Кодекс Крови. Книга IХ (СИ) - Борзых М. - Страница 36

Почему-то вспомнился момент освобождения Райо из темницы. Там я точно так же пропускал сквозь себя кровь, заражённую адамантием. Но для меня он оказался безопасным, в отличие от эрга. А что, если попробовать почистить самого себя, но не вовне, рассеивая силу, а сформировав из неё макр? Портал-то закрывать все равно придется.

И я пустил себе кровь в очередной раз, но на этот раз для создания вместилища благодати. Работа шла медленно. Сама кровь сопротивлялась, не желая формировать макр. Вместо кристаллической решётки на ладони сияло жидкое рассветное пламя. И пусть оно уже не выглядело таким опасным, но его мощность значительно превышала мощность Гимна Рассвета. Огонь ластился к ладони, отчего кровь с шипением испарялась. А благодать всё прибывала.

Вместо алых кровяных игл ко мне возвращались иглы всех оттенков Рассвета, вгрызаясь в моё тело и высвобождая накопленную благодать, словно пчёлы, собравшие пыльцу и вернувшиеся в улей.

Тогда в мою воспалённую чужой магией голову пришла бредовая идея. А почему бы не добавить туда ещё один элемент? Как говорил в своё время Комаро, во мне столько адамантия, что не всякий бог накопит. Мне он что мёртвому припарка. А вот если использовать божественный металл хотя бы для создания каркаса макра, то тогда кровь, возможно, возьмётся нарастить стены.

Сказано — сделано. Правда, организм почему-то не сильно жаждал расставаться с божественным металлом, но выбора у меня всё равно не было. Принимать в себя Рассвет точно не входило в мои планы. С адамантием работа пошла быстрее, в ладонях у меня создавалась алая пирамида с серебристыми прожилками и пылающим жидким огнём внутри.

Конструкция росла от основания к вершине, пока, наконец, все грани не сомкнулись, заперев чуждую для этого мира магию внутри. Вот только я мог бы поклясться, что у меня в руках было что угодно, только не макр.

Когда учёные ордена сообщили, что зафиксировали точки переходов эха души Кровавого, за ним выдвинулась целая тысяча воинов ордена вместе с десятком паладинов. Все хотели поскорее прославить своё имя в анналах истории Ордена и принести голову Кровавого к ногам Его Святейшеств.

И только Серв знал, что воевать в другом мире в отрыве от источников благодати есть путь к поражению. Воевать всегда нужно было на своей территории, навязывая бой именно там, где они имели несомненные преимущества. А потому Серв не спешил врываться в ряды осквернённых. Нет. Он не видел смысла в этом. Паладин ждал своего момента, и он настал. Для начала он замаскировался под местных бойцов, так безумно идущих на смерть против центурий Ордена. Нацепив их одежду и измазавшись кровью, он стал практически неотличим от местных, что давало свои преимущества.

Как бы Серв не ненавидел осквернённых, однако же он не мог не признать, что они были сильными и преданными бойцами. Из таких бойцов бы сформировать центурии, и под командованием Серва они бы завоевали весь мир, неся благодать Ордена Рассвета на земли еретиков. Но паладин знал своё место и знал, что сейчас не время об этом думать.

Серв одним из первых ворвался в лазарет, где Кровавый спрятал самых близких ему людей. А памятуя о любви проклятого мага к блондинкам, он старательно выискивал жертву. Здесь важно было не ошибиться. Блондинок здесь хватало, но далеко не все они несли запах души Кровавого. Наблюдая, принюхиваясь и вычисляя нынешнюю пассию своего врага, Серв постепенно пришёл к однозначному выводу. Когда братья ударили Гимном Рассвета, осторожно завернул в белоснежный плащ свою ношу и отправился прочь.

Не стоило вести военные действия на территории врага. Они почти всегда были обречены на провал. Дикого зверя нужно было выманить из логова. Теперь у них была приманка.

Комаро вместе с Виноградом отмечали. Праздничных поводов было несколько. У Винограда наконец-то камень спал с эфемерной души. Его новая глава рода взялась за исправление ошибок на родовой изнанке. Все эти богомерзкие эксперименты, за которые по головке не погладили бы даже в их божественном пантеоне, наконец-то будут взяты под контроль и забыты. А результаты экспериментов будут жить нормальной жизнью, в меру возможности.

