Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 5 (СИ) - Март Артём - Страница 4

Вдали, у перекрестка, лежала горящая БМВ, на которой уехал Моргун. Метрах в ста ближе к нам, застыла грязно-зеленая девятка. Задняя дверь ее была распахнута, и рядом, прямо на проезжей части, стоял стрелок. Стрелок держал на плече пустой гранатомет муха.

— Сука, мля! — Заорал один из кирпичников и полез за пистолетом, — Моргуна вальнули!

Гранатометчик, не будь дурак, откинул трубу своего оружия и тут же нырнул в машину. Девятка дала по газам и на всей скорости помчалась по дороге мимо нас.

Братки уже приготовились целиться, но я быстро заметил опущенное окно в летящей стороной машине.

— В укрытие, быстро! — Крикнул я и кинулся за бетонную плиту забора, норовя утащить за собой и Фиму.

Раздалась автоматная очередь. Это выстрелили из девятки. Братки с кирпичного упали как подкошенные, рядом с ними рухнули и механики, только один из них додумался залечь, оберегая голову.

Мы с Фимой завалились за забор. Пули защелкали где-то сверху, разбрасывая бетонную крошку.

— М-м-м-м… — Замычал Фима, оказавшийся на мне.

Я выбрался из-под Ефима, и тот скривился от боли.

— Сука… — Сказал я, нависнув над другом.

— Витя… Че-то мне не очень… — проговорил тот, зажимая простреленный живот.

— Дай глянуть, — сказал я, расстегивая Фимину олимпику и подтягивая кверху тонкую кофту, которую он носил на голое тело.

На плоском животе Ефима, немного правее пупка, из раны сочилась густая кровь.

— Вот сука… — Он с трудом поднял голову, осматривая свое ранение. — Ранение брюшной полости… мерзкое… Щас у меня внутри все из кишков наружу пойдет… Заражение крови и…

— Все с тобой будет нормально, — сказал я, стягивая с себя ветровку, а потом и рубаху. — Походишь еще.

Я скомкал свою одежду, закрыл Фимину рану, выпачкавшись кровью.

— Давай-ка, вставай. Ехать надо.

— Куда? — простонал Фима, дрожащей рукой прижимая рубаху к животу.

— Куда-куда? В больницу. Давай.

Я помог Ефиму подняться, зафиксировав его руку на плечах, повел к машине.

— Мля… Едрена вошь… — Сказал выживший механик, поднимая голову. Потом он страшно заматирился. — Всех! Всех тут скосило!

— Не ранен? — Оглянулся я, пока мы с Фимой хромали через двор.

Механик, словно бы удивленный, что я к нему обратился, торопливо покачал головой. По его белому, обескровленному лицу было видно, что он в шоке.

Я торопливо кивнул и повел Фиму дальше.

— Зараза… Ноги холодеют… башка кружится… — причитал он. — Все, Витя, хана мне.

— Не дрейфь, — сказал я, подтаскивая его к машине.

Потом я быстро открыл заднюю пассажирскую, помог Ефиму улечься там.

— Витя… — простонал он. — Сука… Смерть что надо. Лучше б я в афгане помер… С пацанами… Лучше б так, а не от ссаной бандитской пули.

Ничего не ответив на его стенания, я только хлопнул дверью, пошел за руль. Когда сел, завел машину и стал сдавать назад, Фима заговорил вновь:

— Сука… Я прям чувствую, как эта гнида свинцовая у меня в кишках шевелится…

— Тут недалеко. За пять минут домчим. Вот мля…

Путь машине преграждали тела, лежащие на выезде.

— Я щас, — обернулся я к Фиме.

— Витя, — внезапно Ефим схватил меня за плечо.

— Ты че творишь? Рану зажимай, — строго сказал я.

— Просьба есть, — скрывался он от боли. — Короче, когда я помру, приедь ко мне в квартиру, ключ у меня в куртке. Там, в тумбочке, у кровати деньги лежат. Сестре их отвези в деревню…

— Я тебе не дам так просто помереть.

— И стволы все собери и выкинь. А то неудобно перед матерью. Она ж точно приедет в квартиру после меня убираться.

Ничего не ответив, я только схватил Фомину руку и прислонил ее к пропитавшемуся кровью комку одежды.

Сам быстро выскочил из машины, принялся оттаскивать тела от проезда. Механик же поднялся на ноги, но все еще топтался на одном месте, оглядывая мертвецов дурными глазами. Когда я стал оттягивать их, он почему-то бросился мне помогать.

