Курсант: Назад в СССР 13 - Дамиров Рафаэль - Страница 10

В дни затишья мы, как водится в любой системе, перебирали бумажки и занимались другой «важной» работой. На основе своей практики готовили методические статьи для ведомственных учебных заведений и Академии, анализировали преступность республик и областей по части тяжких и особо тяжких преступлений против личности, обобщали существующий передовой опыт, выявляли причины и условия, способствующие росту криминогенной обстановки, разрабатывали соответствующие рекомендации и планы профилактических мероприятий, которые за подписью заместителя министра далее рассылали по главкам. Собирали и проводили с руководителями подчиненных горрайорганов селекторные совещания по данным вопросам. В общем, страдали фигней и ждали нового дела… Вот этим сейчас и предстояло заниматься Горохову, Каткову и Погодину, пока мы со Светой «прохлаждались» в Новоульяновске.

Мои родители тем временем укатили в отпуск в Минводы. Специально планировали поездку на октябрь. Отцу от работы дали путевку в санаторий. Октябрь на Кавказе мягкий, самое то отдыхать. Правда, мать сетовала, что я остался, а они уезжают. Перед отъездом упрекала, качая головой:

— Что же ты, сынок, не сказал, что задержишься в Новоульяновске? Мы бы с отцом отпуск тогда перенесли. А так… уезжаем… Слушай, Гриша, — повернулась она к отцу. — А может, ну его, этот отпуск? Дома останемся? С сыном побудем…

— Да я сам не знал, что так получится, — ответил я, не солгав. — Ничего отменять не надо, не придумывай. Езжайте, отдыхайте, а то путевка сгорит. Я тут все равно ненадолго. Недельку, другую, может…

А про себя подумал — хорошо, что родители уезжают. Нет, я по ним скучаю, но… Похоже, что противник мне достался серьезный. Профессионал. Известно, что боец слаб настолько, насколько слаб его самый близкий человек. А я не хочу, чтобы рядом были мои близкие, когда я ввяжусь в эту игру. А вернее, уже ввязался… По-хорошему бы и Свету спровадить… Но она тоже боец. И совсем не слабая. Хотя для меня она всегда будет хрупкой и беззащитной. Но попробуй ее спровадь — это не для среднего ума задачка. Даже не буду пытаться, все равно ничего не выйдет. Ну и ладно, ее помощь мне точно пригодится. Все-таки она лучший психолог-криминалист в стране.

Мы заняли квартиру моих родителей, заверив, что будем кормить и гладить их кота, как родного.

Смерть Серого расследовала местная прокуратура и милиция. Естественно, никто из правоохранителей так и не понял, почему полубандит оказался в номере двести пять, да еще и мертвым. А номер, причем, зарегистрированный на другого мертвеца — на Сироткина Евгения Евгеньевича, мутного и полукриминального типа, который раньше какие-то дела с Гошей имел, но давно уже числился официально умершим. Вот блин… Головоломка. И намёков никаких нет. Зато есть труп Гошиного подручного (причем у него пропал пистолет) и есть факт приготовления к убийству самого Гоши. А он сам даже не предполагает, кто послал по его душу киллера. Но самое интересное — кто и как убрал Серого, что сидел в засаде? Мужик он бывалый, так просто его не возьмешь. А судя по его расслабленной позе в кресле, как-то не особо он насторожился, когда убийца вошел.

Значит, он его знал?

Бюро судебно-медицинской экспертизы г. Новоульяновска.

Я постучал в кабинет заведующего:

— Можно?

— Привет, Андрей Григорьевич! — Мытько соскочил со своего начальственного кресла резво, будто молодой, полы белого халата летели за ним, как крылья, и стал трясти мою руку. — Заходи! Чай будешь? Какими судьбами? Рад, что зашел. У-ух! Хорошо тебя женили, погуляли. Ленка до сих пор болеет, дома сидит. Благо муж начальник, отпустил… Ха!

— Ага, погуляли, что надо… Чай буду. Лене привет. Я что пришёл-то. Дело есть…

— Дело? — Мытько достал из шкафа бутылку коньяка, а вместо бокалов две фарфоровые кружки с медвежонком.

— Алексеич… Так это… — я посмотрел, как он разливает алкоголь. — Это не чай, вроде… Ты ничего не спутал?

— Чай из вежливости предлагают, — хитро улыбнулся заведующий, — а это — из уважения.

