12 тайн (СИ) - Голд Роберт - Страница 14

Маршрут пролегал по окаймлявшей парк дорожке. За спиной Нейтана возвышалась гряда представительных викторианских вилл – каждая со своим внушительным участком земли и видом на Темзу. Вдоль одной из сторон парка тянулся сплошной ряд домов поменьше, многие из которых были отреставрированы свежеиспеченными лондонскими богачами. На бегу Нейтан заметил возившегося в саду соседа-пенсионера, а потом уже лишь отмечал взглядом один дом за другим: все они смотрели на парк и на рощу за ним. Этим особнякам за сто с лишним лет пришлось пережить многое – и невзгоды викторианской эпохи, и бомбежки Второй мировой, а теперь вот их возродили как часть современного Лондона. Нейтан думал об уникальной истории, которую каждый из них мог рассказать, и о страшной тайне, которую они упорно продолжали скрывать.

Он приехал в Хадли в прошлом месяце, впервые в жизни покинув родной городок Каубридж в окрестностях Кардиффа. Легкий в общении, Нейтан был доволен своей школой, старательно заботился о сестренке, а родители в нем души не чаяли. И все же он с детства знал, что ему предстоит еще многое открыть для себя, выйдя за пределы привычной жизни. Неизвестно было, куда приведет его дорога, но начинать следовало с Хадли.

Через два дня после приезда он начал работать в одном из многочисленных баров на центральной улице. Хадли был всего в пятнадцати минутах езды от центра Лондона, и его бары становились все популярнее среди ночных гуляк, готовых заплатить больше пяти фунтов за пинту пива. Подавая коктейли на террасе с видом на мост Хадли, Нейтан быстро понял, что от посетителей не бывает отбоя не только пятничными и субботними вечерами: сюда заходили по дороге домой и служащие из Сити, и гребцы, проведшие день на реке. Здесь любой вечер оказывался более оживленным, чем самый оживленный вечер в Каубридже. Но больше всего народу набивалось в бар в пятницу: вечеринки, начавшись в четыре дня, в два ночи бывали еще в полном разгаре.

В третью лондонскую пятницу Нейтана управляющий «Ночного дозора» попросил его выйти сверхурочно в вечернюю смену. Нейтан охотно согласился, зная, что от клерков Сити, возвращавшихся домой на выходные, можно ожидать приличных чаевых. Бар был заполнен до отказа с самого обеда, но Нейтан все же успел приметить женщину, которая вечером присоединилась к сидевшим на террасе подругам. Он трижды подавал на их столик просекко, а когда она пробралась сквозь толпу, чтобы заказать четвертую бутылку, уже ждал ее.

Наполняя ведерко свежим льдом и болтая с Сарой Райт, Нейтан довольно быстро выяснил, что она только что удачно завершила дело о разводе на миллион фунтов и теперь мечтала провести выходные с сыном Максом. Перегнувшись через барную стойку и заглянув в ее темно-карие глаза, он пошутил, что и сам бы не прочь выпить, а она обернулась к друзьям и усмехнулась. Те крикнули, чтобы она позвала его за их столик, и, увидев, как Сара покраснела и нервно намотала на палец длинную прядь темных волос, Нейтан почувствовал прилив желания. Он втиснулся в угловой отсек рядом с четырьмя женщинами и без труда подыграл им, когда они принялись подкалывать его, спрашивая, что такой милый валлийский юноша делает один так далеко от дома. За три недели Нейтан наловчился отвечать на подобные вопросы.

Была заказана пятая бутылка просекко, а в полночь – шестая, но уже только для них двоих. К тому времени оба и так несколько перебрали, однако это их не остановило. Они рассказали друг другу о себе. Сара провела детство в Эдинбурге, закончила юрфак в Лондоне, получила работу в Сити и влюбилась в одного из старших партнеров фирмы, который был на девять лет ее старше. Клише, а не жизнь, сказала она о себе. Вовсе нет, заверил он. А она засмеялась: не знаю, мол, как еще можно это назвать. Меньше чем через год после сдачи экзамена на адвоката она вышла за Джеймса Райта замуж и они переехали в виллу на Хадли-Коммон.

Какое-то время они были счастливы… или Саре так казалось. Макс родился еще до первой годовщины их свадьбы. А через три месяца Джеймс, придя однажды вечером домой, сказал, что полюбил другую. Их фирма участвовала в программе «Инвестируем в молодежь», и потому Джеймс преподавал в Королевском колледже. Там-то ему и вскружила голову двадцатидвухлетняя аспирантка по имени Китти.

