Чингисхан. Сотрясая вселенную - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 25

– Мы не будем их сжигать, – ответил Зевта. – Вытравим дымом, а потом добьем. Но пусть думают, что мы можем поджечь их в любой момент…

– Сдаемся! Не стреляйте! – высунулся из соломы римлянин, говорящий на готском.

– Выходите без оружия! – велел ему Зевта. – Воины, если у римлянина не будет в руках оружия, не убивать!

Постепенно из окон вылезали римляне, невооруженные и задыхающиеся. Последние из них буквально выползали. Их собрали на деревенской площади и посадили под охрану, начав освобождать от броней.

– Потушите телеги, – приказал Зевта.

Когда были потушены и откачены телеги, готы стали сразу же врываться в бражный дом. Надо было подождать, пока рассеется дым, а затем уже осторожно проверять помещения на предмет самых хитрых римлян и выживших готов…

Всего было взято пленными девятнадцать римлян, которых ждала страшная участь…

– Заходим! – приказал Зевта, почувствовавший вкус победы.

Все складывалось великолепно для него: из дружины есть только Ниман Наус, но он ранен и может не дожить до завтра, а в остальном в живых остались лишь обычные воины. Были, к слову, и те, кто не участвовал в отражении попытки захвата деревни, предпочтя отсидеться дома. К этим будет совершенно другое отношение.

Отряд из двадцати воинов, возглавляемых отцом, ворвался в бражный дом и начал обследование места побоища.

Эйрих терпеливо ждал, не рискуя лезть в явно небезопасное место. Из здания иногда доносились предсмертные вскрики, а также мольбы о милосердии, оканчивающиеся очередными предсмертными вскриками.

Среди пленных обнаружился также и Иоанн Феомах, бледный и потерянный. С этим можно будет очень многое обсудить, с пристрастием…

Зачистка здания прошла без нареканий, и довольный ходом событий Зевта вышел из бражного дома, сжимая в правой руке римскую спату, украшенную головой орла.

«А ведь у них могло все получиться… – подумал Эйрих. – Если бы мы ничего не подозревали и жили обычной жизнью, не готовясь к чему-то подобному, они бы вышли из бражного дома, после чего начали резню по всей деревне. И никто бы их не смог остановить. План простой и надежный».

Опыт прошлой жизни подсказывал Эйриху, что зачастую только такие планы и срабатывают. Но все пошло не по плану римлян, и они заплатят за это жизнями.

Эйрих подошел к пленным и с любопытством уставился на Иоанна.

– Неожиданно… – сиплым голосом прошептал римлянин. – Надо было тихо придушить тебя в самом начале…

– Надо было, – не стал спорить Эйрих. – Но ты не придушил. Будешь смеяться, но я думал точно так же о тебе. Ожидал от тебя чего-то подобного.

– Наверное, ты теперь очень счастлив… – просипел Иоанн с горькой усмешкой.

– Счастливее меня сделает только наша долгая и интересная беседа, – покачал головой Эйрих.

– Ты не ребенок… – убежденно заявил римлянин. – Ты – диавол во плоти…

– Отец Григорий, я похож на диавола? – повернул Эйрих голову к священнику.

– Если бы я не знал наверняка, что ты самый благочестивый христианин во всей этой деревне, сын мой, – заговорил священник, – то тоже так бы и подумал.

– Видишь, римлянин? – с неодобрением посмотрел Эйрих на Иоанна. – Церковь на моей стороне.

– Еретики… – просипел римлянин.

– Скоро ты покаешься за такие слова, – уверенно заявил отец Григорий.

26 сентября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени

В доме пахло приготовляемой похлебкой из лесной куропатки. Чада и дыма в этом доме больше нет, потому что Тиудигото наконец-то осознала всю выгоду и пользу римского каминуса, он ведь здорово экономит дрова, и еда, приготовленная на нем, не имеет изрядно приевшегося дымного привкуса.

– Татий, хочешь освободиться от конских волос в пятках? – поинтересовался Эйрих у своего раба.

– Да, господин, – ответил римлянин.

– Сегодня у тебя есть шанс стать по-настоящему свободным, – сообщил ему Эйрих. – Надо всего лишь совершить один поступок.