— Елки-палки… — Стонал он при этом, — Василь Иваныч, Дениска… Все мертвые… Еб твою ма-а-а-а-а-ть…

— Телефон есть? — Спросил я на всякий случай.

Механик поднял на меня глаза по пять рублей, торопливо замотал головой.

— Ладно. Иди внутрь, щас к вам приедет милиция.

Тот только изумленно поморгал и бросил ноги мертвого пузатого механика по имени Василий Иванович, которого я как раз затянул на бровку, которой поросли края дворовой площадки.

Спустя минуту, я вернулся обратно в машину. Фима, бледный как смерть, уже не стонал. Он только смотрел в потолок, широко распахнув глаза, и громко дышал.

Я быстро сдал назад и погнал по улице вверх, выдавливая из пятерки все, на что она была способна. В салоне зашумело, ветер сквозь дыру в лобовом задувал мне в лицо.

— Витя! — Заорал вдруг Фима с заднего сидения.

— Молчи! Береги силы!

— Я… я спасибо тебе сказать хотел, пока не скопытился… Я даже не знаю, что б без тебя делал…

Я молчал, обгоняя чью-то старенькую ауди, медленно шедшую перед нами.

— Если б не ты, если б не Оборона твоя, я бы, небось, скололся. Снаркоманился. Помер где-нибудь в чужом подъезде. Я ж, сука, спать нормально не мог, пока вас не встретил. Все мне Афганистан снился. Горы снились, ущелья. Духи снились. Голову мне резали, прикинь? А ты появился… — Он застонал.

— Молчи, я тебе сказал! Больше будешь напрягаться — кровью истечешь!

— А ты появился! — Снова начал он, перекрикивая ветер. — Ты появился, и у меня будто бы цель в жизни тоже появилась! Витя ж Летов, вот он. Он есть. Он всегда придумает, куда идти и что делать. А когда с Обороной закрутилось, так и дурные сны пропали! Вся голова только делами забита! Хорошими делами! Нужными!

— Потерпи, потерпи, Фима… — Сказал я, вылетая на широкую Каспаровскую улицу. — Тут до больнички уже недолго осталось…

— Я ж, Витя, всегда на тебя хотел быть похожим… Всегда хотел быть, как ты. Думал, если с тобой водиться продолжу, когда-нибудь стану таким же. Ума у тебя поднаберусь… Но, видать, не суждено мне… У каждого своя судьба…

Я уже не отвечал на Фомины слова, а просто маневрировал в потоке. Двигатель пятерки натужно рычал, тяжелая, медленная машина с трудом набирала скорость, чтобы обогнать очередную тачку.

— Я ж когда ходил растяжку ставить, ну за сеструху свою заступаться, — продолжал бормотать Фима уже гораздо тише, и я почти не слышал его. — Я ж всегда думал, а как бы Витя поступил? Как бы он с такой бедой справился? И всегда решал, что ты бы, Витя никогда бы спуску врагам не дал. Ты бы на каждый удар ответил двумя. Ну и я тоже отвечал…

Он говорил все тише и тише, пока и вовсе не стал бормотать себе что-то под нос.

Пройдя очередной поворот, я обернулся, глянул на него. Фима, уставившись в потолок, глубоко дышал.

— Ниче-ниче, — проговорил я сквозь зубы и добавил газу. — Ниче. Доедим, все нормально будет.

— Да, — Горелый ответил на звонок сотового телефона. — Сдох этот кирпичник ссаный? Очень хорошо. Где вы? За городом? Хорошо. Ну, дальше, знаете, что делать надо.

Он пикнул телефоном, отложил его на край стола. В темноватой и небольшой комнате от табачного дыма стоял настоящий кумар.

За небольшим, круглым столом собралось несколько человека. Были тут оба мясуховских авторитета: Горелый, с Логопедом, пара бригадиров, ну и, собственно, сам Александр — человек поставщика.

Они проводили время за игрой в карты. Разыгрывали секу.

Горелый затянулся сигарой, выпустил облачко душистого дыма, потом по-американски отпил коньяк из низкого, но широкого стаканчика. Причмокнул.

— Ну сука, тупорылая. Будет знать, как зарится на моих метеллоломщиков. Надо же. Не думал я, что вы нам все равно такой царский подгон сделаете, — ухмыльнулся Горелый. — Гранатометов у нас давно не было. Я думал, у вас все сгорело, к чертям собачьим.

— Да нет. Было кое-что персонально для вас. Теперь будут вам и гранатометы, — пожал плечами, Александр. — Вы у нас, так сказать, приоритетное направление в работе. Люди уважаемые, с деньгами. А главное — люди своего слова. Надежные.