— А почему ты сам там порядок не навёл ещё пару веков назад? — осторожно уточнил Комаро у друга. Надо же, никогда он не думал, что в этом зверинце сможет найти хоть кого-то доброжелательно настроенного. А гляди ж ты…

— Там не только мои интересы были затронуты, — нехотя признал Виноград. — Напрямую вмешаться я не мог.

— Поэтому закрыл доступ? — полюбопытствовал Комаро. Виноград, в отличие от него, был более сильным и более прожжённым в интригах божеством. Последователей в мире имел больше, да и жил здесь дольше. Поэтому некоторые его решения Комаро были интересны ещё и с точки зрения опыта.

— Да. Иногда неочевидные решения — наиболее верные. Если нельзя идти в конфронтацию в открытую, можно запустить цепочку издали.

— Но от этого твой род пострадал…

— Иногда куст нужно срубить под корень, чтобы проросла новая здоровая лоза. Как и вышло в моём случае.

— А тебя не смущает, что твоя новая лоза вполне может сплестись и дать урожай с одним из результатов экспериментов? — уже с улыбкой спрашивал Комаро, намекая на близкие отношения Кираны и смеска с изнанки.

— Нет. Многие наследники родов — результат самой натуральной селекции. Посмотри на тех же Исбьернов или Вулкановых. Не вижу ничего плохого, если у моих выйдет. Тогда кое-кто другой не сможет снова сунуться туда со своими интересами.

— Одного не понимаю, зачем кому-то заниматься чем-то подобным? — недоумённо произнёс Комаро.

— А зачем кому-то отдавать безродному бойцу со слабым даром крови обширные земли? Зачем подталкивать тебя к принятию под опеку нового рода? Зачем возвеличивать собственных конкурентов? — задавал такие правильные вопросы Виноград, поглядывая на друга.

— Скажешь тоже, возвеличивать, — буркнул Комаро. — Я на тех землях даже появиться не могу. Даже брак главы рода скрепить лично не смог, только татуировками. Ай! Тьфу! — раздражённо дёрнул крыльями Комаро. — Когда понял суть подставы, было уже поздно. А ведь сперва решил, что мне оказали честь, заметили, дали такой фронт для развития…

— Ну да! — хохотнул Виноград. — Помню я, каким ты гоголем ходил, раздуваясь от важности. Как же, старшие тебе оказали доверие… — настроение божества резко изменилось. — Только бесплатный сыр, сам знаешь, где бывает. Я тоже таким был. Но наивность — такой недостаток, что проходит с опытом. Так что давай, мой друг, выпьем за то, чтобы наши рода снова встали на дорогу процветания.

Боги выпили невероятно насыщенной амброзии, завозимой из другого мира, и каждый задумался о своём.

— Ты знаешь, — размышляя вслух, произнёс Комаро, — такое ощущение, что о процветании речи никогда и не шло. У меня сначала один род выкосили, потом этот «подарили» в качестве кота в мешке, но и его под корень почти извели. Так, видимость перемирия соблюдали. Я всю грязную работу сделал, люди заселились на этих проклятых землях, выживали, а потом… будто кто-то решил заявиться на всё готовое.

— Тоже заметил? — грустно улыбнулся Виноград. — Я такое вижу не впервые. Стоило наладить виноделие на изнанке, получить с него прибыли, выстроить защитный барьер, и тут как тут кое-кто явился, исподволь свои дела проворачивать за чужой счёт.

— Не нравится мне такая тенденция…

Не успели боги договорить, как мимо бесшумно пронёсся Кречет, обдавая друзей потоком воздуха.

— Куда это он так понёсся? — удивлённо обернулись Комаро и Виноград вслед богу.

— Не нравится мне это, — пробормотал Виноград. — Есть такая человеческая присказка, почему не бегают генералы.

— Почему?

— Потому что в мирное время это вызовет смех, а в военное — панику. С нашим Кречетом ситуация примерно та же. Не нравится мне это.

Завершение формирования пирамиды не означало завершения выкачки благодати из тел своих людей и союзников. Поэтому я продолжил рассылать иглы и поглощать эту дрянь, но всё же основной объём ушёл в пирамиду. Я то и дело косился на странный конструкт, созданный собственной волей, и не мог соотнести его ни с чем ранее виденным. Решив оставить разборки на потом, я дочищал своих, параллельно раздавая указания.