между мужчинами — хорошо известный феномен. И вот сейчас, если он просто признает ничью — он вроде как все равно проиграл, так как изначально его статус намного выше. А вот если он сделает вид, что признает ничью, просто потому что ты ему понравился — это совсем другой коленкор. И тут нет ничего гомосексуального, мужчины всегда соперничали и всегда — сотрудничали, это у нас в крови.

— Какой ужас… он и правда хочет со мной подружиться?

— На самом деле нет. Ему просто придется сделать такой вид. Чтобы не уронить свою репутацию. Ты же не думаешь, что Хан в этой школе — вот прямо на самой вершине находится? Вокруг есть еще более зубастые твари и ему приходится беспокоится и о своем имидже. Так что вы теперь заклятые друзья. И кто знает… может и правда подружитесь. Разве не об этом ты мечтал? Обрести друзей в школе?

— Ну уж нет! — Бон Хва представляет себе, как он ходит вместе с Ханом в караоке или в игровой салон и его передергивает.

— Дружба зла, малыш, подружишься и с Ханом…

— Ха. Ха-ха-ха-ха! — раздается громкий смех, лицо Хана — вдруг становится очень веселым: — а ты мне нравишься, первогодка! Пожалуй, я не буду ничего тебе ломать. Пожалуй, я оставлю тебя целым и невредимым. Ты смелый и ты заступился за своего друга. Так что… — он делает шаг вперед, чуть прихрамывая и скрывая болезненное состояние за широкой улыбкой, делает шаг и протягивает руку: — пусть будет ничья.

— Да. — Бон Хва пожимает протянутую руку. Хан подтягивает его к себе ближе и шепчет на ухо, так, чтобы не услышали зрители: — Это еще не конец, первогодка. Я сломаю тебе все кости в следующий раз. Ты понял меня⁈

— Конечно. И ты тоже классный. Конечно, мы будем дружить. — отвечает ему Старший, отвечает громко, так, чтобы все вокруг подумали, что Хан сказал ему на ухо что-то в духе «ты такой классный, Бон Хва, давай дружить!». Лицо у Хана краснеет от злости.

— Старший! Ты же опять нарываешься! — хватается за голову Бон Хва: — его бесишь!

— Ему полезно научиться справляться со своими эмоциями. Чувствуешь, как он пытается руку сжать? Кроме того, он сейчас все равно гормоны в кучу не соберет, не сможет атаковать снова. А после того, как откат пройдет и он поймет в каком он на самом деле состоянии… нет, сегодня я могу тыкать его палкой весь день…

— Старший!

— Горе побежденным. Пусть терпит. — в голосе Старшего слышна улыбка: — ты не поверишь, малыш, как это мило. Я уже и отвык от такого. Вся эта ваша школа, все эти ваши мелкие разборки, а на самом деле вы тут все — просто дети. Блин, вы такие милые и пушистые… чистое моэ…

— Старший! Нас чуть не убили тут!

— Ой, заткнись малыш, никто никого не убил. Так, поразмялись, повеселились. Лучше вон, посмотри на лицо своей поклонницы, девицы Мэй, нашей зампредседателя — она словно лимон съела. И чем ты ее не устраиваешь? Откуда такая к тебе ненависть?

— Это ты ее вывел из себя! А теперь «и откуда такая ненависть»! Ты… обманщик!

— Я — стратег. И оратор. И обольститель, немного. А еще я — гений. А ты — школьник, малыш, так что заткнись. И отлипни уже от Хана, понимаю, что он тебе нравится, но держи себя в руках. Не время нюхать цветы.

— Старший! — Бон Хва вдруг понимает, что и правда, они с Ханом стоят слишком близко для двух парней. Он выдёргивает свою руку из его и делает шаг назад. Оглядывается. Вокруг царит недоуменная тишина, в ней отчетливо слышно, как лопается розовый пузырь жевательной резинки у девицы на скамейке. Взгляды… взгляды, взгляды. Как и обычно в школе… но на этот раз они отличаются. В некоторых — разочарование. В некоторых — удивление. Есть даже странные взгляды, взгляды, которые он не понимает, взгляды словно бы снизу вверх. Впрочем, таких немного. Однако нету тех обычных взглядов, которыми его наделяли в средней и младшей школе. Нет отвращения. Нет презрения. Нет жалости.

— Ладно, первогодка. — громко заявляет Хан: — до встречи в школе.

— До встречи. — кивает он.

— И… да. — Хан поворачивается к скамейкам, где сидят и стоят зрители, находит взглядом нужную ему фигуру: — госпожа Мэй, идите к черту с вашим предложением. В семье Кан никогда не поднимут руку на друга. Этот парень теперь под моей защитой!

— Красавчик. — восхищается Старший: — вот уж поистине, всегда на ноги встанет. Все же видят, что ты его так бросил, что он едва стоит. Но воспоминания эти уже завтра будут нечеткими, а его слова — будут помнить. Конечно, есть люди, которых не обманешь, которые понимают, что впору тебе его защищать, а не наоборот, но большинство поверит. Раз и уже это ты тут младшенький и глупый, которого пожалел сильный и мудрый старший. Да еще и защитил.

— Бон Хва! — после слов Хана все снова завертелось, все стали говорить одновременно, зрители высыпали на поле, окружили со всех сторон. Первой к нему подскочила Соен, подскочила, да так близко, что ему даже показалось, что она хочет его обнять, но она остановилась совсем рядом и замялась.

— Бон Хва, ты молодец! Я за тебя переживала! — сказала она и слегка покраснела: — то есть как за одноклассника, ты не подумай.

— Я тоже переживала! — вездесущая и всеведущая Минсе оказалась рядом: — даже больше чем Соен. Или нет? Как ты его бросил! Вжух! И все! Скажи, скажи, скажи, а ты секретный монах-ниндзя? Или сорокалетний карлик-рестлер, который поступил в старшую школу чтобы соблазнять школьниц?

— Эй, Бон Хва, а давай телефонами обменяемся? — тут же рядом оказывается какая-то девица, явно не из их школы, школьная форма другая и она — блондинка. В школе имени генерала Ли Сун Сина — запрещено красить волосы, а у этой и волосы покрашены и макияж на лице и сережки в ушах.