– Что я должен сделать, господин? – спросил Татий, которого уже почти доконала многолетняя боль в пятках.

– Следуй за мной, – приказал ему Эйрих.

Они вышли из дома и проследовали к южному краю деревни, где уже расчистили площадку от кустов и приготовили все необходимое. Татий ковылял за мальчиком, но когда увидел, что именно готовят готы, оступился и упал. Эйрих подошел к нему и помог встать.

– Это не римляне, если тебе это важно, – сообщил он рабу. – Они называют себя германцами, вон тот, пытающийся оторвать себе руки, принадлежит к племени маркоманнов, а вон те двое, что уже лишились сил, берут род из саксов. Ты уже понимаешь, что должен сделать, Татий?

Эйрих уже основательно побеседовал со всеми сдавшимися воинами, с применением пары простых, но эффективных методов.

Очень быстро выяснилось, что глубина вероломства римлян еще выше, чем изначально предполагалось: они не просто внезапно порубили ничего не подозревающих дружинников, а предварительно отравили их ядом в вине, поэтому Ниман Наус до сих пор не пришел в себя, находясь между жизнью и смертью.

Еще Эйрих узнал у Иоанна Феомаха, что римскому императору вообще плевать, что там происходит на севере, потому что всеми делами в Константинополе заправляет консул Флавий Антемий. Иоанна же, как оказалось, послали сделать то, на что требуется несколько легионов. Собственно, он все сделал, но ценой жизни своих людей и своей. Они убили около двухсот семидесяти элитных готских воинов, каждый из которых стоил пятерых или даже шестерых обычных воинов. Это сокрушительный удар, который на продолжительное время снизит интенсивность и масштаб набегов на южные провинции.

Сегодня день казни, потому что готы узнали все, что нужно. Часть невезучих германцев уже посажены на колы, а часть распята на земле. Так как отец Григорий посчитал распятие на крестах неуместным, руки германцев забиты в землю деревянными кольями.

Иоанн Феомах сидел в погребе, потому что он знал так много о дворе императора, что казнить его было бы большой глупостью. Эйрих вел с ним беседы и узнавал дополнительные подробности о делах и быте Константинополя, о ценах на товары, о богатствах, которыми славится этот город. Про Равенну[28] комит Иоанн знал мало, но Эйрих решил, что найдет кого-нибудь еще, чтобы лучше узнать о столичной жизни.

– Что я должен сделать? – повторил вопрос Татий.

– Вот этот бедолага еще не получил своего наказания за страшное преступление, – указал Эйрих на германца, привязанного к валуну. – Ты приколотишь его к земле кольями, после чего обретешь долгожданную свободу от конских волос в своих пятках и личную свободу, потому что я тебя освобожу. Вот тебе моя клятва. Подумай хорошо, все взвесь и прими решение.

Татий посмотрел на отчаявшегося римлянина, являющегося на самом деле представителем племени скиров. Римлянам все равно, откуда родом воин, если он хороший воин.

«Нет, на самом деле не все равно, но они терпимы к германцам, принявшим их культуру, – подумал Эйрих. – Остатки рассудка в головах их правителей все же есть».

– Я сделаю это, господин, – решился Татий.

– Действуй, – разрешил ему Эйрих.

Раб поднял с земли колья и деревянный молоток. Ждавшие начала казни готские воины отвязали прислужника римлян от камня и растянули его на земле. Он сопротивлялся, кричал, зная, что его ждет, но сил в нем было мало, потому что все эти дни ему давали только воду.

Татий действовал не очень уверенно. Он приставил первый кол к левой руке своей жертвы, долго не мог решиться, а затем пересилил себя и нанес первый удар.

Приколотить человека к земле – это непростая задача, поэтому Татий провозился около двадцати с лишним минут.

– Иди в дом, – велел ему Эйрих, когда кровавая работа была закончена.

Римляне умрут со временем. Кто-то от кровопотери, кто-то от жажды. Эйрих не испытывал к ним ненависти, он никогда не был кровожадным. Но это жест для жителей деревни, которые хотели отмщения за погибших близких.