Дракон цвета смерти - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 15

И «ведьма» еще раз поцеловала девочку.

Ничего, и без всяких там справимся. И выживем, и проживем… иди, играй, дочка. До вечера еще далеко… обычно к ведьме ходили по ночам, но эсса Магали боялась, так что явилась днем. Едва «ведьма» успела девочку спрятать.

Иди, дочка, поиграй. Сейчас кушать будем…

А эсса Магали крепко прижимала к себе мешочек и думала, откуда первым делом состричь волосы? Наверное, с левой подмышки. Там же к сердцу ближе, правда? Так вернее? Да, наверное… жаль, не спросила, но возвращаться и вовсе было страшно. Ладно.

Она отовсюду попробует. Должно же хоть что-то вернуть ей любовь супруга?

Обязано!

В то время как эсса Магали прикидывала, откуда и что отстричь, эс Хавьер был занят важным делом. Он играл в карты с раэном Ледесмой.

– Шесть треф.

– Шесть бубен.

– Шесть червей…[3]

Игра разворачивалась в соответствии с правилами. Тьяго подсел на преферанс, как наркоман на коноплю, а там и соседа подсадил. Играли они, конечно, не на деньги – вот еще не хватало! Набрали на берегу ракушек и ставили их на кон.

Хавьер оценил карты. Особенно преферанс почему-то ему понравился. Не вист, не покер, а именно эта игра. Может, тем, что в преферансе нужен точный расчет?

– Тьяго, это восхитительно.

– Стоило мне привезти игры, как они тут же пошли в ход. Карты размножили, и сейчас уже начали поступать деньги, – расправил плечи Тьяго.

– Как ты только придумал нечто подобное?

Тьяго чуточку смутился. Ну…

Не он. Не придумал. И вообще…

Если бы Хавьер не заметил его взгляда…

– Тьяго, погоди. Это…

Сложить два и два было нетрудно. Источником всех странностей в академии последнее время была только одна особа. И именно ее хвалил раэн Ледесма. И если бы кто-то мог…

Тьяго замотал головой, но было уже поздно. Хавьер вскинул руки.

– Обещаю молчать! Тьяго, это эсса Кордова, верно?

– Да, – сдался математик. – Просто она пока не хочет обнародовать свое участие. И я взял закрытый патент. Она потом свое имя впишет.

– Ага…

Хотя чего тут странного и удивительного? Драконы – это определенный склад ума. Это характер, и если Каэтана оказалась первой, кого выбрала драконица, она не может быть обычной девушкой. Скучной и серой.

Она может притворяться, но Хавьер-то знает, какая она на самом деле. И знает, кто танцевал тогда на сцене…

И… будет молчать!

Он не должен портить девушке жизнь. Он…

Он думает о Каэтане чаще, чем стоило бы. Она еще уехать не успела, а эс Хавьер ловил себя на мысли, что ему чего-то не хватает. Ее голоса, ее глаз, ее улыбки, даже ее драконицы…

Он женат.

И вместе они никогда быть не смогут, даже и думать о таком грешно и подло. Но быть рядом-то можно?

Слушать ее, любоваться ее улыбкой, дышать ее запахом, таким легким, мятным, в отличие от тяжелых мускусных духов Магали, узнавать ее по звуку шагов – и радоваться каждой минуте. Да что там! Он даже ее счастью будет рад!

Будет ревновать, тосковать, но будет радоваться за Каэтану. Пусть только будет счастлива.

А если нет…

Эс Хавьер благополучно проиграл партию, потому что понял одну печальную истину.

Никому он не позволит обидеть Каэтану Кордову. Никому и никогда.

Сам убьет любого, кто ее огорчит. Просто потому, что… влюбился? Или нет?

Ответа не было. Сварт мог бы чуть больше рассказать о том, что происходит с другом, но у драконов другая мораль. И он просто не понимал терзаний эса Хавьера.

Драконы живут слишком долго, чтобы быть моногамными, так что…

Сложные существа эти люди. Столько у них ритуалов, столько забот – с ума сойти можно! Ну и ладно. Сварт все равно своего друга любит. И с Виолой поговорит.

Когда время придет…

– Итак, девочки, подводим итоги. По спискам все куплено?

– Куплено, – отчиталась Олинда. – Палатки, продукты, утварь – все есть.

– Одежда готова, – это уже Севилла.

– Родители мне написали. Они не против, – Кайа.