– В тот вечер я собрала его вещи и выгнала его вон, – сказала Сара, глотнув просекко. – С тех пор он не переступал порога моего дома. И знаешь что? Никогда больше и не переступит. Уж я-то знаю, как найти хорошего бракоразводного юриста.

Они с Джеймсом договорились, что дом остается за ней, и до Максова восемнадцатилетия она намеревается вытянуть из мужа все, что сможет. Почему они с сыном должны страдать? Из той фирмы в Сити Сара уволилась и нашла прекрасное место в Хадли. Макс проводит у отца вечер пятницы и возвращается в субботу после обеда. Не идеальный вариант, но Сара уверена, что одна лучше справится с воспитанием сына.

У Нейтана была наготове своя история. Родился в Уэльсе, счастливое детство, хорошая школа, замечательные родители, но теперь настала пора приключений. Ему всего двадцать – он может взять небольшой перерыв для исследования мира. Сара рассмеялась.

– Перерыв? В чем? Ты же еще ничего не сделал. Возвращайся через десять лет. Тогда тебе будет столько же, сколько мне.

Через десять? Ну и ладно. И Нейтан наклонился поцеловать ее.

Когда бар закрылся, они, обнявшись, направились по берегу к дому Сары. Еще на подходе к этому восхитительному жилищу Нейтан понял, насколько ее мир отличается от того, что он оставил всего три недели назад.

Он снова поцеловал ее, и они поднялись по ступенькам к черной полированной двери. Сара нашарила ключи, и оба, веселясь, долго пытались отыскать замочную скважину. Когда же они наконец ввалились в дом, Нейтан сразу подхватил Сару, чтобы та не упала. Она прислонилась к нему, ища опоры, и он за руку повел ее вверх по стильной лестнице. Они медленно прошли по коридору в ее спальню. Прежде чем, пошатываясь, шагнуть в ванную, она еще раз его поцеловала. Как только дверь за Сарой закрылась, Нейтан не спеша сделал полный оборот, внимательно рассматривая обстановку: люстру, свисавшую с потолка, мраморный камин. Погладил спинку стоявшего у камина кресла, ощутил под ладонью мягкую обивку. Задержался взглядом на картине над кроватью: на фоне садящегося в океан солнца малыш идет с матерью по пустынному морскому берегу. Тот самый малыш, за которым гонялась в парке Сара, когда он на прошлой неделе наблюдал за ней.

Выключив люстру, Нейтан в последний раз окинул взглядом комнату и вышел в коридор. Сделал несколько быстрых шагов, замер возле детской. Приоткрыл дверь… свет упал на фотографию в рамке, стоявшую на столике у постели. Он всматривался в снимок, стиснув латунную ручку двери. Даже теперь, двадцать с лишним лет спустя, волнистые каштановые волосы и нос игрока в регби позволяли безошибочно узнать этого человека.

Отступив назад, Нейтан мягко потянул дверь на себя и быстро спустился вниз. Окунувшись в ночную прохладу, он постоял на ступеньках; входная дверь медленно закрылась за ним.

Стого вечера миновало уже пять недель. Нейтан ускорил бег, наслаждаясь греющим спину солнцем. На реке ранние спортсмены отрабатывали гребки, двигаясь вверх по Темзе в сторону Сент-Марнема. Добежав до рощи, Нейтан развернулся и помчался через парк обратно к дому Сары. И увидел ее и Макса: крепко держась за руки, они спускались с крыльца; Сара не сводила глаз со старательно вышагивавшего мальчика. Когда они вошли в парк, Макс вырвался и устремился к Нейтану, а тот помахал малышу рукой.

– Нейтан! – крикнул Макс, стараясь бежать как можно быстрее. – Я тоже бегу!

Нейтан подхватил его и подбросил к ясному голубому небу, да так, что Макс завизжал от восторга. Нейтан никогда не думал, что столь быстро войдет в эту дружную семью; он никогда этого не планировал.

Всего пять недель понадобилось Саре, Максу и ему самому, чтобы между ними возникла прочная связь, и теперь каждый, глядя на то, как они играют в парке, решил бы, что перед ним – настоящая семья. Когда Сара подошла и поцеловала его, Нейтану захотелось, чтобы так оно и было.