Он посмотрел на наручную «Волну»:

— Скоро обед, можем посидеть все обсудить. Тут недалеко отличная пельменная есть. Не ресторан, конечно, но днем лучше не сыщешь.

— Да, честно говоря, мне-то нужен твой Пяткин.

— Студент?

— Почему студент? Он в штате вроде… На происшествие самостоятельно выезжал в качестве специалиста. Разве не так?

— Да прозвище у него такое, — поморщился Павел Алексеевич. — Работает без году неделя, а всех учить пытается, умными фразами из учебников разбрасывается. А у нас тут не ВУЗ, у нас работа… Теория — это хорошо, но опыт важнее… Эксперт не тот, кто зубрил, а кто через себя все пропустил.

Мытько нахохлился и стал мне напоминать прежнего себя — до того, как мы с ним могли бы вот так накоротке чаи покрепче распивать. Да ещё и добавил:

— А чего Феликс натворил-то?

И отпил из кружки коньяк, взглядом показывая, чтобы я тоже угощался. Я взял кружку и пригубил.

— Ничего не натворил, он выезжал в гостиницу «Октябрь» на осмотр, там труп интересный, без видимых признаков насильственной смерти, вот я и хотел результаты вскрытия узнать.

— А-а! Ясно… Там мы свадьбу же и гуляли твою. — Мытько полистал журнал регистрации материалов, поступивших на экспертизу. — Погибший гражданин Сергиенко?

— Наверное, — пожал я плечами. Гоша Индия редко называл имена и фамилии. — Прозвище Серый.

— Ну да, он самый… По обстоятельствам дела обнаружен в номере двести пять. Я тебе и без Студента скажу, что пока ничего не ясно…

— А поточнее?

Мытько вздохнул, но тянуть кота за хвост не стал.

— Случай сложный, пришлось мне вникать. Вроде, явных признаков насильственной смерти не обнаружено, но при вскрытии выявлена картина, характерная для смерти от асфиксии, от удушья, то есть, — пояснил он привычно, а потом глянул на меня — мол, да ты и так всё знаешь. — В частности, вишнево-красный цвет трупных пятен, ушных раковин, губ, лица. Такой же оттенок имеют и внутренние органы. Там еще есть ряд признаков, но не буду тебя грузить терминологией.

— А почему Пяткин раньше этого мне не сказал? На месте происшествия? Или не разглядел, как ты говоришь, вишневый цвет?

— Слишком мало времени прошло, Сергиенко убили-то буквально за час до осмотра. Там они ещё во всей красе видны не были.

— То есть… Это как раз и мог сделать Артемий?

— Чего?

— Да не обращай внимания, мысли вслух. Так что получается? Его задушили?

— Нет… Похоже на действие яда, который мгновенно парализовал дыхательную мускулатуру. Смерть была быстрой…

— Какого ещё яда?

Тут Павел Алексеевич, наконец, зажёгся и стал рассказывать с неким интересом:

— В том-то и проблема. Мы провели биохимию на стандартный набор, цианиды и иже с ними. На стрихнин проверили. Там список длинный, не буду перечислять, и получилась интересная штука… Ни один яд не удалось идентифицировать ни в крови, ни в желудке. Еще ткани печени и почек исследовали. По полной, так сказать. Все впустую. Ни продуктов распада, характерных для них, ни следов самих ядов не обнаружено. Ну и как тебе такое?

— Дела… Зелье какое-то волшебное? — усмехнулся я. — Типа мертвой воды или яблока, как у Пушкина?

Я думал, он посмеётся, но мой собеседник вдруг закивал.

— Черт его знает… я уже готов поверить и в такое. Мы, конечно, образцы тканей и кровь в область, в головное бюро отправили для повторного анализа. Вдруг чего-то упустили. Но что-то мне подсказывает, что они тоже ничего не найдут.

— Почему?

— Да этот Студент лично контролировал наших экспертов из судебно-химического отделения. А он такой дотошный… Еще и два раза заставил их хроматограмму делать. Вот такие дела…

— Получается, что Сергиенко отравили… — задумчиво пробормотал я. — Еще и неизвестным отравляющим веществом. Но как? Предложили выпить? Газ? Он даже не успел ничего сделать.

— Ах да! — щелкнул пальцами Мытько. — Совсем забыл. Мы же след от инъекции обнаружили на теле. На шее… еле-еле заметный.