Последний Паладин. Том 6 (СИ) - Саваровский Роман - Страница 46

Слаб также, как слаб любой, кто вместо собственной силы полагается на заемную.

С этой мыслью Самурай подцепил летящий мимо него артефактный болт рукой и, крутанувшись вокруг своей оси, перенаправил его обратно в стрелявшего.

Наконечник из зеленой смерти без проблем пробил доспех стального мамонта и с пронзительным хрустом пригвоздил его владельца к дереву.

— Мусор, — брезгливо отряхнул руки Нобу и повернул взор направо, откуда из леса вышли трое невысоких и неприметных людей в боевых кимоно.

Люди, которых старейшина отправил Самураю на помощь были лишь претендентами в «буси», но достаточно способными претендентами, чтобы иметь честь представлять интересы Дома Идэ на чужой земле.

Сейчас они находились в так называемой желтой зоне Империи.

Самостоятельные поиски Герцога Фон Грэйва не увенчались успехом, а из-за неопределенности местного Клана Воды, Нобу лишился поддержки и ресурсов и был вынужден временно покинуть Имперскую столицу.

Разумеется, возвращаться домой с пустыми руками Самурай и не думал. Это было бы несмываемым клеймом и позором для Храма Идэ, поэтому вместо побега, Нобу принял решение начать охоту на так кстати обнаруженных его разведкой западных лазутчиков.

Устранением смертопоклонных ублюдков на территории Империи, Нобу убивал сразу двух зайцев.

Во-первых, устранение этих мразей во всех точках земли долг каждого уважающего себя Восточного Дома, а во-вторых, это нехитрое действие поможет заслужить расположение членов Имперского Совета и вернуть веру Князя Воды в их союз с Домом Идэ, который Нобу по приказу старейшин Храма обязан заключить любой ценой.

Но пока Нобу попадались одни слабаки, даже имена которых упоминать стыдно. Ожидать за таких похвалу от Имперского Совета будет глупо, в отличие от одного имени, которое и является главной целью охоты.

— Шестеро мертвы, сенсей, — поклонился темноволосый претендент, — где цель не знают.

Нобу кивнул и подошел к дереву, на которое был прибит, словно скворечник, последний выживший смертопоклонник. Грудь его гноилась зеленым ядом, изо рта, глаз и носа текла темная кровь, но он еще оставался в сознании.

— Теб-б-я… уб-бьют… уз-когл-аз-ая соб-бака… — выплевывая кровь и внутренности, прохрипел одаренный с татуировкой возданного к небу меча на шее.

— Где Стикс? — не дрогнув ни единым мускулом на лице спросил Нобу.

— Кат-тись… к… ч-черт-ту… — проблеял «пленник» и сделал вдох, чтобы плюнуть в Самурая, но потерял голову раньше, чем успел это сделать.

С хлюпающим звуком она упала под ноги Нобу, который убрал руку от рукояти катаны, поправил кимоно и развернулся к своим подопечным.

— Он был их командиром, сенсей, — подал голос темноволосый претендент, — вероятно, стоило его допросить.

— Не было нужды, этот мусор ничего не знал, — спокойно ответил Нобу, с угасающим стихийным блеском в синих глазах.

На что все три претендента молча поклонились и остались так стоять, ожидая дальнейших распоряжений.

— Есть новости от ушей из столицы? — спросил Самурай и темноволосый отрицательно мотнул головой.

— Тогда продолжаем охоту. Мне нужен Стикс, — объявил Нобу приказ, и все четверо смазались в пространстве и разбежались по лесу.

Переговорив с Максом и убедившись, что тот взял себя в руки, я вызвал Кайман и отправился в министерство.

Наличие хвоста уже стало привычным делом.

Следящих за моей скромной персоной людей последнее время прибавилось настолько, что я перестал их считать.

Ездят и пусть ездят. Сами же усложняют себе жизнь.

Как любил говаривать старик Акс: «чем ярче солнце, тем глубже тень», а Тень мои люди любят и умеют ей пользоваться, как никто в этом мире.

Забавно, что спустя столько лет я, Паладин Тьмы, больше прочих буду связан именно со Стихией Тени. А ведь в детстве я ее ненавидел, так как главным амбассадором Теневой Стихии в моей жизни был старик Акс. А из него рекламщик, так себе, мягко говоря.