– Я была в библиотеке. – Фатима молчала до последнего. – Но у меня есть результаты.

– Фати? – насторожилась я.

Фатима единственная из нас была внучкой жреца. Да, в этом мире жрецы не обязаны блюсти целибат, равно как и жрицы. Все по собственному желанию.

У деда Фати желания хватило и на жену, и на трех детей, младшей из которых и была мать Фатимы. Потом она, конечно, вышла замуж, родила детей, но дорогу к отцу не забывала. В храм Ортара, кстати говоря.

В главный столичный храм Ортара.

Фатима тоже деда любила и уважала, так что… прийти с мамой в гости? Ничего сложного. Вот покопаться в библиотеке было уже труднее, но и это поправимо. Что нужно искать, она знала, да и дед помог. Пожал плечами – мол, зачем тебе эти сказки, – но спорить не стал. Что плохого-то?

Девочка не Камасутру просит (аналог которой, кстати, и в этом мире был, просто назывался он «Лепесток лотоса»), девочка интересуется религией. Преданиями. Это полезно и нужно.

Итак, если брать краткий экскурс, богов в этом мире пять.

Сейчас. Сантор – война, Даннара – плодородие, Ортар – океан, Истион – погода и Лелея – жизнь.

Было – семь.

Варт – живые существа, во всех их проявлениях, от червяков до драконов. И, кстати, люди – тоже.

Аласта – мертвые.

И почему мне представилась этакая готичная красотка? Типа Мортиши Адамс?

Догадываетесь, что было дальше? Правильно, любовный треугольник. По преданиям, которые дед Фати считал откровенными сказками, Варт влюбился в Лелею. Оно и неудивительно, все ж богиня любви. А у него животные.

И нечего тут про зоофилию! Скажете, животные любить не умеют? По-настоящему?

Умеют. Просто их любовь и привязанность заслужить нужно. Их словами не обманешь, это не люди, о них действительно надо заботиться.

А вот Аласта влюбилась в Варта. Какое-то время бог отвечал ей взаимностью и метался между двумя красотками, но потом все же выбрал. Блондинку, увы.

Уступать никто из богов не захотел. Дальше… по преданиям, Аласта застала возлюбленного с соперницей и прокляла его. Решительно и бесповоротно. Сделала что-то такое, отчего разрушились и ее храмы, и храмы Варта, а в океанах открылись провалы, и из них полезли чудовища.

– Как я поняла, она прокляла Варта. Хотела Лелею, но не получилось. Хотя частично…

– У тебя есть текст проклятия? – тут же спросила я.

– Не вполне. Вот, смотрите… по преданиям, это записала одна из жриц храма Аласты. Перед смертью. Богиня была в ярости и отчаянии, и это сказалось на ее жрицах. Они погибли. Я списала слова, но толку?

Мы дружно уставились на бумажку.

– «Предателю мой гнев и наказание. Пусть та боль, которую ты причинил мне, отольется твоим созданиям, пусть уничтожают их чада моего гнева», – медленно прочитала я. – Это понятно.

– Тогда читай и разъясняй, – потребовала Фати. – Потому что мне НЕ понятно.

– Подумай сама. Чада Варта – живые. Твари, выползая из моря, охотятся на них. В том числе и на людей. Если Аласта считала его предателем, она и создала химер. Вот они и ползут.

– «Пусть предадут забвению и тебя, и тех, кто верил в тебя, и тех, кто служил тебе…» Это тоже объяснять?

Это девочки поняли.

– «Пусть гибнут твои чада от моего горя и отчаяния. Пока не избудется срок или не дам я тебе прощения». Тут тоже все понятно. Любое проклятие накладывается с ограничивающими условиями. Иначе не сработает.

– Я не знала, – удивилась Севилла.

– Мы можем орать и проклинать неделями, – пожала я плечами. – Не сбудется. А вот ведьмы в сказках… помните?

– Служанки Аласты, – передернулась Севилла.

– Да… вот они всегда накладывали проклятия с ограничениями. Помните?

Девушки переглянулись и закивали. Все проклятия накладываются или на срок – от года до ста лет, – или с выполнением какого-то условия. Семь лет не мыться, не бриться, не стричь ногти… всяко бывает. Правда, в последней сказке герой хотя бы с ногтями справлялся. Не стричь – ладно, но грызть-то их можно? Вид не тот, но хоть когтями не клацаешь.