Все детство, отрочество и юность, именно Стихия Теней была моим постоянным спутником в бесчисленных тренировках.

Сколько раз Тень пыталась меня убить, просто не сосчитать. И пару раз мир теней был к этому особенно близок.

Сейчас, вспоминая те безжалостные тренировки, я понимаю, что это было единственным способом подготовить меня к тому, с чем я столкнулся в мире Тьмы.

Мир любой Стихии — это чуждое всему живому место. Проникнуть в него и выжить могут немногие из одаренных, а заставить этот мир подчиниться — единицы.

И практически каждый из таких уникумов в конечном итоге стал Паладином.

Путь укрощения Стихии — самое сложное, жестокое и опасное, с чем сталкивался каждый Паладин.

Чтобы пройти этот путь, нужно было поставить на кон жизнь и вырвать право на нее из цепких лап чуждого всему живому мира.

И лишь мне пришлось пройти его не один раз, а десять.

Укротить все великие Стихии одну за одной.

И несмотря на то, что с Тенью я тренировался, сколько себя помню, она была последней и самой проблемной Стихией, которую я покорил перед тем, как бросить вызов миру Тьмы.

К тому моменту я наивно полагал, что знаю о мире Тьмы все.

Мог призвать двух фамильяров, владел сотнями приказов и тысячами порождений. Поглощение давалось мне также легко, как дышать, а испытания старика Акса все реже ставили мою жизнь на грань.

И в день, когда я был уверен, что знаю о Тьме все, я впервые встретил Скальда, и та встреча изменила меня раз и навсегда.

— Приехали, — вывел меня из ностальгических размышлений голос Глеба, и я вышел из машины.

— Интересно… — протянул неопрятный мужчина в белом халате.

— Что именно? — отвлекся я от телевизора, который смотрел в маленькой белой комнате, пока Павел Матросов изучает мой отчет, — твой полимер опять бесславно стерся в труху.

— Да я не об отчете, господин Маркус, — отодвинул стопку бумаг в сторону Павел Матросов, и я только сейчас заметил, что он пристально смотрит на мой рукав.

Торчащий из него кусочек мантии слегка покачивался на ветру от вентилятора. И на самом его кончике виднелся едва заметный бурый камешек.

Последняя атака Князя Земли в том подвале изрядно потрепала мантию и «налипший» на ней стихийный камень потом сходил часов десять.

И, видимо, сошел не полностью, — хмыкнул я про себя и стряхнул крошечный, как песчинка, камешек на белый стол лаборатории.

Мужчина в белом халате от моих действий побледнел, и когда камешек остановился, тот облегченно выдохнул.

— М-можно изучить? — не глядя на меня, подрагивающим голосом спросил Павел Матросов.

— Валяй, — кивнул я и глянул на часы.

До конца отведенного мной на встречу получаса оставалось одиннадцать минут, и, получив новенький экземпляр халявного полимера, я буду свободен.

Павел Матросов же тоже бросил взгляд на часы и, как метеор, подорвался в соседнюю комнату, чтобы уже через минуту вернуться оттуда с каким-то мудреным прибором, с десятком разноразмерных линз.

Нацепив прибор себе на голову, мужчина с горящими сквозь стихийные линзы глазами начал осматривать бурую песчинку со всех сторон.

— Невероятно… — прошептал он спустя пять минут изучения, — никогда раньше не видел стихийный камень с такими свойствами. Можно его оставить? — поднял возбужденный взгляд Павел Матросов.

— Это поможет в исследованиях полимера? — поинтересовался я.

— Да, господин Маркус! Очень поможет! — с жаром воскликнул мужчина в халате.

— Хорошо, тогда он ваш, — кивнул я и за миг до того, как загребущие руки Павла Матросова утянут камушек в недра лаборатории, добавил, — за небольшую услугу.

— Услугу? — замер мужчина, — ааа, вы про обещанный королевский ужин? В этот раз я подготовился и…

— Нет, на этот раз я тоже подготовился и пришел не голодный, — усмехнулся я, — на парковке меня ждет один человечек, Глеб зовут. Это очень талантливый механик, и он всю жизнь мечтал увидеть оборудование Имперской лаборатории вживую. Небольшой экскурсии будет достаточно.